— Ты? — с легкой насмешкой в голосе удивился Мартин.

Но Барни Уорбойс, погруженный в глубокие раздумья, ничего не заметил. Помешкав немного, он продолжил:

— Вот что я скажу тебе, Мартин! Я бы не удивился, если бы выяснилось, что за этим стоит что-то такое, чего мы не знаем! Мне это и раньше приходило в голову, а тебе? Ведь она, похоже, без ума от этого Улверстона, разве нет? И что же будет, если ты всадишь пулю в этого малого? Да она тебя тогда просто возненавидит! Неужели ты этого желаешь?

Но это весьма здравомыслящее замечание не возымело ни малейшего эффекта.

— Я пришел не для того, чтобы выслушивать твои дурацкие разглагольствования! — грубо рявкнул Мартин. — Так ты согласен быть секундантом Улверстона? Говори — да или нет!

— Нет, — немедленно ответил мистер Уорбойс и с присущей ему щепетильностью добавил: — То есть если он сам ко мне не обратится. А если так случится, ну, тогда можешь спросить моего отца!

— И ты еще считаешься моим другом! — горько пробормотал Мартин.

— Проклятие, Мантин, ну как ты не понимаешь, разве твой друг может быть секундантом твоего противника?! Разве я не сказал, что готов быть твоим секундантом? Может быть, это глупо, но от своих слов я не отступлю.

— Барни, если он тебя попросит, ты согласишься быть его секундантом?

Мистер Уорбойс задумчиво поскреб подбородок.

— Может быть, — промямлил он. — Но если так, кто же будет твоим секундантом? Ты уже решил?

— Господи! Да кто угодно! Роклифф, Эштон…

— Отличная мысль! — саркастически хмыкнул мистер Уорбойс. — С таким же успехом ты мог попросить об этом и глашатая из Грантэма. Кстати, ты о нем не думал? Боже ты мой, Мартин, сдается мне, ты не в своем уме!

— Прекрасно! Тогда я попрошу Кэвершэма! — слегка сбитый с толку, заявил Мартин. — Он не откажется!

— Откажется, и ты это знаешь! — справедливо возмутившись, возразил мистер Уорбойс. — Ты не можешь просить человека быть твоим секундантом, если у него вот-вот опишут имущество!

— Мне до этого нет никакого дела! — огрызнулся Мартин, надевая перчатки.

— Знаю, что нет, ведь не тебе придется с ним договариваться. И вот что я тебе скажу: уж если ты решился серьезно, попроси своего кузена.

— Он не согласится. Значит, так, первым делом сообщу Улверстону, что Тео согласен быть его секундантом.

— Если Тео Фрэнт не согласен, стало быть, ты кругом не прав, — констатировал Уорбойс.

Но Мартин его уже не слушал. Он вихрем вылетел из дома, оставив несчастного приятеля перерывать отцовскую библиотеку в поисках «Кодекса чести джентльмена». Тщательное изучение этого замечательного труда убедило его, что первейшей обязанностью секунданта является попытка к примирению соперников. Остаток вечера достойный мистер Уорбойс провел в тщетных трудах связно изложить то, с чем он намерен был обратиться к своему коллеге, а именно — как наилучшим образом добиться мира.

Мартин верхом вернулся в Стэньон. Он знал, конечно, за обеденным столом ему предстоит встретиться с Улверстоиом, и догадывался, что ничего хорошего это не сулит. Но юноша находился уже в таком состоянии, что ему было на все наплевать. Погрузившись в мрачное молчание, он позволил лакею помочь ему сменить костюм для верховой езды на вечерний сюртук и короткие, до колеи, панталоны, потом так же молча вышел из комнаты.

Мартин шел по галерее, направляясь к парадной лестнице, когда его остановил отчетливый оклик эрла. Оглянувшись, он заметил эрла, стоявшего на пороге своей комнаты. Остановившись, коротко бросил:

— Ну?

— Пройди в комнату! Мне надо поговорить с тобой!

— Мне нечего сказать тебе, Сент-Эр!

— Зато мне есть, что тебе сказать! Даже здесь, коль ты этого хочешь, но я бы предпочел поговорить наедине.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, так что можешь не трудиться!

— Нет, ты этого не знаешь!

Мартин уставился на брата, в глазах его сквозили недоверие и откровенная злоба. Поколебавшись немного, он пожал плечами и последовал за эрлом в его спальню.

