— Прости, друг! Жизнь научила меня подозрительности. Ты здесь ни при чем. Ну, возьми себя в руки, Лу­иджи! Ты храбрый мужчина!

— Правда? — слабо улыбнулся док. Вот уж никогда не думал, что способен на такое! Ты ведь, наверное, ду­маешь, я герой, да? А я обычный профессор. Говорят, гениальный, но мало ли чего люди скажут…

Конан уже не слушал его. Он тщательно обследовал чертог. Везде было пусто. Как видно, карлик настолько самоуверен, что не оставил нигде ни тайных стражей, ни какой-нибудь сигнализации. Вдруг в дальнем углу комнаты он заметил нечто, показавшееся ему знако­мым. Ну конечно же, это была волшебная накидка Тхугмертари! Вероятно, стигийская принцесса потеря­ла ее во время сражения со слугами карлика.

— Вот это удача! — пробормотал киммериец. — Эта накидка сделает меня незримым даже для Синих Мона­хов! Да, мы еще поборемся с тобой, Великая Душа!

— Ты что-то сказал, мой друг? — обратился к нему Фонтанелли.

— Послушай, Луиджи, я отправлюсь на поиски кар­лика. Что предложить тебе, я, право, не знаю. Прита­ись, наверное, где-нибудь: неровен час, хозяин опом­нится и отомстит тебе за мое спасение…

— Нет! — решительно воскликнул док. — У меня тоже есть работа: я должен уничтожить ужасное созда­ние моего ума. Если я этого не сделаю, твой двойник, Джейк Митчелл, может принести смерть десяткам тысяч людей даже без помощи карлика! Заодно я по­пробую взорвать всю эту обитель Зла!

— Действуй, друг!

И крепкое рукопожатие скрепило союз хайборий-ского варвара и нобелевского лауреата из двадцатого столетия. Не говоря больше ни слова, Конан облачился в волшебную накидку. Со стороны показалось, что ги­гант-варвар просто исчез — там, где он только что стоял, зияла пустота. Фонтанелли ошеломленно протер глаза.

«Он и вправду варвар — даже не поблагодарил меня за свое спасение! И так странно исчез… А может, они все здесь владеют телепортацией?»

Певидимый и неслышимый, Конан крался по главно­му коридору. Цель была ясна — найти и прикончить карлика. А тело сжечь: нет ничего надежнее огня в по­единках с могучими волшебниками. Почему он не сжег Тезиаса раньше, там, в бельверусском подземелье? Ко­нан и сам не знал, почему. Но ничего, на сей раз он исправит свою ошибку. Если карлик позволил ему вот так запросто выбраться из заколдованной темницы, значит, плохи дела у Великой Души!

Конан не знал плана цитадели. В том, что замок был огромен, он нисколько не сомневался. Даже снаружи крепость казалась гигантской скалой. Кроме того, в любой цитадели всегда есть подземные этажи. Где на­ходятся покои карлика, одному Митре известно. По предыдущему опыту своего общения с волшебниками Конан знал, что те обычно селились либо на вершинах башен, либо в мрачных глубинах подземелий. Но, по­скольку Тезиас, бесспорно, выделялся из общего ряда черных магов, покои карлика могли находиться где угодно.

И поэтому Конан возблагодарил богов, когда после очередного поворота галереи ему открылась обширная пещера; в ней-то и заканчивался главный коридор. Но то не был покой карлика. В этой пещере жили его слуги. В ряд у стены стояли шестнадцать кроватей. Рядом с кроватями возились, очевидно, собираясь от­ходить ко сну, десять монахов. Остальные шесть, вер­нее, то, что от них осталось, покоились на своих местах. Слуга Судьбы был здесь же; его кровать была самой большой.

Киммериец стоял в пятнадцати шагах от монахов, однако те, похоже, не замечали его. Это окончательно утвердило Конана в мысли, что события развиваются отныне не по сценарию карлика. Вряд ли верные слуги спокойно сидели бы, зная, что лютый враг их хозяина разгуливает по дворцу, прикрывшись волшебной на­кидкой!

Конан оглядел пещеру. К дальней стене примыкал длинный стол. На нем были расположены колбы и склянки с жидкостями. Очевидно, спальня монахов была также их лабораторией. Конан в очередной раз подивился этим людям, готовым вдыхать по ночам ядо­витые ароматы колдовских смесей. А впрочем, Кром их знает, может, как раз эти-то смеси и питают их силу?

