«Господи!» — мысленно воскликнул Сент, ощущая нереальность происходящего.

— Я не уверен, что сумею справиться с такой властью, — сказал он, воспользовавшись молчанием Даймонда. — И потом, в мои ближайшие планы женитьба совсем не входит.

— Это к делу не относится. К тому же она уже будет замужем.

— Кто она? — спросил Сент затаив дыхание.

— Моя новая Вэнджи. Да, Сент, я снова повстречал ее.

Я же говорил тебе, что часто ошибался в своих прогнозах.

Лодку покачивало на волнах, они с тихим шуршанием бились о борт, а Сент сидел и слушал и не мог поверить своим ушам.

— Ты и она родите мне ребенка, в глазах всего мира я буду его отцом. Никто никогда ничего не узнает.

— Ты хочешь сказать…

— Старфайер и я поженимся сразу, как только вернемся в Соединенные Штаты. А твоя задача поскорее сделать ей ребенка.

На следующее утро Старфайер снова заболела. Даймонд со страхом смотрел на ее искаженное лицо.

Он заявил доктору Шиффрину, что в лаборатории сделали не правильные анализы, что они упустили что-то самое главное.

— Мне нужно мнение другого специалиста, — сказал он, — такого, кто хорошо знает свое дело. Происходит что-то странное.

Вечером того же дня на самолете студии «Омега» прилетел доктор Ринальдо Суарес из Калифорнийского медицинского центра, расположенного в Сан-Франциско. Доктор был всемирно известным специалистом в области тропических болезней, особенно тех, которые присущи западной Мексике, где он родился.

Он был невысокого роста, хрупкого телосложения и выглядел слишком молодо для такого известного врача. Старфайер с надеждой посмотрела на него.

— Не забывайте, что я инопланетянка, — сказала она. — Мой организм еще не выработал иммунитета против болезней землян.

— Сейчас мы разберемся, не так ли? — Доктор Суарес склонился над кроватью, вглядываясь в изможденное лицо, которое было белее подушки. — Мне надо осмотреть ее, — обратился он к Даймонду. — Прошу вас оставить нас наедине.

Когда Даймонд с явной неохотой вышел из палаты, доктор стал задавать Старфайер привычные в таких случаях вопросы относительно ее здоровья, на которые она отвечала с заметным раздражением. Он посмотрел ее глаза, уши и горло, прощупал груди, постучал по спине и прослушал легкие, измерил давление и, наконец, подстелив ей простынку, прощупал брюшную полость и область таза.

Проделав все необходимое, он взял стул, подсел к кровати и взял ее руку в свою.

— Мы сделаем дополнительные анализы, — сказал он, — но я уверен, что все они будут отрицательными.

Старфайер согласно кивнула.

— Все за исключением одного, — продолжал доктор Суарес. — Люди иногда бывают настолько глупы, что за деревьями не видят леса. Ответ лежит на поверхности, а они просмотрели его.

— Какой ответ? — удивилась Старфайер.

— Вы молоды, красивы, и у вас есть мужчина, который в вас влюблен.

— Какое это имеет отношение к моей болезни?

— Самое прямое, у вас нет ничего страшного. Налицо все признаки беременности, а она, как вам известно, не болезнь. — Доктор выпустил ее руку и поднялся. — Примите мои поздравления, дорогая. Я рекомендую вам отдых, хорошее питание и поскорее вернуться домой. А пока лежите в этом трейлере. Ребенок гораздо важнее всех фильмов на земле, вместе взятых.

Она быстро села в кровати и с удивлением посмотрела на доктора.

— Беременна? Но это невозможно. Старфайер не может быть беременной.

— Почему нет?

— Потому что я… Боже мой, — сказала уже Джи Би. — Я никогда не думала… Пожалуйста, доктор Суарес, задержитесь на минуту.

Доктор остановился в дверях.

— Могу я попросить вас об одном одолжении? Пожалуйста, не говорите ничего Даймонду.

Доктор понимающе кивнул:

— Конечно, обещаю. Я отлично понимаю, что вы сами хотите преподнести ему эту радостную новость.

Доктор ушел, а Джи Би, глядя ему вслед, думала: «Да, для него это будет большим сюрпризом».