— Ты хочешь заставить меня раскаяться в том, что я вызвал этого прохвоста Улверстона?! Хочешь, чтобы я извинился? Не рассчитывай на это! Да, вызвал, и очень рад этому, так и знай! И я буду с ним стреляться! Богом клянусь, буду!

— Нет. Это совершенно невозможно.

— Это было бы невозможно только в одном случае — если бы он извинился. Так что, он готов? Выходит, он струсил?

— Улверстон готов встретиться с тобой где и когда угодно, — ответил эрл. — Но если ты откажешься от поединка, так же поступит и он. По-моему, это самый разумный выход.

— Ты ошибаешься! — неприятно рассмеявшись, выкрикнул Мартин. — А если он поступит так, как ты говоришь, стало быть, он еще больший идиот, чем я думал! Предупреди его! А я уж не промахнусь!

— Я уже предупредил его, — отозвался Жервез. — Он готов пойти на это, но первым извиниться следует тебе — ведь это ты бросил ему вызов!

— Да, это так, и ты не заставишь меня взять его обратно!

— Нет, конечно, заставить тебя не в моих силах. — Голос эрла, холодный и бесстрастный, прозвучал странным диссонансом в сравнении с дрожавшим от ярости голосом Мартина. — Но ты поступил так лишь потому, что не знал некоторых обстоятельств. Улверстон обручен с мисс Болдервуд.

— Что?! — Мартин оцепенел, будто пораженный громом. Вся кровь бросилась ему в лицо. Оно страшно побагровело и тут же стало мертвенно-бледным.

— Было решено, что оглашение состоится после ее первого выезда в свет, но его предложение принято.

— Ложь! — воскликнул Мартин. — Ты специально придумал это, чтобы я взял обратно мой вызов! Не верю!

Жервез предпочел промолчать. Стоя возле камина, он даже не смотрел на Мартина и, казалось, не слышал его криков. Уставившись в огонь неподвижным взглядом, он резко ткнул носком сапога горящее полено и смотрел, как искры вихрем взвились вверх и исчезли в черной дыре дымохода. Вдруг краем глаза он заметил какое-то движение и поднял на Мартина взгляд, но тот лишь отошел к окну, будто желая сейчас быть как можно дальше от брата, и эрл снова опустил глаза.

— Она могла бы сказать мне! — вырвалось у Мартина.

— Да.

— Она знала, что я… Она знала…

— Она молода и немного легкомысленна.

— Легкомысленна?! О нет! Только не она! Титул… прекрасное положение! Вот о чем она мечтала! Вот что для нее главное! Если бы ты сделал ей предложение, она бы тоже согласилась! А если бы ты умер и я унаследовал все, она тут же кинулась бы в мои объятия и послала бы Улверстона ко всем чертям!

— Вряд ли бы ты захотел ее в таком случае!

— Я бы захотел ее в любом случае! — пылко воскликнул Мартин. — Она единственная женщина, которую я любил! И буду любить вечно!

Эрл опять предпочел дипломатично промолчать. Мелодраматичное заявление вызвало искру насмешки в его глазах, но Мартин этого не заметил.

— Женщины! — с патетическим взмахом руки воскликнул Мартин. — Теперь я понял, каковы они все! Теперь ни одной из них не заманить меня в брачные сети! — Он принялся беспокойно кружить по комнате, не находя себе места. Бушевавшая в нем ярость требовала выхода. Руки хватались то за одно, то за другое, бесцельно перекладывая вещи с места на место: то он листал лежавшую на столе книгу, то пытался отдернуть штору, будто ему не хватало воздуха, потом стал лихорадочно ощупывать громоздкие украшения в изголовье огромной кровати. Наконец схватил лежавший на туалетном столике гребень слоновой кости, несколько секунд тупо смотрел на него и вдруг швырнул через всю комнату так, что он разлетелся на куски. Мартин вздрогнул, словно очнувшись, и виновато пробормотал:

— Я сломал твою гребенку. Прости, пожалуйста!

— Не важно.

— Да уж конечно! У тебя их не меньше дюжины! — рявкнул Мартин, будто ему недоставало только этого, чтобы еще больше возненавидеть брата.

Осторожный стук в дверь заставил эрла повернуть голову. На пороге комнаты появился лакей и с извиняющимся видом пробормотал, что его послали сообщить его милости, что обед подан.