– Я не это имел в виду.

В ее зеленых глазах вспыхнули огоньки.

– А что ты имел в виду, Джоул?

Он порывисто отвернулся, боясь, что их разговор может зайти слишком далеко, и чувствуя, как противно стучит в груди сердце, словно оно сбилось с привычного ритма. Ничего не ответив, он поднял одежду, висевшую на колючих ветках, и протянул ее Иден.

– У тебя не такой большой гардероб, чтобы разбрасывать тряпки. Так что надень это.

Джоул был почти удивлен, когда она послушно стала одеваться. Он в последний раз бросил взгляд на ее груди. Они были великолепными, высокими и упругими, с острыми сосками.

И она это знала. Ей нравилось чувствовать свою власть над ним. Сейчас это была игра. Но скоро – Джоул понимал – игра закончится. В жизни у него было немного женщин, хотя очень многие увивались за ним; однако он прекрасно сознавал, что делает с ним Иден. И что он делает с ней.

Он сжал зубы и обреченно провел рукой по своему мокрому лицу.

Когда стихли последние раскаты грома, пустыня погрузилась в абсолютную тишину. Между исполинами-сагуаро бесшумно парил огромный черный ворон – первое живое существо, которое Иден увидела с того момента, как началась буря. Они шли рядом, не разговаривая и не касаясь друг друга. Вечерний воздух был прозрачен. Ветер стих, и вокруг стоял божественный аромат, исходивший от креозотового кустарника.

На растениях поблескивали капельки воды. Над могучими сагуаро, казалось, сияли золотые нимбы.

Сплошная пелена облаков на западе разорвалась, и в образовавшееся окно хлынули потоки солнечного света, озарив вершины темневших вдали гор.

– Красота-то какая, – восторженно проговорила Иден.

– А скоро еще и радуга вспыхнет.

– Джоул, смотри! – Она застыла на месте схватив его за руку. На тропинку выскочил заяц и тут же бросился со всех ног наутек, прижав к туловищу длинные ушки.

– Да это же заяц.

– Я знаю. – Она с тоской провожала взглядом улепетывающего зверька. – Жаль, что я не могу поймать его. Я бы взяла его с собой.

– Пожалуй, твоя каморка ему бы не понравилась.

– Пожалуй, – с грустью согласилась Иден – Думаю, зайцу там было бы тесновато.

На мгновение их глаза встретились.

Разрыв в облаках становился все шире, и свет через него уже лился сплошным сияющим водопадом. Горы были окутаны пурпурно-золотистым туманом. Джоул остановился и с восхищением уставился на это великолепие. Иден же смотрела на него.

Он был таким высоким и статным, с потрясающим телом. Раньше ей казалось, что его тонкое, с орлиным носом лицо выглядит жестоким. Сейчас она уже так не думала. Просто оно было суровым, как суровой была и пустыня, в которой он жил.

Но что в нем действительно пугало, так это его глаза Они мрачно смотрели из-под темных бровей, словно затаив в себе немую угрозу. Однако теперь Иден увидела в их глубине еще и скрытую боль. Это были глаза юного пророка. Слушая, как он читал отрывки из Ветхого Завета, она не могла отделаться от ощущения, что его слова эхом разносятся вокруг. В этой пустыне, думала Иден, он и впрямь почти превратился в ветхозаветный персонаж. Наверное, Иоанн Креститель когда-то выглядел примерно так же.

– А почитай еще что-нибудь из Книги пророка Иоиля, – попросила она.

Спокойным, мягким голосом, глядя на золотистые вершины гор, он не колеблясь заговорил.

– «И будет в тот день: горы будут капать вином, и холмы потекут молоком, и все русла Иудейские наполнятся водою, а из дома Господня выйдет источник, и будет наполнять долину Ситтим».

– Кто заставил тебя выучить всю эту дребедень?

– Я тебе уже говорил.

– Он был твоим отцом?

Губы Джоула вдруг сжались в злобной ухмылке, вокруг глаз пролегли морщинки.

– Он называл себя моим отцом.

– Но отцом не был?

– Нет.

– Он тебя вырастил?

– Я жил в его доме.

– Ты веришь в Бога?

– Нет. – Неожиданно Джоул повернулся и решительно зашагал вперед. Иден пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.

