— Упокой, Господи, — эхом откликнулись диаконы.

Лукас молчал.

Март достал «Аргер». Первым выстрелом испепелил Чедашу голову. Вторым прожег грудную клетку.

Голова и сердце. Так оно надежнее.

Он даже отвернуться от тела не успел. Оно вспучилось, осело, расползлось… В тот же миг чьи-то руки сжали в стальной захват, вышвырнули из комнаты.

Андре? Лукас? Да кто ж их поймет? Март видел из коридора, как оба они, в один голос приказывая остальным отступать, полосовали шевелящийся пол из деструкторов, переведенных в режим лучевой стрельбы.

Что-то… черная, блестящая дорожка полилась к ногам. Насекомые? Какие-то здоровенные жуки.

Март не разбирался. Пальнул из «Аргера». Дотоптал ногами то, что уцелело.

Следующие две минуты все они — двое в комнате, остальные — снаружи, были заняты тем, что топтали, жгли, стряхивали с одежды и размазывали о грязные стены десятки жуков. Больших. Блестящих. В твердых, хрустящих панцирях.

Какое-то безумие. Воплотившийся кошмарный бред. Невозможная, разумом непостижимая мерзость.

А когда все закончилось, когда все, наконец, закончилось, и ничего больше черного, блестящего, многоногого не шевелилось, не подавало признаков жизни, Лукас перезарядил «Хисабу». Обвел взглядом Андре, Марта. Остановился на Дэвиде. И тихо, но с искренним любопытством спросил:

— Это и есть животные?

— Это насекомые, — нервно буркнул Дэвид. — Животные — симпатичные.

— Я поведу, — сказал Март, когда вышли в ангар.

Лукас не возражал. Единственное, что ему было нужно, это чтобы все благополучно покинули цитадель. И он не отдавал приказа взлетать, пока ангар не покинула последняя машина со спецназовцами.

Логики в этом — никакой. Ведь не думает же он, на самом деле, что в прошлый раз священники погибли из-за того, что он первым вышел на поверхность? Конечно, не думает. Это Марта и беспокоило. Ресурс почти выработан, мыслей нет, остались противоречащие друг другу инстинкты. Один требует убраться с планеты как можно скорее, второй — проследить, чтобы все ушли живыми.

Чтобы никто не остался замурованный под обломками пластонового купола.

Лукас даже ничего не сказал, когда, отойдя от планеты на расстояние для прыжка, Март выставил глубину всего в две трети возможной.

И, к ужасу Марта, потерял сознание, едва прыгнули в «подвал».

Он пришел в себя почти сразу, а вот Марта попустило не раньше, чем вернулись домой. Страшно представить, что было бы, нырни они глубже, на те слои, куда могут добраться демоны.

Если честно, то страшно представить, насколько же Лукас ненавидит планеты, если в «подвале» чувствует себя в большей безопасности. Понятно, что он был на пределе прочности, но на поверхности его хватило бы еще надолго. А стоило взлететь — всё, форсированный режим отключен, а в нормальном режиме системы уже не функционировали.

Ладно. Слава Господу, добрались без потерь. Слава Господу, Андре милосердно воздержался от комментариев. Даже когда они высадили Лукаса и Дэвида в ангаре отеля и остались вдвоем, взяв курс на Инагис-рум.

Понятно, что никакое это было не милосердие, просто Андре тоже вымотался так, что сил говорить уже не было. Но Март и за это был ему признателен.

«Идеальная хозяйка» была закрыта. Выходной без предупреждения. «Приносим уважаемым клиентам извинения за доставленные неудобства».

Уважаемым клиентам наплевать. Вся деловая часть этого сектора Роя как будто вымерла. И в Чедаш-руме то же самое. Тихо. Безлюдно. Просторно.

Все до единого корабли отстыковались и висят на дистанции ухода в «подвал». Светятся. Кажется, что карта звездного неба поменяла рисунок. Столько кораблей разом не доводилось видеть даже при столкновениях с крупными флотами баронов. Бароны, они, все-таки, каждый сам за себя. А тут все, сколько их есть, пиратские капитаны поспешили выйти в пространство.

