Стояла ночь. Чикеп-стрит обезлюдела, магазины были закрыты, на витринах висели замки. Перед лавкой стояла светлая "вольво". Один из державших Малко людей обернулся и повелительно бросил:

– Беггер![19]

Малко рванулся, но сразу обмяк, оглушенный ударом рукоятки револьвера по затылку. Схватившие их люди делали свое дело молча, словно боясь привлечь внимание. Дверца «вольво» распахнулась, и Малко впихнули внутрь с такой силой, что он с маху повалился на пол. Не успел он поднять голову, как на спину ему рухнула грудью Биби Гур.

Люди переговаривались возбужденным шепотом, потом уселись, дверцы хлопнули, и "вольво" тронулась с места. На заднем сиденье устроилось не менее двух, а то и трех человек.

Еще не успевший придти в себя Малко понял, что ему предстоит познакомиться со зловещим ХАДом, этим гестапо Наджибуллы.

«Вольво» колыхалась на ухабах разбитой мостовой. Малко видел перед собой лишь черный, весьма непривлекательный ботинок и волосы Биби Гур. Женщина кое-как переменила положение и шепнула Малко на ухо:

– Еще не все потеряно!

Немедленно последовал злобный окрик одного из сотрудников ХАДа и болезненный пинок в ухо. Не все потеряно! Как же!..

Вот и конец его кабульского приключения. Даже если американцам удастся обменять его на советских офицеров, хорош он будет после Пул-э-Шарки и перенесенных пыток!

Они ехали уже две или три минуты, как вдруг визг тормозов отвлек Малко от размышлений. Мгновение спустя страшный удар сотряс "вольво". Послышался треск раздираемого железа. Малко швырнуло вбок, и в поле его зрения оказалась одна из задних дверц. Дверца распахнулась, внутрь просунулось дуло автомата Калашникова и из него начали извергаться язычки пламени. Он оглох от грохота очереди. Кто-то старательно выпускал все тридцать две пули обоймы в людей, сидевших на заднем сиденье и даже не успевших схватить оружие...

Внезапно грохот прекратился.

Малко привстал, кое-как отворил дверцу со своей стороны и вывалился из машины. Чья-то рука помогла ему встать, и он очутился лицом к лицу с бородачом огромного роста, перепоясанным патронташами и державшим в руке гранатомет РПГ-7.

Они находились по-прежнему на Чикен-стрпт, как раз в том месте, где она пересекалась с поперечной улицей. Именно оттуда вылетел автофургон, врезавшийсся в "вольво", вдавив левую переднюю дверцу. Водитель лежал на руле, видимо, мертвый.

Выбравшись на четвереньках из "вольво" вслед за Малко, Биби Гур поднялась на ноги. Лицо ее было залито кровью.

– Идите за мной! – сказала она. – Скорее!

Несколько человек суетилось вокруг "вольво". Один обыскивал убитых на заднем сиденье, собирая оружие. Двое других вытаскивали через переднюю дверцу бесчувственного Хаджа Халаха.

Великан нагнулся и, как перышко, перебросил его через плечо. Его товарищи, с автоматами наизготовку, рассыпались по Чикен-стрит. Но улица была по-прежнему безлюдна, как если бы никто не стрелял.

Бросив обе машины на перекрестке вместе с убитыми, они все вместе пустились бежать по улице, откуда выехал фургон. Гут Малко увидел, что они тащат с собой хадовца, того, что сидел спереди.

Возглавляемые Биби Гур, они пробежали метров сто по пустынной и темной улице, повернули в сад, прошмыгнули вымершими переулочками, проскользнули через огороженные дворики. Не было произнесено ни слова. В отдалении завыла сирена. Короткая цепочка людей следовала за Биби Гур.

Вышли к реке, быстро перебрались по одному из мостов на другой берег и сразу оказались в недрах Базара, среди скопища обветшалых деревянных домишек. Они еще много раз поворачивали то вправо, то влево, попали, наконец, в какой-то тупик и вошли один за другим в тускло освещенную комнату деревянного дома. Прямо на полу, рядом с положенным на виду оружием, расположились кутающиеся в одеяла люди. Малко заметил ящик ручных гранат китайского производства, противопехотные мины, переложенные картоном запалы, брикеты взрывчатки в пластмассовой оболочке...

