При появлении Джесс Максимилиан вежливо встал и протянул девушке руку.

— Добро пожаловать. Меня зовут Макс фон Хольценбург. С моей женой вы, конечно, уже познакомились.

Джесс пожала протянутую руку.

— Прошу, — Макс подтянул новый шезлонг, — присаживайтесь. Стефан принесет вам что-нибудь выпить. — Подойдя к краю бассейна, Хольценбург захлопал в ладоши. — Я хотел бы представить вам нашего сына Стефана.

Из воды выскочил молодой человек, подошел к Джесс и улыбнулся.

— 3-з-здравствуйте. — Джесс почувствовала, что снова тонет в бездонной реке зеленых глаз юного сатира, оставившего ее лежать без сознания под виноградными лозами. — Мы уже встречались, — заикаясь, пролепетала Джесс.

— В самом деле? — Стефан смотрел на Джесс, и на лице его не было ни малейшего следа того, что он узнал свою вчерашнюю партнершу. — Надеюсь, вы останетесь у нас?

— Пока — да, — ответил за Джесс Макс.

— Нет, нет, — беспомощно возражала Джесс уже в конце дня. — Я не могу больше испытывать ваше терпение. Вы были более чем добры ко мне.

— Но я настаиваю, — твердо заявила Андреа. — Вы просто обязаны с нами пообедать и остаться на ночь. Макс отвезет вас домой завтра, в любое угодное вам время.

И Джесс очутилась за обедом, накрытым в том же зале, по которому она вчера бродила голой. Джесс весело болтала с Максом и Андреа, такими милыми и симпатичными, что казалось, они знакомы уже тысячу лет. Она с предельной честностью рассказала Хольценбургам о себе абсолютно все. Потом они со Стефаном гуляли по прохладным благоухающим садам.

Джесс радовалась тому, что Стефан не помнит их вчерашней встречи. Ей хотелось начать с ним все с самого начала.

Джесс с удовольствием отдалась на волю желаний и чувств, наполненных наслаждением и красотой. Позже сон продолжился шелковистостью кожи прижавшегося к ней Стефана, отблеском лунного света на прекрасных волосах юноши, его теплым свежим дыханием.

Когда Стефан взял руки Джесс и положил их на густой золотистый кустик волос, покрывавших пах, Джесс, с удовольствием сомкнувшая пальцы на восставшей плоти, почувствовала под атласом кожи ее стальную твердость. Кровь Стефана пульсировала в ладони Джесс. Он гордо прошептал:

— Я могу делать это всю ночь. Вечно. Ты ведь тоже хочешь меня?

Неделю спустя Джесс сидела с Максом в Сан-Франциско за столиком в привилегированной «капитанской каюте» ресторана «Трейдер Вике». Этим утром они приехали из Юнтвилла на темно-синем «мерседесе» Макса.

Джесс даже не верилось, что прошла целая неделя. Она пролетела в долгих ленивых валяниях на солнце у бассейна, ночных прогулках со Стефаном по мокрым от росы лужайкам, любовных утехах в любое время дня и в самых неожиданных местах — в бассейне, в пыльном шезлонге, на крыше стоявшей на холме заброшенной водонапорной башни, в той же разогретой пыли под виноградными лозами.

Джесс понимала, что надо уезжать, но всякий раз, поднимая этот вопрос, встречала деликатное, но стойкое сопротивление. Так к чему же было настаивать? Почему бы просто не расслабиться и не пожить еще немножко в волшебной сказке?

И не имело значения, что Стефан был необычным молодым человеком.

Официант наполнил бокалы хорошо охлажденным шампанским, и Джесс принялась за свой салат из листьев эндивия.

— Теперь вы знаете о Стефане правду, — мягко начал Макс.

Джесс кивнула:

— Да. А сразу я не поняла.

— Когда Стефан счастлив, он может быть почти нормальным.

— И он совсем не выглядит… — порывисто заговорила было Джесс, но тут же осеклась, оборвав себя на слове «слабоумным». В отношении Стефана это было не совсем верное определение. Слишком категорично и грубо.

— А что произошло? Несчастный случай? Автомобиль?

— Наркотики. — Макс взял кусочек хлеба из корзинки, задумчиво посмотрел на него и разломил надвое. — Передозировка.

Джесс нервно уставилась на лежавшие на скатерти две равные половинки хлеба. ПД. Кома. Клетки мозга отмирают.

Джесс все чаще и чаще слышала о таких вещах, но никогда не видела их последствий.

