Он пересек внутреннее пространство своего убежища, в надежде получше разглядеть объект с другой стороны пузыря.
В тусклом свете далеких солнц Альфа Центавра он сумел различить лишь контуры объекта, представлявшего собой неровный шар, диаметр которого должно быть составлял несколько километров. Он заметил мерцание, источником которого вероятно был иней, лежавший в углублениях кратеров и на склонах невысоких гор.
Он извлек из кармана скафандра раздвижной дисплей, вскрыл упаковку и прилепил его к стене пузыря. Конструкция дисплея предусматривала его использование в качестве телескопической камеры, которая могла работать в условиях плохой освещенности. Вскоре, дисплей выполнил обычную процедуру расширения экрана и превратился в окно. Теперь Мейленфант мог выглянуть наружу, и меняя угол наклона собственной головы, изменять точку обзора.
Судя по всему, объект представлял собой ледяной шар. Возможно он был астероидом, который оказался слишком далеко от двойной звезды. Но вероятнее всего, он был местной разновидностью объектов Куипера, то есть представлял собой не что иное, как ледяную луну. Возможно ему даже довелось побывать в Оортовом облаке данной системы, и он был ядром какой-нибудь долгоживущей кометы.
И вдруг, Мейленфант заметил движение на ледяной поверхности объекта: оно было повторяющимся, сложным и скорее всего волнообразным. Мейленфант дал указание дисплею увеличить изображение.
Он увидел повсюду снующие корабли-роботы, членистые конечности которых шевелились словно лапки тараканов. Шеренгами и колоннами, роботы двигались во всех направлениях. Это был бесконечный транспортный поток. Однако, то в одном, то в другом месте этого потока он замечал островки неподвижности. Это были узловые точки, где водоворот создавал омуты и воронки. А в нескольких местах он различил серебристый блеск, лежавшего на поверхности слоя металла, наверное похожего на тот слой, что был обнаружен зондом Фрэнка Полиса в поясе астероидов Солнечной системы. Возможно здесь они создавали корабли-цветки. А может быть это машины фон Ноймана, подумал он, репликаторы, главной задачей которых является создание собственных копий. В таком случае, они будут продолжать процесс воспроизводства до тех пор, пока каждый грамм этого удаленного от центра системы шара из льда и камня не превратится в конкретный механизм.
Но глядя на экран, он повсюду видел лишь целенаправленное, бесконечное движение. Здесь трудились вероятно миллионы беспилотных кораблей, которые составляли единое сообщество, мерцающее море роботов. Это зрелище наводило на мысль о полном взаимодействии, о слепом, беспрекословном и доведенном до полного автоматизма подчинении высшим общественным целям. Эти роботы ближе к общественным насекомым, муравьям или термитам, чем к людям, подумал он. Чтож, этого и следовало ожидать. В людях присутствует дух соревнования, но нет причин полагать, что все остальные должны быть точно такими же как люди. Возможно конкурентное технологическое общество сумело достичь лишь определенного уровня развития, а затем оно перестало быть устойчивым и самоликвидировалось. Даже одна гонка вооружений могла бы привести к такому финалу. Возможно лишь кооперативное общество сумело выжить. В таком случае, подумал он, продвинувшись дальше в космос, мы неизбежно обнаружим другие сообщества такого рода. Колонии термитов. Быть может нам вообще не суждено найти себе подобных.
Проклятье, огорчился он, возможно я являюсь единственным подлинным индивидуумом во всей этой звездной системе. Какая безрадостная и пугающая перспектива!
Но если это были роботы-репликаторы, то они не слишком хорошо выполняли свои обязанности.
Похоже, что все корабли-роботы были созданы на основе одной и той же конструкции. Все они были точно такого же типа, что и самый первый корабль с которым повстречался Мейленфант. Все они имели неуклюжий двенадцатигранный корпус и выступающие конечности, которые в зависимости от выполняемых задач, принимали различные очертания. Но эти роботы-труженики имели больше отличий. Эти отличия были не слишком заметны: несколько дополнительных конечностей и некоторая ассиметричность двенадцатигранников, каждый из которых имел едва заметные отклонения от идеальной геометрической формы. Но все же, здесь имелось какое-то разнообразие. Возможно, что идеальное воплощение идеи фон Нойманна — репликаторы, которые плодят абсолютно идентичное себе потомство — невозможно без применения нанотехнологии, когда производство материалов и конечных продуктов осуществляется на атомарном уровне. Он представил себе как флотилия таких вот несовершенных и ограниченных в своих возможностях роботов выходит на просторы Галактики и выполняя чей-то приказ, следует от звезды к звезде, создавая легионы себе подобных особей, каждое новое поколение которых слегка отличается от предыдущего.