Великан-бородач осторожно положил на пол Хаджа Халаха, застонавшего от боли. Один из мужчин начал промывать ему разбитое лицо. В свете лампы великан поражал воображение апостольской бородой, множеством патронташей на мексиканский лад, могучей статью. Биби Гур подошла к нему и поцеловала руку. Опухшее ее лицо сияло.

– Представляю вам Абдула, – сказала она, обращаясь к Малко, – самого смелого человека в Афганистане. Не будь его, сидели бы мы теперь в хадовском застенке!..

– Что же случилось?

– Всякий раз, как я выхожу в город, меня охраняют люди Абдула. Они знают Кабул как свои пять пальцев. Абдулу приказано спасать меня любой ценой, а если это окажется невозможно, уничтожить машину, в которой меня повезут. Вот зачем ему нужен гранатомет...

– Но почему? – удивился Малко. – Всегда можно устроить побег, даже из Пул-э-Шарки!

– Я слишком много знаю, – возразила Биби Гур, холодно усмехнувшись. – А пытку не выдержит никто. Я-то знаю, сама через это прошла. Организация, в которую я вхожу, – единственная на весь Кабул. Она создавалась на протяжении долгих лет. Нельзя допустить, чтобы ее уничтожили. Тем более что мне известны тайники, подпольные склады оружия и большинство тех, кто помогает нам, таких, как Хадж Халах.

– Так что же все-таки случилось?

– Хадовская машина приехала почти сразу. То ли я виновата, то ли вы – это мы выясним. Но они не сразу нашли тайник, где мы укрылись, и именно благодаря этой заминке Абдул успел организовать западню.

– Он приехал в машине?

– Разумеется нет! Он "реквизировал", так сказать, чей-то автофургон и сделал отчаянный ход... Торговцы Чикен-стрит понимали, что ожидаются некие события, и заранее заперли лавки, чтобы никто потом не расспрашивал их. Здесь мы чувствуем себя как рыбы в воде. Все помогают нам и дают нам пищу, подвергая себя немалой опасности. Люди ненавидят шурави и их приспешников.

– Где мы находимся?

– В одном из наших тайных убежищ на Базаре. Здесь – склад товара одного торговца. ХАД не в состоянии обыскать весь Базар.

Их прервал отчаянный вопль. Малко повернул голову в ту сторону и увидел доброго великана Абдула, который, наклонившись над хадовцем, одной рукой держал его за горло, а другой медленно втыкал ему в живот кинжал, поворачивая лезвие, чтобы расширить рану. Вопли стихли, сменившись разговором вполголоса. Биби Гур невозмутимо пояснила:

– Мы должны выяснить, как они добрались до Хаджа Халаха.

– Что его ждет?

Биби Гур промолчала. Снова пронзительный вопль, а затем приглушенный разговор. Пленник говорил почти на ухо своему палачу. Остальные моджахеды безразлично лежали на полу, либо куря, либо отдыхая. Оставив пленного, гигант присел на корточках рядом с Биби и долго разговаривал с ней мягким спокойным голосом. Молодая женщина передала Малко содержание сказанного.

– Дело не так уж плохо. О вас они вообще не догадывались. Им донесли на Хаджа Халаха как пособника моджахедов, и они установили наблюдение за его лавкой. После того как они выехали на место, у них не было связи с начальством.

Прервавшись, Биби что-то коротко сказала Абдулу. Великан встал на ноги и пошел в угол, где он оставил пленного. Хадовец закричал, но могучая рука зажала ему рот. Абдул сдернул с него чалму и размотал ее. Пленник повалился на пол и что-то умоляюще проговорил. Абдул проворно накинул ему на шею полоску ткани, перевернул его лицом книзу, придавил коленом меж лопаток и, натянув ткань за оба конца, принялся неторопливо душить хадовца его же чалмою. Точно завороженный, Малко смотрел, как колотятся об пол ноги жертвы. Прочие не обращали на это внимания. Ноги дергались все слабее, слабее и замерли наконец. Малко встретился взглядом с Биби Гур, но та не опустила глаз.

– Он просил не убивать его, – пояснила она. – Но таким, как он, не может быть пощады: он работал в 7-м отделе ХАДа, самом страшном среди всех. Они выслеживают и уничтожают борцов сопротивления. Он не мог перейти к нам, а у нас нет мест, где можно было бы содержать пленных. Мы бросим труп в реку, другим в назидание. Я хочу истребить всех хадовских доносчиков, чтобы наша работа стала менее опасной. Когда они убедятся, что смерть настигает их неотвратимо, они подумают, прежде чем предлагать охранке свои услуги.