— Просто великолепно, — подтвердила мисс Морвилл, правда, без особого воодушевления в голосе.

— Видите ли, нельзя же все пустить на самотек, — продолжил виконт. — Пусть Мартин только косо глянет в сторону Жера — мы мигом расстроим все его замыслы!

— Да, но… — Она осеклась на полуслове, будто какая-то неожиданная мысль вдруг пришла ей в голову, и сжала губы.

Виконт, как человек весьма терпимый к женским слабостям, добродушно посоветовал ей выкинуть все из головы. И мисс Морвилл, в душе которой, похоже, шла какая-то непонятная внутренняя борьба, опять-таки предпочла промолчать.

Эрл решился покинуть комнату вскоре после полудня. На этот раз он дольше обычного возился со своим туалетом, поскольку ему приходилось воздерживаться от резких движений левой рукой, но он не допускал и мысли спуститься вниз одетым без своего обычного щегольства. Жервез терпеливо отмел все советы Турви появиться в гостиной в халате. Но когда камердинер забылся настолько, что предложил помочь ему завязать галстук, терпение эрла лопнуло и он очень тихо сказал несколько слов. Их да еще осторожного взгляда на лицо хозяина оказалось достаточно, чтобы Турви моментально отказался от вздорной мысли сопровождать хозяина куда бы то ни было.

Окатив верного оруженосца с головы до ног неодобрительным взглядом, эрл медленно проследовал по галерее в направлении парадной лестницы. Приблизившись к двери, которая, по словам Мартина, вела на потайную лестницу, эрл с немалым удивлением увидел, как она отворилась и какой-то дородный мужчина, одетый в мешковатый темный костюм, выбрался через нее и оказался прямо перед ним. Увидев эрла, он замер, видимо не зная, то ли подойти, то ли побыстрее исчезнуть. В это же самое время Жервез вставил в глаз монокль и принялся с интересом разглядывать представшую перед ним личность.

Не столько одежда, сколько манера ее носить говорила сама за себя. Впрочем, и без этого эрл мгновенно сообразил, что это не кто иной, как новый лакей его сводного брата. И почти сразу же слова Улверстона всплыли в его памяти. И в самом деле, грубые черты делали неотесанное лицо мистера Ликка на редкость неприятным: плоское, как блин, оно было украшено двумя крошечными, юркими глазками и носом, который, будучи сломан, по всей вероятности, еще в незапамятные времена, сейчас, являл собой весьма непрезентабельное зрелище. Коротко остриженные, с проседью волосы и зияющая в верхней челюсти брешь, обнаруживающая отсутствие парочки передних зубов, мало что могли добавить к его красоте, и даже улыбка, в те редкие случаи, когда он ощеривался, не делала его привлекательнее, потому как, хоть губы его и раздвигались, глаза при этом оставались мертвыми.

— А, — протянул эрл. — Вы, как я понимаю, новый человек мистера Мартина!

— Камердинер достопочтенного Мартина, — с ноткой упрека процедил мистер Ликк. — Временный! Поскольку в настоящее время нахожусь, так сказать, в отставке! — И добавил, вероятно вспомнив кем-то данные инструкции: — Милорд!

— Вижу, вы меня знаете!

— Говоря по правде, нет, — отозвался мистер Ликк. — Но остальные джент… то есть я хочу сказать, что уже имел возможность видеть других джентльменов, а именно достопочтенного мистера Фрэнта и милорда Улверстона. Так что, действуя методом исключения, я благодаря дедукции пришел к выводу, что не иначе как вы, ваша милость, и есть тот самый эрл.

— Какой именно эрл? — осведомился Жервез.

— Да тот самый, что главный на этой хавире.

— Главный здесь я, и как раз поэтому мне крайне любопытно знать, что за особые обстоятельства могли заставить камердинера моего брата бродить по лестнице, которая ведет только в кладовые да еще во дворик с фонтанами?

— Ходил за своими манатками, — охотно объяснил мистер Ликк. — Что, к слову сказать, не так-то и легко, как могут подумать те, кто никогда не заглядывал в этот самый замок! А я вам прямо скажу, в жизни никогда не видел хавиры, которую хотел бы с радостью разнести! Если бы мог, конечно. А между тем тут полно таких, кто в мгновение ока может излазить все углы, от чердака до сортира, быстрее, чем иной поставит тебе фонарь под глазом, ей-богу!

