— Я ждала, пока ты…

— Как ты могла так поступить со мной? — прервал он ее.

Вера не поверила своим ушам — она ведь сделала это ради него.

— Захотела и продала, — ответила она грубо.

— Мне это совсем не нравится. Вера.

— Очень жаль. Не сделай я этого, ты бы до сих пор гнил в тюрьме.

— Может, еще не поздно все вернуть назад?

— Нет, ничего нельзя изменить.

— Тебе не следовало этого делать, Старфайер принадлежала тебе, нам.

Вере хотелось сказать, что им уже давно ничего не принадлежит, но не знала, как все ему объяснить, ведь Сент отсутствовал два года, а за это время многое изменилось.

Сент так и не зашел повидаться с ней. Он сказал по телефону, что им не о чем говорить и что, уж если она так хочет, они могут побеседовать по дороге к Дональду. Слава Богу, что хотя бы не отказался подвезти ее.

Они говорили о делах, пока не свернули на шоссе, ведущее к Силверадо-Трейл.

Меняя тему разговора, Сент сказал Вере, что собирается арендовать дом в Сидрифте, на берегу океана.

— Приезжай как-нибудь посмотреть его, — небрежно добавил он.

Эта небрежность больно ранила Веру. Таким тоном можно разговаривать со случайным знакомым, а не с близким другом.

«Ну скажи что-нибудь, — мысленно умоляла Вера. — Пожалуйста, скажи что-нибудь о той ночи, даже если сделаешь мне больно. Ну скажи же, только не молчи».

К концу путешествия, когда они ехали по извилистой горной дороге, Сент окончательно замолк, и его молчание было преднамеренным и даже агрессивным. И тут Вера внезапно все поняла.

«Ты настоящий друг, в лучшем понимании этого слова». Именно так он сказал в своем письме. Она для него не больше чем старый товарищ, удобное плечо, на котором можно поплакаться, и поскольку необходимость в ней отпала, потому что меньше чем через час он встретит Джи Би, Сент намеренно отталкивает ее.

Прибыв на место, Вера, истерзанная душевно, не была готова к встрече с Даймондом. Однако он, словно поняв ее состояние, был весьма любезен и расточал комплименты.

— Мне будет приятно работать с такой талантливой девушкой, как вы, мисс Браун. Этот проект — совершенно новое для меня дело, и мне очень интересно им заняться.

Они сели рядом на скамью, и он параграф за параграфом стал знакомить ее с договором. Вера кивала и улыбалась, но все плыло у нее перед глазами. Она слышала, как за ее спиной Джи Би обратилась к Сенту:

— Мне надо тебе кое-что сказать. Давай отойдем в сторонку.

И они, шагая в ногу, направились к дубу, где их никто не мог услышать, но все видели. Вера наблюдала, как Джи Би взяла Сента за плечи, а он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Вера чувствовала, что Даймонд тоже следит за ними, хотя его взгляд скользил по документу и ее лицу.

Она механически отвечала на его вопросы, так как договор стал для нее обычной формальностью.

Его составили юридически точно, условия оказались щедрыми, гораздо выше общепринятых стандартов. Вера понимала, что на ее долю выпала большая удача, но это сейчас не радовало. Ей ничего не хотелось.

Вера пыталась сосредоточить свое внимание на документе и Викторе Даймонде, который пристально смотрел на нее, и его лицо было живым и привлекательным. Она понимала, что должна быть благодарна ему за посредничество, должна быть польщена его комплиментами и очарована им как личностью, но ничего этого девушка не чувствовала.

На какое-то мгновение Вера ощутила, что он ей физически неприятен и что она никогда не сможет доверять ему целиком. Она отодвинулась подальше. Нет, Даймонд ей никогда не понравится.

И в этом нет ничего удивительного. Как может понравиться человек, забравший у нее Старфайер в обмен на свободу Сента?

Вера догадывалась, что его щедрость — хорошо продуманный шаг, а лесть — легкий путь проникновения в душу и что он использует свою внешность как хорошее приложение к мозгам, чтобы очаровать человека, а потом им манипулировать.

Вернулись Сент с Джи Би, и Даймонд повел ее топтать виноград. Вера долго задумчиво смотрела им вслед, затем взяла в руки альбом и стала рисовать.