Он пошел к столу. Монахи по-прежнему не обраща­ли на него никакого внимания. Конана так и подмыва­ло внезапно броситься на Брахо, раскроить ему череп, а затем перебить остальных. Но не врожденное благород­ство останавливало его, — в общении с созданиями, подобными слугам карлика, которых к роду людскому можно было отнести с большой натяжкой, о благород­стве приходилось забывать напрочь, — а доводы рас­судка: риск был слишком велик. Какими грозными противниками были Синие Монахи, он не раз убеждал­ся сам. Стоит одному из них невзначай сорвать чудес­ную накидку — и Конан погиб. Киммериец давно уже перестал быть мальчишкой-варваром, во всем послуш­ным инстинкту. С годами он стал искушенным и пред­усмотрительным воином, умеющим в доли секунды оценить ситуацию и принять единственно верное ре­шение. Сейчас самым правильным было обследовать стол.

…Книгу Судеб он заметил сразу. Как было не узнать огромный голубой фолиант, украденный Тезиасом у старого своего учителя уже дважды?! Бесценная книга была закрыта, и Конан знал, что только один человек на свете каким-то непостижимым образом открывал ее, хранимую семью неведомыми магическими заклятия­ми, — сам карлик; так обретал он Власть. И все же не Книга Судеб привлекла внимание киммерийца, а узенький клочок пергамента, лежащий на столе рядом с нею. На листке корявым пляшущим почерком было начертано: «Как превратить человека в сталь: перевод заклинания из Книги Судеб».

Итак, перед ним было то самое заклинание, о кото­ром говорил Брахо — заклинание, с помощью которого Тезиас собирался обратить Конана в боевой металл. Ре­шение созрело мгновенно. Конан схватил листок, круто развернулся в сторону ничего не подозревающих монахов. Тайные слова заклинания сами срывались с его уст…

Резкое движение не укрылось от взора могущест­венного магистра. Совершенно случайно он увидел, как пергаментный листок сам собой подскочил со стола и завис в воздухе. Правда, и раньше случалось, что хозяин подобным образом телепортировал к себе предметы. Но на этот раз полет листка почему-то на­сторожил его. Брахо поднялся с постели и двинулся к столу.

Конан же видел перед собой только этот листок. Слова заклинания звучали глухо, но, не будь на нем волшебной накидки, монахи, несомненно, услышали бы его. Внезапно он ощутил прямо перед собой дыха­ние человека. Это был Брахо. Потянулась гибкая рука магистра, и чудесная накидка слетела. Конан предстал перед главным слугой Великой Души во всем своем ве­ликолепии. Счет шел на доли секунды. В миг, когда тайна Конана была наконец раскрыта, прозвучали пос­ледние слова заклинания. И Брахо тотчас превратился в стального истукана, так и не успев ничего предпринять. Вслед за ним в стальных идолов обратились и другие монахи, живые и мертвые…

Варвар вытер со лба холодный пот. За все время его пребывания в Пещере Монахов не было произнесено ни звука, не считая незримо прозвучавшего заклина­ния. Душа Конана ликовала, и было отчего: он прикон­чил синих колдунов всех сразу, за какие-то секунды! Да, еще никогда магия не была ему столь полезна!..

В пещере же было абсолютно тихо, как и минуту, как и две, и три тому назад. Конан слышал собственное прерывистое лыхание. На него смотрели остановив­шиеся глаза Брахо. Однако на груди истукана сверкал серебристый медальон с прекрасной шестнадцатигран­ной пирамидой — он в сталь не превратился; как видно, медальон этот охранялся заклятиями гораздо более могущественными, чем те, что хранит в себе ве­ликая Книга Судеб… Поколебавшись немного, Конан снял медальон с магистра и повесил его себе на шею. Время, когда он презрительно отмахивался от волшебных штуковин, тоже минуло безвозвратно. А вдруг н этот медальон где-нибудь да пригодится?!

Не забыл он и про накидку. Конан снова облачился в нее, ибо путешествие по замку не было еще законче­но. Слуги мертвы, но оставался еще сам хозяин. Карли­ка непременно нужно было найти и уничтожить.