Спотыкаясь, они добежали до зарослей мескитовых деревьев и рухнули на землю. Джоул обнял ее и прижал к себе. Иден уткнулась лицом в его мокрое, мускулистое плечо, вдыхая терпкий запах мужского тела. Сверху, сквозь ветви деревьев, на них лились бесчисленные струи дождевой воды.

Джоул начал потихоньку баюкать ее, как он уже делал это в подвале. Он покачивал Иден медленно и нежно, заслоняя ее собственным телом.

В раскатах грома слышались тысячи звуков: то он грохотал, будто катящийся с горы валун, а то гудел, как огромный колокол; то становился похожим на барабанную дробь, то гремел, подобно жеребцу, танцующему на железной крыше, а то трещал, словно рушащийся город.

– Сколько это продлится? – не поднимая головы, спросила Иден.

– Полчаса. Может быть, час.

– Жаль, что это не будет продолжаться вечно. – Она потерлась щекой о его плечо. Кожа Джоула была скользкой и гладкой. В его объятиях она не чувствовала ни страха, ни боли. Иден коснулась языком его шеи, почувствовала вкус соли, смешанной с дождем. Она шире открыла рот и слегка укусила его. Он вздрогнул и крепко прижал ее к себе.

Иден приподняла лицо, ее губы жадно искали его рот. Джоул отвернулся. Она не стала настаивать – он овладеет ею, когда сам этого захочет. И тогда, возможно, она откроет один из его секретов.

Так они и сидели, обнявшись, посреди всемирного потопа. Казалось, даже время остановило свой бег, словно весь мир замер, чтобы полюбоваться этим разгулом стихии. У Иден было ощущение, что она вдруг очутилась в той точке, вокруг которой бесновались силы природы, в эпицентре урагана, в точке вращения гигантского механизма бытия. В каком-то вакууме движения. Ей казалось, что се сознание прикоснулось к абсолютному покою. Среди всеобщего хаоса царила благословенная тишина. Тишина. Покой.

Затем шестеренки механизма вздрогнули и снова начали свое вращение.

Однако гроза уже пронеслась. Дождь все еще шел, но теперь он был не таким яростным. Небо просветлело.

Стихия бушевала, наверное, минут сорок пять или что-то около того. Точно Иден не могла сказать. Может быть, она даже какое-то время спала. У нее было странное ощущение, будто произошло нечто такое, что изменило все ее существо. Будто она прошла через обряд очищения. «Возможно, я теперь стала другой», – мелькнуло у нее в голове.

Джоул пошевелился. Его губы были прижаты к ее мокрым волосам. Он медленно поднял глаза к небу.

– Гроза уходит.

Иден села, откинула назад упавшую ей на лоб прядь волос и взглянула на него. Он был потрясающе красив, невольно отмстила она про себя. Когда гримаса боли покидала его лицо, он выглядел абсолютно неотразимым. Кто же его так надломил? Она протянула руку и дотронулась до его щеки.

– Джоул. Это твое настоящее имя?

Его рот искривился в странной улыбке.

– «Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки».

Иден изумленно уставилась на него.

– Что это?

– Это начало книги пророка Иоиля.

– Из Библии? Он кивнул.

– А еще можешь?

– «И воздам вам за те годы, которые пожирали саранча, черви, жуки и гусеница, великое войско Мое, которое послал я на вас».

– Ты что, знаешь Библию наизусть?

– Меня заставили ее выучить.

– Кто?

– Человек, который называл себя священником. – Джоул продолжал улыбаться, но в его глазах появились темные тени.

– Почитай еще. Пожалуйста.

– «И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения».

– Красиво. А что это значит?

Джоул оторвал от нее взгляд и посмотрел на небо.

– Дождь почти закончился. Пойдем.

Он помог ей подняться. На землю падали последние редкие капли. Все вокруг выглядело по-прежнему таинственным, но уже не таким мрачным. Небо над головой было похоже на перевернутое море серебристого тумана. Черные грозовые тучи, сопровождаемые раскатами грома, медленно уходили на север.

Иден глубоко вздохнула.

– О-о… запах-то какой!

– Это пахнет креозотовый куст.