Она изобразила Даймонда с орлиными чертами лица, с гордой посадкой убеленной сединами головы, с широкими черными бровями и проницательными, глубоко сидящими глазами. Результат получился неожиданным: человек на рисунке завораживал, и одновременно чувствовалось что-то омерзительное, отталкивающее. С рисунка на нее смотрело лицо рептилии: тонкие, насмешливо изогнутые губы, тяжелый взгляд, скорее напоминающий взгляд хищника, чем человека.

Нет, он определенно ей не нравился, и Вера чувствовала, что Даймонд догадался об этом.

Несмотря на жару. Веру знобило.

Всю дорогу в машине Сент с нетерпением ждал, что Вера сама начнет разговор о проведенной вместе ночи. Должна же она сказать хоть что-нибудь, потому что сам он не знал, как начать разговор на эту тему.

С момента своего освобождения Сент все время находился во власти различных эмоций. Пока он был в тюрьме, жизнь текла по своим законам, без его участия в ней. Сейчас его собственная жизнь давала сбой, и он был не в силах себя контролировать. Временами Сент испытывал сильный приступ ностальгии по Санта-Пауле, где все было заранее известно.

«Наверное, Вера считает меня подонком, — думал Сент, — и она совершенно права. Сбежать, не сказав ни слова, отделаться короткой запиской».

Но правда состояла в том, что Сент чувствовал себя неловко, был смущен, стыдился себя за то, что воспользовался Верой и сбежал. Он боялся даже позвонить ей. Он оскорбил Джи Би, оскорбил Арни, Флетчер, и вот сейчас наступила очередь Веры.

Как можно так все испоганить? Сент знал, что должен извиниться, должен заставить ее понять, каким несчастным и смущенным он себя чувствует, сказать ей, как хороша она была в постели. Ведь это действительно правда: с ней ему было очень хорошо. Он и сам не ожидал. Сказать кому-нибудь — не поверят. Но не зная, с чего начать разговор, Сент предпочел молчать.

«Я поговорю с ней, когда мы будем возвращаться домой, — думал он. — Мы остановимся в какой-нибудь тихой маленькой гостинице, выпьем по стаканчику вина, закусим, и я скажу ей всю правду».

Они приехали на винный завод. Сент припарковался рядом с большой серебристой машиной, которая, как потом выяснилось, принадлежала Даймонду.

Их радушно встретили мать и сын Уилеры. Дональд обменялся с ним крепким рукопожатием и поцеловал Веру в щеку. Сент механически отвечал на приветствия, думая только о том, о чем мечтал все эти два года: сейчас он увидит Джи Би.

Сент не мог оторвать от нее взгляда.

Она выглядела… выше всяких похвал, других слов и не подберешь. На ней было короткое белое льняное платье, на ногах белые сандалии, на голове серебристый обруч, на груди огнем горел крупный опал.

— Спасибо тебе за все, — произнес он дежурную фразу, мысленно кляня себя за то, что ни разу не поблагодарил Веру за принесенную ею жертву. Она ради него продала свою «Старфайер», а он лишь обругал ее за это.

— Я очень рада, что ты вернулся, — ответила Джи Би, целуя его в щеку. — Мне надо сказать тебе кое-что. Давай отойдем в сторонку.

Они шли по дорожке в тени деревьев, и девушка говорила ему о том, что очень сожалеет, что все так получилось, что она тогда не отдавала себе отчета в том, что говорит, была на него очень сердита. Два года он мечтал услышать эти слова. Сент поцеловал Джи Би в прохладный лоб, и перед глазами его проплывали одна за другой картины: они на пляже в бухте Сэнд-Харбор, на яхте Джейка Планка, стоят на палубе и кормят чаек, танцуют в его доме в горах. Но в воспоминаниях его была совсем другая девушка, непохожая на стоявшую перед ним Джи Би. Он взял ее за руку и слегка пожал, ожидая, что по его телу промчится ток, что охватит прежний трепет, но ничего не произошло. Абсолютно ничего. И не потому, что она сейчас была с Виктором Даймондом и уже никогда не поедет с ним на озеро Тахо. Нет, здесь было что-то другое, а что, Сент пока понять не мог. Вопреки ожиданиям она не вызывала в нем прежних чувств.