Но если существует такое разнообразие «мутаций,» какое он увидел здесь, то несомненно должно существовать ужасное множество поколений.
А может быть, подумал он, это и есть гайджин?
Ему уже приходила в голову мысль, что за этими «простыми» машинами должно стоять нечто большее, обладающее более высоким интеллектом и более сложной организацией. Тебе не хватает воображения, Мейленфант, сказал он себе. Тебе всюду мерещатся человекоподобные. Но лучше иметь дело с теми, кого ты видишь собственными глазами, а не с воображаемыми существами, которые якобы ждут встречи с тобой.
Он уже устал наблюдать за малопонятной для него активностью роботов и развернул свой дисплей в сторону Альфа Центавра.
Каждая из звезд-близнецов выглядела совсем как земное светило, но если более яркая Альфа А занимала ту же позицию, что и Солнце, то ее спутница Альфа Б, находясь в пределах системы, была удалена от ее центра. Впрочем, она находилась ближе к Альфе А, нежели Нептун к Солнцу.
Здесь были и планеты. Встроенная в дисплей программа-интерпретатор стала вычерчивать орбиты. Альфу А окружали тесно прижатые друг к другу кольца орбит первой, второй, третьей планеты. Это были небольшие планеты с твердой корой, по-видимому аналогичные Земле, Венере или Марсу. Спустя пару минут, похожие орбиты были очерчены и вокруг Альфы Б.
Альфа Центавра была не просто двойной звездой. Она была двойной звездной системой. Если бы здесь каким-то образом оказалась Земля, то ее обитателям второе Солнце показалось бы яркой звездой. Они могли бы наблюдать двойной восход и заход, а также странные затмения, вызванные взаимным положением этих двух светил. Небо стало бы ярким и многоцветным. А в нескольких световых часах от Земли находилась бы еще одна планетная система. В силу столь незначительного расстояния между планетными системами, человечество уже к 70-м годам ХХ-го века смогло бы осуществить идею межзвездных полетов. Он почувствовал странную горечь утраченных возможностей, ностальгию по реальности которой никогда не существовало.
В этой двойной системе имелся лишь один газовый гигант, и тот был слишком мал по сравнению с могучим Юпитером или даже Сатурном. Похоже он имел странную, метастабильноую орбиту, и поэтому ему приходилось десятилетиями двигаться взад и вперед по вытянутым между двумя звездами траекториям. А поскольку звезды вращались друг вокруг друга по эллиптическим орбитам, то казалось вполне вероятным, что через несколько миллионов лет, этот бродяга улетит во тьму космоса, откуда он возможно и появился.
Если бы здесь имелось несколько газовых гигантов, то в системе Альфы было бы полно малых планет, астероидов и кометных ядер. В отличие от упорядоченного пояса астероидов Солнечной системы, эти астероидные облака растянулись бы по всему пространству, разделявшему две звезды и прилегающим областям космоса. Когда программа стала вычерчивать контуры участков плотного вещества, находившихся внутри сверкающих астероидных облаков, Мейленфант различил узлы, полосы, петли в виде восьмерок, и даже нечто, напоминающее спицы, которые сходились в центральной части каждой из двух звездных систем. Тяготение двух звезд и свиты сопровождающих планет оказывало решающее влияние на облака плотного вещества, разделенные широкими проходами, по которым перемещались стаи астероидов. Если бы Земля вращалась вокруг Альфы А или Альфы Б, то с ее поверхности была бы видна пересекающая небо линия, которая обозначала бы плоскость эклиптики: ослепительное сверкание триллионов астероидов, которые хранили в своих недрах невообразимые богатства.