Вера вытирала пот со лба и желала только одного: чтобы Сент ехал быстрее. Воздух был неподвижен, небо ослепительно ярким, и море далеко на западе сливалось с ним в одну мерцающую линию. Ехать обратно в моторной лодке из «Хойя эскондиды» было гораздо приятнее, так как чувствовалось хоть какое-то дуновение ветерка, но когда лодка останавливалась, жара наваливалась на нее, словно девушка сидела у раскаленной печки.

Время близилось к полудню. Пляж, хижины и джунгли дрожали, как мираж, но Сент, казалось, ничего не замечал или на него совсем не действовала жара. Он медленно греб вдоль мелководья с прибитым к нему мусором и не видел, что рядом с ним Вера просто умирает от жары.

— У него мания величия: его династия должна править Голливудом, как королевская. Он решил, что я вполне могу подменить его. Виктор, видите ли, не может иметь детей и считает, что именно я должен сделать Джи Би ребенка и обеспечить его наследником. — Сент с яростью отшвырнул в сторону плавающую на воде пластиковую чашку. — Я, понимаешь ли, его сын, так что с преемственностью все будет в полном порядке. Он долго распространялся о том, как все расчудесно сложится, что у нас будет все: власть, положение, слава, и все это говорилось таким само собой разумеющимся тоном, как будто это обычные вещи.

— Ну и что ты ответил? — спросила Вера, стараясь казаться спокойной.

— А как ты думаешь, что я мог ответить? Конечно, отказался, но его это мало волнует. Даймонд считает, что я обязан так сделать.

— А как же Джи Би? Я уверена, что она никогда…

— Он сказал, что еще не говорил с ней, но у него нет никаких сомнений на ее счет. Все это делается в наших общих интересах.

— Боже! Ну и что же дальше?

— Затем мы вернулись назад. Я высадил его у причала, и Виктор сказал напоследок, что у меня нет выбора, так как от моего решения зависит судьба многих людей. Я был для него пробным камнем. Сейчас по крайней мере ничего не надо делать… Вот вернемся в Нью-Йорк, и они поженятся, а что будет потом? Господи, Вера! — Сент засунул в карманы шорт сжатые в кулаки руки и с ненавистью посмотрел туда, где на высоких, отливающих нефтью волнах покачивалась «Десперадо». — Он считает, что я должен оплодотворить ее, как жеребец кобылу. Это какое-то сумасшествие.

— Это больше, чем сумасшествие, — ответила Вера. — Это чистейшей воды безумие, это возмутительно и в то же время смешно. А что он имел в виду, говоря о судьбах других людей?

— Не знаю.

— Мне это совсем не нравится. Он как будто угрожает тебе или, может… кому-то еще.

Они дошли до сгоревшего ресторана. Их ноги ступали по горячему песку, поднимая в воздух пыль и пепел.

— У меня какое-то нехорошее чувство в отношении него, — начал медленно Сент. — Он напоминает мне огромного паука с восемью глазами, который спрятался в темноте и поджидает очередную жертву. А когда я думаю о Флетчер…

Сент повернул обратно к деревне. Его босые ноги, казалось, не чувствовали обжигающего действия песка.

— Я все время думаю о Флетчер. — Сент перевел дыхание. — Я бы мог послать Даймонда ко всем чертям, сказать ему, что ничего подобного никогда не сделаю, но я боюсь его, Вера. Боюсь не за себя, а за Джи Би. Иногда думаю:

«Господи, он же мой отец, и я стольким ему обязан!» Даймонд все для меня сделал. Я уважаю его талант, его ум, и иногда мне бывает его жалко. Просто не знаю, что делать.

Послушай, Вера… — Сент нетерпеливо провел рукой по лицу, как бы отгоняя дурные мысли. — Ты знаешь, мне совсем не хочется быть его сыном.

Ноги Веры горели, кофта прилипла к спине, перед глазами плыли черные крути. Одним рывком девушка догнала Сента, схватила его за локоть и потащила в воду. Вода пенилась и кружилась вокруг лодыжек.

— А Даймонд абсолютно уверен, что ты его сын? — спросила она.

— Он говорит, что все проверил еще после того, как впервые поговорил с Арии. К тому же Виктор сам звонил Спринг.

— А что, если Спринг снова врет? Если это так, то все его разговоры о создании династии просто не имеют смысла.