– Откуда вам известно, что президент собирается смотреть собачьи бои? Это держится в тайне! – заметил Тафик, насторожившись.

– От маршала Селима Хана. Он сказал об этом всем журналистам.

– А мечеть?

– Брат президента, занимающийся журналистами, обещал устроить меня прямо напротив мечети. С того места не составило бы труда пустить в ход мой прибор.

– Почему он сделал это?

– Хотел переспать со мной.

Тафик отер взмокший лоб. В допросной стояла нестерпимая жара, но эти признания были настолько поразительны, что его бросило в холодный пот. Правда, кое-что еще нужно было уточнить.

– Почему американцы хотели убить президента?

– Это мне неизвестно. Такие решения не принимаются людьми моего положения...

– Вас уже использовали для выполнения подобных заданий?

– Да.

– Часто?

– Иногда.

Утомленная допросом, она закрыла свой единственный глаз. Тафик мог задать ей еще сотни вопросов, но то, чем он уже располагал, не имело цены.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы ваши показания перепечатали, а вы их подпишете.

Он вышел и направился в железную комнату, где американский агент все так же бессильно висел на своем "электрическом стуле".

– Советую вам одуматься для вашего же блага. Ваша сообщница только что призналась, что Центральное разведывательное управление замышляло убийство президента Наджибуллы!

Он наклонился над Малко:

– Если вы пойдете нам навстречу, я обещаю, что вас быстро расстреляют и положат, таким образом, конец вашим страданиям.

Но Малко едва слушал его. В его мозгу сверкнул свет, и он все понял. Поздновато, к сожалению!

Элиас Маврос не сомкнул глаз во всю ночь, обдумывая все возможные варианты спасения Натальи, один безумнее другого. Единственным его оружием оставалась хитрость. Чтобы вызволить ее оттуда, где она находилась теперь, понадобилось бы начать боевые действия. Каждый час, проведенный ею там, имел значение. Коли уж так случилось, хадовские палачи будут лезть из кожи нон. Он завершил одевание, глядя в безмятежно синее небо. И сегодня погода обещала быть великолепной. В горле у него стоял комок, и он подумал, что чашка кофе не повредила бы ему. А поскольку в «Кабуле» не имели понятия о том, что такое подать в номер ранний завтрак, он сошел в холл.

И наткнулся там на Алексея Гончарова. Лицо офицера посерело от усталости.

– Есть новости, – мрачно объявил он. – Идем. Элиас последовал за ним к "волге", поставленной у подъезда "Кабула".

– Я сегодня не спал, – признался офицер КГБ. – Ты не можешь вообразить, какая кутерьма поднялась в Москве. Всю ночь там раскидывали мозгами, и вот только что мне принесли инструкции, где тщательно взвешена доля возможного неуспеха.

– Какова же эта доля?

– Сегодня, в два часа пополудни, поднимется в воздух и возьмет курс на Ташкент "Ил-96", возвращающийся порожняком после выгрузки доставленных ракет. Экипаж и наш резидент предупреждены. Нужно сделать невозможное, но посадить в него Наталью. Оставаясь, естественно, в тени. Словом, квадратура круга...

Изумленный Маврос спросил:

– А что готов сделать резидент?

– Ничего. Он оставляет нам свободу действий.

Маврос спохватился:

– Да, но Наталья не одна. Есть еще американский агент.

Гончаров усмехнулся веселой и жестокой улыбкой:

– Наши друзья будут счастливы в течение нескольких лет отмывать его в Москве. Вину свалим на афганцев.

Элиас Маврос задумчиво тер обросший щетиной подбородок.

– А этот негодяй Селим Хан? Ему ведь тоже известен наш план.

– При первой же возможности постараемся отправить к нему спецназ, – буркнул кагебешник. – Но он будет держать язык за зубами. Какой ему расчет хвастать своими планами?

– В общем, как нам быть, мы так и не знаем, – вздохнул Элиас Маврос. – Они, верно, и теперь в блоке допросов Садарат. Схожу-ка я к Тафику, а там на рыбалку.

– Попытка – не пытка! – поддержал его Алексей Гончаров. – Я тоже подумаю.