– Покажи мне его.

Джоул указал пальцем на невзрачное растение с потрепанными желтыми цветками на тонких веточках. Она растерла между ладонями несколько листиков и стала вдыхать исходящий от них чудесный аромат, который словно вобрал в себя все запахи пустыни.

– Он обладает целебными свойствами. Излечивает раны, прочищает желудок.

– Правда? – Иден отломила веточку, чтобы взять ее с собой.

Она промокла до нитки; ставшая полупрозрачной футболка прилипла к маленьким грудям, штаны спортивного костюма провисли под тяжестью воды.

– Мне надо отжать одежду. – Скинув обувь, она стянула с себя футболку и штаны и стала их выжимать.

Джоул стоял, глядя на запад, где сквозь густой туман уже пробивался золотой луч солнца. – Сегодня был самый прекрасный день в моей жизни, – проговорила у него за спиной Иден.

Он обернулся. Совершенно голая, если не считать купленных им хлопчатобумажных трусиков, она приветливо улыбнулась ему.

– Честное слово.

Джоул медленно подошел к ней.

– Ты никогда не жалела, что стала наркоманкой? – тихо спросил он.

Иден почувствовала, как у нее к горлу подкатил комок.

– О-о, черт! Ну зачем ты опять про это?

– Ты же понимала, что ты с собой делаешь.

– Да, я жалела, что так получилось, – дрожащими губами произнесла она. – И в то же время я не вполне осознавала, что происходит нечто страшное. Мне казалось, я в любой момент смогу бросить наркотики. Я не думала, что так кончу. И никто не думает.

– Но все знают.

– Может быть, ты знаешь. А я нет. – Ей захотелось расплакаться. – Неужели так необходимо было напоминать мне об этом? А? Ведь только что я впервые за последний год забыла, что я наркоманка!

– Ты не наркоманка, – заявил Джоул. – Ты уже вылечилась. Я тебя вылечил.

– Все не так-то просто, приятель, – сказала она, подражая его западному говору. – Закоренелого наркомана нельзя вылечить.

– Посмотри сама! – Он указал пальцем на ее голые ляжки. Отметины от уколов на белой, как молоко, коже побледнели, ранки затянулись. Они зажили.

Иден взглянула на свои ноги.

– Ничего, скоро я наделаю новые дырки.

– Ты больше не наркоманка, Иден!

– Дай мне иголку, и я покажу тебе, кто я такая.

– О Господи, – простонал Джоул хрипловатым голосом. – Ты иногда буквально сводишь меня с ума…

– Мне все это говорят, – проворчала Иден.

– Одевайся!

– Не будь таким пуританином.

– Живо!

– А сагуаро не возражают. И небо не возражает. Один ты против. – Она неожиданно размахнулась и швырнула в воздух свою одежду. Футболка и спортивные штаны, нелепо трепыхаясь, описали дугу и повисли на колючих ветках терновника. – Вот так, – довольная собой, проговорила Иден.

– Очень умно! – раздраженно сказал Джоул.

– Тебе противно смотреть на мое тело? – Она широко расставила ноги, раскинула в стороны руки и выпятила вперед маленькие груди и пупок. – Противно, да? Оно уродливое?

Он попытался отвести взгляд и не вступать с ней в этот бессмысленный спор, но ее тело неудержимо притягивало к себе его глаза. Она была похожа на одинокую морскую звезду, затерявшуюся среди песков и колючек. Его манил розовый треугольник ее трусиков.

– Оно вовсе не уродливое, – с трудом ворочая языком, пробормотал Джоул.

– Я тощая, мерзкая, безвольная маленькая наркоманка!

– Это неправда.

– Правда.

– Иден…

– Ну тогда какая же я, по-твоему? – потребовала она ответа, наступая на него.

– Ты красивая, – помимо его воли сорвалось у него с языка. – Драгоценная.

– Драгоценная? – Иден покачала головой и усмехнулась. – Давно меня уже никто так не называл. Когда-то давным-давно мама тоже звала меня драгоценной. – Она уперлась руками в бедра. – Впрочем… десять миллионов «зелененьких» – сумма действительно весьма внушительная, а?