Чуть позже я опишу сам город. Сейчас же должен напомнить, что нашей главной целью было найти кого-нибудь, кто бы провел нас в лабиринт и вывел обратно. И спустя час мы нашли такого человека.

Повсюду в городе во всех заведениях стояли большие железные сундуки с изображением тигра — эмблемы правителя. Что бы в них ни происходило — торговля или игра в кости, половина денег шла в этот сундук, половина в — карман владельца, и кто-то должен был отсчитывать долю правителя, О, это был высокий пост, и малого, который занимался этим, знали все. Его звали Ключник-Кролик, и вскоре я понял почему.

Это был маленький человечек с опухшими красными глазками и длинным носом, который жил в постоянном страхе и всюду носил с собой большую связку ключей.

— Ох, батюшки, батюшки, — причитал он, заходя в бордели, кабаки и игорные притоны. — Ох, батюшки, батюшки, — повторял он, выходя обратно.

Его сопровождал отряд солдат и две телеги, одна — для собранных монет и другая — для массивных свитков со сводами правил, установленных во владениях правителя.

Правда, жизнь бедняга нельзя было назвать сладкой. Поговаривали, случись ему ошибиться и не досчитать хотя бы одну монету, его бы тут же ждала мучительная казнь.

— Ох, батюшки, батюшки, — хныкал он, открывая очередную дверь и быстро подходя к сундуку, перебирал связку ключей, находил нужный, открывал замок, считал монеты, сверялся со свитками, расспрашивал, не утаил ли кто хотя бы монету, и, закрыв сундук, семенил дальше.

Когда же садилось солнце, его ждали в замке, где другие подданные подсчитывали деньги, и зачастую бедняге приходилось до самого утра опять пересчитывать их, дабы удостовериться, что никто из слуг не взял себе ничего. Несложно догадаться, что он сопровождал правителя на ежегодных сборах дани, и тоже был вынужден выжимать из каждого крестьянина до последнего зернышка, ибо в противном случае не сносить бы ему головы.

Такое положение любого бы повергло в уныние, но Ключник-Кролик не унывал.

Вместо этого он женился.

— Не поймите меня неправильно, — рассказывала нам старуха, знающая все сплетни и слухи в городе, — Цветок Лотоса — порядочная деревенская девушка и самое доброе на свете существо. Но она не устояла перед соблазнами города и стала жертвой алчности. Ее муж, который сам не владеет ни единой монетой, не может расслабиться и спокойно вздохнуть, в то время как за ней увиваются самые богатые люди на Земле. Она обдирает их до нитки, а он считает, что, наверно, совершил что-то ужасное в прошлой жизни.

На сей раз я точно знал, что мне скажет Ли Као.

— Ключ к лабиринту — Ключник-Кролик, а ключ к нему — его жена, — сказал он, когда мы шли по улице. — Я бы сделал это сам, будь я на десять лет моложе, но, увы,

Десятый Бык, похоже, Цветок Лотоса достанется тебе. Ты, правда, можешь успокаивать себя мыслью, что самая богатая женщина в мире окажется и самой красивой.

— Мастер Ли, я выполню свой долг, — храбро ответил я. — В этом-то я не сомневаюсь, — вздохнул Ли Као, — но только ты не произведешь на нее особого впечатления с тем, что у нас осталось от золота Скряги Шэня. Так что придется вновь испытать удачу.

Ли Као повёл меня на таможенный двор и через час нашел искомое. С любого судна, прибывшего или отплывающего из города, взималась огромная пошлина, и сейчас толстенный купец платил чудовищные деньги, чтобы благополучно отплыть. Его солдаты (редкая картина в городе-замке) словно статуи стояли рядом с четырьмя большими сундуками. Сам же купец, имея в запасе еще несколько часов, преспокойно отправился обедать.

— Десятый Бык, проследи за этим парнем и запомни, что он ест, — сказал мастер Ли,

— Что он ест?

— Да, что он ест.

Когда я вернулся, то с трудом связывал слова.