Малко проснулся от холода. Измученный, он уснул, несмотря на острые каменья, немилосердно впивавшиеся ему в тело.

Каждая жилочка в нем ныла, от холода зуб на зуб не попадал. Накануне вечером допрос был внезапно прекращен, после того, как, произнеся угрозы, полковник Тафик удалился. Его отвели в камеру и впервые принесли ему тарелку похлебки, где плавало несколько рисовых зерен. Он распрямился и сквозь прутья отдушины посмотрел на синее небо. Что готовит ему этот день? Все мышцы ломило, рот больно было приоткрыть, в ноздрях держался запах паленого мяса. Из соседней камеры доносились стоны.

Дверь распахнулась, вошел солдат, поднял его и повел в отхожее место. Малко стоило немалого труда держаться на ногах. Вслед за тем ему принесли котелок теплой воды, выдаваемой за кофе. Потом пришли двое в штатском и отвели его в небольшой кабинет. Его встретил брезгливой гримасой свежевыбритый, безукоризненно одетый полковник Тафик:

– Если бы вас видели ваши хозяева! Да и то вчера я прервал допрос из чисто человеческих побуждений. Но мы его сейчас возобновим. Кто эта женщина, завербованная ЦРУ вместе с вами?

– Вы же знаете – Дженнифер Стэнфорд.

Полковник помотал головой.

– Нет. Она присвоила ее имя, но это не она. Если вы не скажете, кто она на самом деле, вас расстреляют.

– Я знаю ее только под этим именем, – повторил Малко.

Его мысленному взору представился труп, погребенный на воинском кладбище. Если бы удалось добиться, чтобы его отвезли туда! Может быть, удалось бы бежать.

В кабинет вошел господин в штатском и наклонился к уху полковника Тафика. Полковник встал.

– Мы продолжим позднее. Вас отведут в камеру.

Тафику доложили о приходе Элиаса Макроса, и он понял, что с агентом ЦРУ придется повозиться. Но пока у него были более важные дела. Грек ждал его в кабинете. Раздувшись от самодовольства. Тафик приветствовал его. Журналист ответил лучезарной улыбкой.

– Азиз рафик, до меня дошло, что ты поработал на славу. Советские коллеги показали снятый ими фильм.

Дост Тафик пыжился от важности.

– Нам действительно повезло. В наши руки попали два агента империализма, имевшие важное задание – убить президента Наджибуллу.

– Не может быть!

Грек не притворялся. Все в нем словно помертвело. Откуда он узнал?

Видимо, Наталья заговорила. Ноги под Мавросом подкашивались.

– Да-да! – подтвердил полковник. – Женщину подвергли весьма жестокому допросу, и она созналась, что ЦРУ заплатило ей за то, чтобы она убила в Кабуле президента.

– ЦРУ! – воскликнул Элиас. – Этих мерзавцев империалистов могила исправит!..

При мысли о Наталье у него слезы наворачивались на глаза. Гениально! И как просто! И будет держаться до тех нор, пока не откроется ее подлинное имя. Сейчас они ничего не могли доказать. Но если начнут копать глубже, последствия будут непоправимы... Нужно любой ценой вырвать ее из лап афганцев!

– Что вы теперь собираетесь с ней делать? – спросил Маврос.

– Пока допросы, в сущности, прекращены, – пустился в объяснения Дост Тафик. – Личность мужчины установлена, это весьма известный австрийский авантюрист, давно уже работающий на ЦРУ. С женщиной сложнее. Она выдает себя за одну австралийскую журналистку, которая время от времени работает на ЦРУ. Ну, ничего, докопаемся...

На лице Элиаса Мавроса расплылась восторженная улыбка.

– Вы оставите их здесь?

– Нет. Наиболее существенная часть дознания потребует какого-то времени. Как только освободятся две камеры в блоке В, мы перевезем их в Пул-э-Шарки.

Здание тюрьмы образовывало огромный восьмиугольник, составленный из шестнадцати корпусов. В блоке А содержались уголовники и политические из партии Халк, а в блоке в – контрреволюционеры.

– С ними можно будет увидеться?

– Тебе можно, ты – друг. Но никому ни слова! Сам понимаешь!