Дэвид сказал, мест на уходящих из Баронств гаримах и фанаках уже не осталось. Все билеты раскуплены за несколько часов. И это несмотря на то, что на кораблях обеих империй для всех, кроме подданных, втрое подняли цены. Желающие эвакуироваться не побрезговали даже каторжными гаримами, а сейчас с аукциона продают наспех оборудованные пассажирские места на багалах.

Война.

Пока ее ждали, над ней смеялись. Вот она. Пришла. Теперь не до смеха.

Сколько мирян погибнет?

Новости противоречат друг другу. Слухи муссируют две основные версии. Согласно первой, Вольными Баронствами заинтересовалась Старая Терра. Двое эдзоу вступили в сговор с кем-то из баронов, прикончили Чедаша, теперь готовят почву для вторжения десанта терранских киборгов. По сравнению с ними, как показала недавняя бойня в Клетке, нихонские киборги — просто плюшевые игрушки. Вторая версия утверждает, что в сговор с баронами вступили киборги из Нихон, а то, что они с виду как люди, так это потому, что в Нихон тоже научились делать эдзоу. И теперь бароны-предатели во главе с нихонцами готовят почву для вторжения десанта нихонских киборгов.

Поверить в это, пожалуй, проще, чем в терран, вышедших в космос. Но кто здесь знает о том, что на Старой Терре уже много столетий не строят корабли?

Об этом и в Империи-то почти никто не знает.

А война все равно будет. Бароны уже начали подозревать друг друга в сговоре и с терранскими эдзоу, и с нихонскими. Прояснить ситуацию без драки они не смогут. Точнее, им не позволят.

Ну, да. А тот, кто должен не позволить, кажется, не настроен принимать гостей, несмотря на договоренность.

Ставни опущены, двери затянуты силовыми мембранами. Обе двери: и та, что ведет в салон, и та, за которой жилая часть астероида. Вторая, правда, стоило машине Лукаса приблизиться, неохотно приоткрылась. Как раз, чтоб протиснуться в шлюзовую камеру.

Сам Скорда ожидал в ангаре. Очень, такой, домашний. Не накрашенный, весьма просто причесанный, одетый во что-то шелестящее, свободное, но, разумеется, расшитое узорами от ворота до подола. Это ведь Скорда, он без блесток не может.

Держится прямо. Если не знать, и не скажешь, что под шелками больше церапласта, чем целой кожи. Ему, наверное, даже дышать больно. Досталось вчера сильнее всех. А под широкими рукавами звенят невидимые браслеты. Как надо жить, чтоб даже дома не расставаться с оружием?

— Неужели сам долетел? — издевательски протянул Скорда, едва Лукас вышел из машины. — Я вчера подумал, ты теперь в «подвал» ни в жизнь.

— Ты ошибся.

— Как всегда немногословен. Или сегодня тебе просто сказать нечего?

Он имел право насмешничать. Лукаса вчера при нем накрыло.

— Я по делу, — напомнил Лукас.

— Это означает, что тебе есть, что сказать, но ты как обычно брезгуешь просто поддержать дружескую беседу. Ладно уж, — по мановению руки раскрылись двери в холл. — Проходи, Бастард. Чувствуй себя как дома.

Ну-ну. С последнего посещения тут абсолютно ничего не изменилось. Скорда, такой внимательный к собственной внешности, не озаботился тем, чтоб заменить треснувшие декоративные панели на одной из стен. А ведь почти неделя прошла.

— Жаль, кровь пришлось смыть, — Скорда проследил взгляд Лукаса. — Пойми правильно, моя возвышенная натура постоянно нуждается в приятных впечатлениях. Наиболее приятным до вчерашнего вечера было воспоминание о том, как я сломал тобой эту стенку.

— Ты на мне зациклился.

— Еще бы! Март вчера сказал, что не может остаться, потому что должен вернуться в отель. Мне пришлось в одиночестве переживать самую значимую на текущий момент победу, и в одиночестве зализывать нанесенные тобой душевные травмы. А с кем в это время был Март? То-то же. Было бы странно, если бы я не зациклился. — Скорда приглушил яркое освещение в гостиной, — садись, красивый мой. Я, пока тебя ждал, везде напихал булавок. А еще решил, что в качестве выпивки предложу тебе настойку на Либарских жабах. Это даже здесь экзотика, хотя Либар из окна видно. Дорогое удовольствие, как раз для аристократов. В бутылке мертвая жаба плавает. Хочешь?