— Мастер Ли, вы не поверите, но для начала он попросил четыре здоровые миски супа с клецками, затем три плошки тушеного мяса, цзинь маринованной мальвы, два цзиня устриц, три тарелки крабов, две чашки конфет, десять пирожных с медом и арбуз. Хозяин спросил, не желает ли почтенный гость отведать еще шесть или семь шенов персиков в горячем сиропе, на что толстяк ответил, что он на диете и обойдется лишь доу зеленого чая с ананасом* [24].

— Где он сейчас?

— Принимает успокаивающую ванну, после чего его ожидают массаж и другие приятные процедуры.

— Отлично, — радостно ответил мастер Ли, — Пойдем, Десятый Бык. Нам надо раздобыть эликсир восьмидесяти зловоний у какого-нибудь безалаберного алхимика, а также срочно купить гроб.

Когда купец вернулся, перед его глазами предстала поистине чудовищная картина. Я, плача и причитая, валялся у гроба, в то время как Ли Као чуть поодаль истошно вопил и проклинал судьбу.

— О, горе! — орал я.

— Бедная невеста моего правнука! — плакал мастер Ли.

— Вернись ко мне, моя любовь! — кричал я, колошматя по крышке гроба.

— Десять миллионов проклятий тому повару, кто предложил мне приготовить на свадьбу дикобраза! — вопил Ли Као.

Толстяк тут же подбежал к старику.

— Дикобраза? Простите, вы сказали дикобраза?

— Дикобраза.

— Но, достопочтенный господин, вы знаете, что мясом дикобраза можно отравиться, если неправильно его приготовить?

Ли Као вскочил на ноги.

— Ты принимаешь меня за идиота? — вскипел он. — Я лично наблюдал за процессом, и все было сделано в точности с указаниями Ли Цзэнина.

— Простите! Ли Цзэнин — известный автор искусства приготовления дикобраза.

— Зачем бы еще я воспользовался его книгой, дурак? — огрызнулся мастер Ли.

Глаза купца заблестели.

— А это был молодой и свежий дикобраз? — робко прошептал он.

— Молодой, где-то год, и убит за день до свадьбы, — снова заплакал мастер Ли.

В животе купца громко заурчало.

— На реке Юшань? — прошептал толстяк.

— Естественно, — ответил мастер Ли.

Это было уже слишком. Толстяк подбежал к своим сундукам, открыл один из них, достал большого маринованного сазана, быстро проглотил и вернулся к нам.

— А соус? — воскликнул он. — Соус был приготовлен за год до торжества?

— Ровно за год, — ответил мастер Ли. — Из отборных соевых бобов.

— А вы уверены, что среди них не попалось черных или коричневых? Одного боба достаточно, чтобы отравить все блюдо!

— Все черные и коричневые бобы и даже бобы с фиолетовыми крапинками были выброшены лично мной! — сердито сказал Ли Као. — Оставшиеся же желтые просеяны сквозь сито пятнадцать раз. Я прекрасно осознавал опасность!

— Достопочтенный господин, — промямлил толстяк, — я ни в коем случае не обвиняю вас. Но где-то должна быть допущена ошибка, раз бедная невеста вашего правнука… а! кстати… не могли ли вы использовать рисовую муку?

— Не будьте ослом, молодой человек, — возмутился Ли Као. — Рисовая мука погубила бы всех гостей. Мы использовали только чистую пшеничную муку, слегка подсоленную и выдержанную на солнце в течение шести часов.

— И вы покрывали ее для защиты от пыли? Ведь одной соринки…

— Мы покрывали ее для защиты от пыли! Затем муку и бобы перетерли до состояния соуса, соус залили в кувшин, который в свою очередь покрыли фарфоровой миской и залили известью, и я не буду даже говорить, что мы использовали только чистейшую речную воду, поскольку попади туда хотя бы капля воды из колодца, это мгновенно привело бы к смерти.

— Не понимаю, — пролепетал купец. — Все. вроде правильно, и все же… Подождите, а какой это был месяц?

— Ты издеваешься? Приготовить соус для дикобраза не в июне равносильно самоубийству! — прокричал мастер Ли. Купец побледнел. До него дошло, что если он не выяснит, в чем ошибка, то сам уже никогда не сможет безбоязненно наслаждаться одним из самых вкусных на свете яств.

— Невероятно, — прошептал он. — Все было сделано в точности по инструкциям великого Ли Цзэнина, но все же погиб человек. Мы должны выяснить причину!