— Случайно попали сюда? — спросил эрл.

— А? — гаркнул мистер Ликк. — Да вы только гляньте на эти вертушки да стекляшки!

— На что, простите?!

— Вот я и говорю, — деликатно кашлянув в кулак, поправился мистер Ликк, — вы только взгляните на все эти двери да окошки, милорд! Да их любой сопляк откроет, а здесь никто и не почешется!

— И вы тоже смогли бы?

— Да плевое дело! — скромно заверил мистер Ликк. — Конечно, это совсем не значит, что я бы за это взялся!

— Да ведь вам и не нужно, не так ли? — поинтересовался Жервез, и на губах его заиграла лукавая улыбка. — Ведь вы и так уже внутри этой — как вы сказали? — хавиры.

Слегка сбитый с толку, мистер Ликк, однако, поспешил согласиться:

— Да и потом, все эти хавиры, где топчешься по кругу, вместо того чтобы дело делать, мне вообще не по вкусу, честно говоря!

— Да, думается мне, я уже понял, что именно вам по вкусу, — поддакнул эрл.

Мистер Ликк подозрительно покосился на него:

— Да, милорд, ваша правда! Джентльмен в услужении у джентльмена — это по мне!

— Но только на время! — напомнил ему эрл.

От необходимости отвечать на это замечание мистера Ликка избавило появление его нанимателя. Мартин, выскочив из-за угла, остановился как вкопанный при виде этой сцепы.

— Какого дьявола вы тут делаете, Ликк? — Он покосился на эрла, смущенно покраснел и неловко буркнул: — Рад видеть, что ты уже на ногах, Сент-Эр!

Эрл, от внимания которого не укрылся молниеносный кивок, заставивший мистера Ликка мгновенно испариться, дружелюбно улыбнулся:

— Спасибо, Мартин.

— Ты сможешь найти матушку в Итальянской гостиной! — сообщил Мартин.

— Еще раз спасибо. И был бы крайне признателен, если бы ты помог мне добраться туда!

На лице Мартина появилось ошеломленное выражение. Поколебавшись немного, он, однако, шагнул вперед, подхватил брата под руку и как можно естественнее произнес:

— Похоже, ты пока довольно-таки слаб, старина.

— Ах, нет. Но было бы неплохо, если бы все убедились, что мы с тобой в наилучших отношениях, — отозвался Жервез, опершись о его руку и увлекая брата за собой.

Рука Мартина под его ладонью будто окаменела.

— Учитывая, что все эти дни ты даже на порог меня не пускал…

— Ты должен быть более снисходителен к больному, — сказал эрл. — Ну, а теперь расскажи мне, умоляю, что за редкие качества ты нашел в этом твоем камердинере? Держу пари, они у него есть, иначе с чего бы ты его нанял, особенно если учесть его устрашающую внешность!

— А, ты о Ликке! — засмеялся Мартин. — Точь-в-точь Тео! Ну, должен тебя разочаровать — в этом нет никакой тайны! По правде говоря, во всем виноват Студли, который попросился навестить больного отца. Ты ведь знаешь, я не терплю в доме незнакомых людей!

— А, так ты с ним был знаком?

— Да нет, не то чтоб знаком. Он родной дядюшка Хиклинга — моего грума, ты его должен помнить! Конечно, я не намерен его оставлять, но пока Студли нет, сойдет. А самое главное — он держит в порядке мои сапоги!

Эрл, чьи гессенские ботинки, но своему обыкновению, сияли будто зеркало, вставил в глаз монокль и придирчиво оглядел высокие сапоги Мартина, потом одним легким движением дал моноклю упасть и вежливо заметил:

— Это, конечно, немаловажно. Э-э-э, и чем он их чистит, позволь узнать?

— Ваксой, наверное. А чем пользуется твой Турин?

— О, это мой маленький секрет, который я не намерен открывать никому!

— Шампанским, не так ли? — язвительно усмехнулся Мартин.

— Не исключено. Я бы не удивился, если бы узнал, что так оно и есть.

Они уже успели добраться до парадной лестницы. В это время Эбни, который только что вышел из Итальянской гостиной, заметил братьев и в некотором замешательстве уставился на них. Потом опомнился, отвесил вежливый поклон и воскликнул с чувством: