Несколько минут не происходило вообще ничего. Лукаса обволокла голографическая сфера, и его стало не видно. Пилот в соседнем кресле тихо постанывал, но на свободу не рвался. Тем более что Луиза, хоть и не разбиралась в «компенсаторах» и всяком таком убырстве, зато поняла, как заблокировать пряжки пристяжных ремней. Освободиться без посторонней помощи пациент теперь не мог, и заняться Луизе было абсолютно нечем. Только сидеть и ждать.

— Что происходит? — пробормотал, наконец, их пленник. — Кто вы?

— Майор Беляева, — она бросила на него косой взгляд, — может, и ты назовёшься?

— Эффинд, личный пилот его милости маркграфа Радуна. Что проис… Беляева-илэ, — он вдруг задёргался в ремнях, — «Хикари» покинула порт? Мы в пространстве? Что вы делаете? Это же корабль его милости! Да он с вас… с нас… Кто пилот?! Какой придурок посмел…?

— Сын мой, — прозвучал из сферы приглушённый и слегка усталый голос Лукаса, — послушайтесь моего совета: поберегите нервы. Лучше присоединяйтесь к сахе Беляевой в её молитвах. Через пятьдесят секунд мы уходим в «подвал», а пока нас обстреливают сразу четыре вирунга, и, право же, не нужно усугублять ситуацию истериками в рубке.

— А-а-а…? — бессодержательно прокомментировал Эффинд. — Преподобный отец? — взгляд его стал растерянным, как у ребёнка, укушенного Санта-Клаусом.

Ну, да. Последствия травмы. Бедняга не сразу вспомнил, что предшествовало его пробуждению в этом кресле. Не сразу. Сейчас только и сообразил, что вначале был преподобный отец. Тот, который ногами бьёт. В голову.

— Имплантанты, — непонятно булькнул Эффинд.

— В плазму имплантанты! — уже сердито отозвался Лукас. — Десять секунд. Отсчёт пошёл.

Путешествовать через «подвал» Луизе приходилось неоднократно. Прежде чем осесть на Акму, довелось помотаться по разным краям, и не всегда она работала на маркграфа Радуна, то есть, не всегда путешествовала бизнес-классом. Почти никогда не путешествовала, честно-то говоря. Поэтому Луиза прекрасно помнила тревожное чувство, возникающее у пассажиров попроще, не защищённых системами безопасности бизнес-класса, когда динамики объявляли о том, что «отсчёт пошёл». И как скручивались нервы в тот момент, когда корабль пересекал непонятную границу, оказываясь в этом убырском «подвале», по ту сторону жизни и смерти.

Чусры и иччи! Она терпеть не могла дальние перелёты.

Десять секунд, девять, восемь…две, одна…

И что?

Отбой? «Подвала» не будет? Хорошо бы, если так. Честно говоря, сейчас Луиза согласилась бы променять уход в «подвал» на уничтожение их корабля. Есть же здесь какие-нибудь спасательные средства, и на вирунгах люди служат, не монстры и не роботы. Вряд ли терпящих бедствие бросят в пространстве.

Логики — ноль, майор Беляева. Постыдилась бы, дура! Подберут вас, доставят обратно на Акму, и что дальше?

Луиза постыдилась. Но мнения не изменила.

— Порядок, — сказал Лукас, и окружавшая его сфера, свернувшись в небольшой шарик, отплыла в сторону. — Ну что, дети мои, одну проблему мы решили, займёмся остальными.

«Остальной» проблемой немедленно попытался стать пилот Эффинд. Ему следовало бы уделить внимание, потому что бедолага явно не в себе, да и оказался в ситуации, мягко говоря, незавидной. Похищен вместе с личным звездолётом его милости маркграфа Радуна, неизвестно кем похищен, неизвестно зачем, имплантанты, опять же. Насчёт последних Эффинд полностью прав, между прочим.

Некогда. Сначала — Луиза.

— Успокойтесь, сын мой, — попросил Лукас как можно мягче, — ничего страшного не происходит, я просто воспользовался «Хикари» для выполнения орденской миссии. Я настоящий священник, — предупредил он следующий вопрос, — и действую во благо церкви, это истинная правда.

Сработало хуже, чем хотелось бы, но с учётом ситуации и общего взвинченного состояния даже лучше, чем обычно. Эффинд поддался его голосу, хотя вряд ли вслушивался в слова, расслабился на ложементе и только вздохнул:

— Я понимаю, преподобный отец. А как вас зовут, можно узнать?

…— Как вас зовут?

Луиза уже поднялась из кресла, и сейчас нетерпеливо ожидала, пока Лукас закончит болтать с пилотом. Преподобного следовало запихнуть в витакамеру, причём, чем скорее, тем лучше. Смуглая кожа уже не серым просвечивает, а зелёным, ещё чуть-чуть, и парень грохнется в обморок, тащи его потом на собственном горбу.

— Лукас фон Нарбэ, — ответил Лукас, неловко выбираясь из своего кресла. — Мы ненадолго оставим вас, сын мой. Когда я вернусь, вы сможете…

— Фон Нарбэ?! — Эффинд, кажется, даже приподнялся, несмотря на ремни. — Аристо? Не может быть. Вы… однофамилец? Ваше преподобие, вы…

Лукас уже вышел в коридор, и коротко кивнул Луизе, мол, следуй за мной.

— Подождите! — крикнул Эффинд, разворачиваясь вместе с креслом, — просто скажите мне, вы же не он?

Люк за спиной Луизы закрылся, оставив Эффинда в одиночестве.

— Как твои раны? — спросил Лукас.

— А твои? — невежливо ответила Луиза, — что значит, «вы не он», Лукас? Какого… они все теряют дар речи, стоит тебе представиться? Я упустила что-то важное? Ты что, действительно аристо? Или ты Великий кардинал? Или твоё имя упомянуто в «Звёздах Империи» в первых строчках?

— С третьего раза угадала, — хмыкнул он. — Так как твоя нога?

— Не поняла! — Луиза остановилась. — Что значит, с третьего раза?… Иди ты!

— Ты не читаешь «ЗИ»? — Лукас покосился на неё, с кривоватой улыбочкой. — Правильно. Я тоже. И так епитимьи одна за другой.

— Взыскания? — перевела Луиза на понятный для неё язык. — За что?

— За гордыню. Вот медотсек, нам сюда.

— Нет, погоди… — до чего же шустрый этот рыцарь, а! Однако Луиза всё же поймала его, подтолкнула к медицинскому креслу под выключенным диагностом, — я хочу знать то, что знают все остальные. Кто ты такой, а? Почему Эффинд назвал тебя аристо?

— «Аристо». — Лукас шлёпнулся в кресло, и с болезненной гримасой вытянул раненую ногу. — С большой буквы. Это просто прозвище. Я — Лукас фон Нарбэ, я понятия не имею, что знают «остальные», и ничего больше не могу тебе рассказать. Разве что сообщить, что я — лучший пилот в Империи.

— Угу, — хмыкнула Луиза, усаживаясь с ним рядом, — во всей Империи, да?

— Это пропаганда, — Лукас вздохнул, — это всё пропаганда и… реклама. Сняли десяток фильмов, выпустили комиксы, нарисовали какой-то мультсериал, и сделали героя. Герой всегда нужен.

— Почему-то я этих фильмов не видела, — ядовито сообщила Луиза, — и комиксов не читала. Даже мультиков не смотрела.

— Значит, тебе повезло. Слушай, давай поговорим об этом как-нибудь потом. У нас будет предостаточно времени на то, чтобы всё обсудить.

– Хоть названия подскажи!

– Ты хуже абордажной кипанги, — пробормотал он, потирая виски, — как прицепишься, не отцепишь. Не помню я названий… сериал какой-то был, «Рыцарь Десницы», что ли.

— Да ладно!

Луиза посмотрела на него повнимательней, и повторила, на случай, если в первый раз вышло недостаточно экспрессивно:

— Да ладно! Быть того не может. Хочешь сказать, Мартин Лилль — это ты?

— Нет! — рявкнул Лукас, — вскакивая с кресла, и тут же падая обратно, потому что сдуру встал не на ту ногу, — я хочу, чтобы ты залезла в витакамеру и ненадолго оставила меня в покое.

— А почему это именно я должна лезть в камеру? — с невинностью начинающей садистки поинтересовалась майор Беляева. — Я, в отличие от тебя, прекрасно себя чувствую.

Спор он пресёк в зародыше, хотя, признаться, терпение было на исходе и очень хотелось применить грубую силу. К счастью, до этого не дошло. В витакамеру, единственную на «Хикари», первой отправилась Луиза. Лукасу досталось, особенно в бою на входе в порт, но досталось не так сильно, как майору Беляевой. Тот выстрел из пульсатора должен был убить её, и то, что она выжила, да ещё и осталась дееспособной, было настоящим чудом. А на чудеса Лукас не слишком рассчитывал, куда больше он доверял кибермедикам.