— Могло бы быть, разумеется, и хуже, — продолжал Макс. — Стефан мог превратиться просто в жвачное животное, безумного лунатика или вообще умереть. Ему повезло.

«Повезло»… Джесс оглянулась на собственные безрассудно прожитые годы, и ее слегка затошнило.

— Конечно, мы сами виноваты в случившемся, — печально произнес Макс. — Мы были такими наивными. Нам казалось, что с нами не может произойти ничего подобного.

— Я так вам сочувствую. — Джесс задумалась над тем, как Макс и Андреа переносят свое несчастье.

— Он счастлив. И Стефану хорошо живется в собственном доме с людьми, которых он знает и любит. Но за ним нужен глаз да глаз.

— А есть у Стефана какие-нибудь шансы выздороветь?

Со временем?

— Нет. — Макс покачал головой и принялся за рыбу.

Наблюдая за Максом, Джесс пыталась угадать истинную причину, по которой ее пригласили на обед. Она чувствовала, что Макс что-то обдумывает.

— Вам ведь было хорошо у нас, не так ли, Джессика? — спросил наконец Макс.

— Очень, — с сердечной искренностью призналась Джесс.

— Мы с Андреа очень полюбили вас. Мы люди одного круга, и вам, если вы останетесь у нас, совсем нетрудно будет войти в наше общество.

— Останусь? — Джесс опустила вилку.

Макс поднял указательный палец:

— Подождите, дайте мне закончить. Мы предлагаем вам приятную и чрезвычайно комфортную жизнь, хотя, разумеется, тут есть и другие соображения. Позвольте, я объясню какие.

Джесс с растущим беспокойством ждала.

— Вы должны знать картину в целом. Как вам известно, отец Андреа, Джерико Рей, — основатель и основной владелец «Рейко петролеум». Андреа его единственная дочь. Джерико всегда страшно жалел, что у него нет сына, но в крайнем случае у него всегда был Стефан. Род его не прерывался. — Макс отпил вина и промокнул рот салфеткой. — Мы еще не говорили старику о трагедии, случившейся со Стефаном.

Андреа уверена, что это известие убьет отца. И, поскольку Джерико уже за восемьдесят, он, вероятно, не должен ничего знать и даже подозревать… особенно если Стефан женится и станет отцом ребенка.

— Понимаю, — робко вставила Джесс. И она действительно поняла.

— Джерико составил завещание, согласно которому его собственность переходит к Стефану, либо когда ему исполнится двадцать пять лет, либо в случае женитьбы. Джессика, — ровным голосом спросил Макс, — вы согласны выйти замуж за нашего сына ради нашей дружбы и двадцати миллионов долларов?

— Я сказала, что мне надо подумать. — Джесс мерила шагами просторную студию Бориса Бейлода. — Но я, разумеется, не могу пойти на это.

— Почему «разумеется»? — Бейлод, сидя по-турецки на полу, потягивал из бутылки пиво «Дос Экъюс». — Дурой будешь, если не согласишься. Найми адвоката, составь грамотный брачный контракт, роди идиоту ребенка и линяй с несколькими миллионами. Такой шанс выпадает раз в жизни.

— Прекрати! — закричала Джесс. — Это подлость!

— Не позволяй им шантажировать тебя, — ровным голосом посоветовала Гвиннет.

— Шантажировать? Каким образом?

— Чувством вины. И желанием отблагодарить. Это не лучшие основания для выхода замуж за кого бы то ни было.

— Лучшие — двадцать миллионов долларов, — заметил Бейлод.

Два месяца спустя, в ноябре, в пятницу, Джесс опять пришла в студию.

Вчера праздновали день рождения Стефана. На небольшой семейной вечеринке присутствовали только Макс, Андреа, Стефан, Джесс, Гвиннет, лучший друг Стефана Парадизо и Бейлод — в качестве официального фотографа.

Засунув руки в карманы и подняв воротник пальто, Джесс принялась рассматривать пробные снимки, разбросанные на небольшом столике. Ей предстояло выбрать несколько снимков для дедушки Стефана — Джерико Рея.

Наиболее удачные, по его мнению, снимки Бейлод пометил красным карандашом.

Парадизо был лишь на одном снимке: в серо-черном кашемировом жакете поверх алой шелковой рубашки со стоячим воротником, улыбающийся с водительского кресла своего серебряного «феррари». Бейлод его опасался. Парадизо был слишком красив и слишком много внимания уделял Гвиннет: отвесив глубокий грациозный поклон, он галантно поцеловал руку Гвин.