– Возьми меня за руку, – взмолилась она. Он крепко сжал в ладони ее пальчики. – У тебя такие большие руки. Сильные и натруженные. С чем ты работаешь? С камнем?

Она почувствовала, как он вздрогнул.

– Мы слишком долго гуляем, – обернувшись к ней, сказал Джоул. – Давно пора возвращаться.

Уже половина неба очистилась от облаков, и все вокруг золотилось в лучах заходящего солнца. Они повернули и пошли назад, подставив лица ласковому теплу и свету.

Внезапно Джоул остановился.

– Смотри! Во-о-он там.

Иден подняла голову и увидела радугу. Изогнувшись дугой, она парила в чистом, прозрачном воздухе, одним концом опираясь о долину. Ее вершина была невидима, а другой конец выныривал из-за туч уже далеко-далеко и исчезал в окутывавшем горы золотом тумане.

И, пока они смотрели, радуга становилась все ярче, ее цвета делались все насыщеннее, интенсивнее и вдруг вспыхнули неземным блеском, и в тот же миг на небе появилась еще одна радуга, только более бледная и менее четкая. На фоне этого небесного сияния резко обозначились взметнувшиеся вверх изможденные ветви-руки окотилло и гордый силуэт сагуаро.

Иден почувствовала благоговейный трепет от развернувшегося перед ней зрелища. Среди этой вселенской тишины, наступившей после жесточайшей бури, две сверкающие в вышине радуги показались ей небесной улыбкой, обещавшей скорое исцеление и счастье. У нее даже заныло сердце. Радужные обещания… они никогда не исполняются. И все же они всегда такие добрые, они заставляют идти вперед, они манят к себе.

Глаза Иден наполнились слезами, и она, не сдержавшись, всхлипнула.

– Вот черт, – дрожащим голосом проговорила она. – Ты только посмотри на это.

Джоул обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.

– Это значит, что все будет хорошо, – ласково сказал он.

– Еще одна цитата из Библии? – вытирая глаза, спросила Иден.

– Об этом там тоже говорится. Между прочим, и индейцы верят, что радуга – это добрый знак.

Сияющие на небе радуги то вспыхивали, то совсем пропадали, и вот наконец угол падения солнечных лучей изменился и разноцветные дуги исчезли совсем.

Небо приобрело желтоватый оттенок. Горы вдали стали голубыми, затем синими. Джоул за руку вел Иден по мокрому песку. Он обнаружил, что во время бури где-то потерял ее повязку для глаз. Впрочем, на это ему было наплевать: теперь он все равно не смог бы ни надеть на нее наручники, ни завязать ей глаза. А то, что она увидит пикап, его не волновало, так как он предусмотрительно снял с машины номерные знаки. Да и домой они вернутся, когда будет уже темно. Так что он просто вел ее к тому месту, где на обочине грунтовой дороги оставил свой автомобиль.

– Это уже более цивилизованно, – сказала Иден, забираясь в машину и удобно устраиваясь на переднем пассажирском сиденье. – А то сзади просто черт знает что.

– Зато там безопаснее, – попытался оправдаться Джоул.

Он завел мотор и тронул пикап с места.

– Спасибо тебе, – тихо произнесла вдруг Иден, когда они ехали в сгущавшихся сумерках.

– Я хотел, чтобы ты увидела это.

– Понимаю. Поэтому и говорю тебе спасибо.

– Скажи, – глядя на дорогу, обратился к ней Джоул, – ты на самом деле все еще думаешь об этом?

– О том, чтобы ширнуться? Да.

– И часто?

– Постоянно.

– А ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, когда ты последний раз кололась? Шесть недель. Неужели тебе и сейчас хочется думать об этом?

Иден вздохнула.

– Я вовсе не хочу думать об этом. Просто это чувство живет внутри меня, как голод или жажда. «Думать» – неверное слово. Это как если ампутировать ногу: ты не будешь все время думать о ней, но твое тело постоянно помнит, что лишилось ее.

– Значит, вот как ты себя чувствуешь? Как будто без героина у тебя не хватает чего-то?

– Я всегда так себя чувствовала, – чуть слышно сказала она.

Он не нашелся, что ответить. Какое-то время они ехали молча, затем Иден снова заговорила: