Последним оплотом марианцев оставалась Ближняя Испания. Ею управлял в ранге проконсула Квинт Серторий – тот самый, что захватил в свое время Суэссу и дал Сулле повод прервать переговоры с Луцием Сципионом. Он показал себя примерным наместником – ограничил злоупотребления своих помощников, отменил постои войск в городах, снизил налоги, наладил добрые отношения с местной знатью. Заодно он активно готовился к войне с Суллой – вооружил римских поселенцев, запер проходы в Пиренеях, начал строить флот и даже, видимо, заключил тайный союз с киликийскими пиратами (Плутарх. Серторий. 6–7; Эксуперанций. 7.51Z). [1282]

Однако силы были неравны. Против него выступила армия проконсула Гая Анния Луска, которая после недолгой заминки миновала пиренейские проходы – оборонявший их Ливии Салинатор пал жертвой предательского убийства. Несмотря на всю свою подготовку к войне, Серторий в решающий момент оказался без армии – то ли римские поселенцы вообще не явились под его знамена, то ли разбежались, когда враг занял проходы в Пиренеях. Марианскому наместнику пришлось погрузиться с трехтысячным отрядом на корабли и уходить в открытое море (Плутарх. Серторий. 7. 1–4). Он еще напомнит о себе, но это будет лишь через год. А пока сулланцы могли праздновать победу – последняя провинция, находившаяся под властью их врагов, была покорена.

Борьба, как ни странно, продолжалась в Италии. К югу от Пренесте все еще держалась Норба (Норма), старинная колония латинского права. Однако в начале 81 года [1283]Эмилию Лепиду [1284]удалось проникнуть в город с помощью измены. Аппиан пишет, что жители, возмущенные изменой, начали убивать друг друга, сами кончали с собой, поджигали собственные дома. Поднялся ветер, пламя разрослось, и Норба сгорела, не оставив победителям добычи (ГВ. I. 94. 439).

Лишь в 80 году пала Нола. Оборонявший ее Папий Мутил, один из консулов восставших италийцев еще во времена Союзнической войны, каким-то образом сумел бежать. Закутав голову, он явился через черный ход в дом своей жены Бастии, [1285]но она не пустила его – за укрывательство такого гостя ей грозили крупные неприятности. Папий покончил с собой, обрызгав кровью порог дома жены (Ливии. Периоха 89; Граний Лициниан. 32F).

Еще позже, в 79 году, пала Эзерния в Самнии. Ее осадой и взятием руководил, по-видимому, Катилина. [1286]В том же году прекратили сопротивление и Волатерры в Этрурии. Во время осады бывший претор Гай Карбон, брат казненного Помпеем консуляра, руководивший осадой, пытался подтянуть дисциплину в войсках, но солдаты взбунтовались и забросали его камнями. Спустил с рук им это преступление Сулла, как в свое время убийцам Постумия или нет, – неизвестно. Однако он счел нужным на какое-то время прибыть в лагерь под Волатерры – неясно, впрочем, до гибели Карбона или после. Когда жители города сдались, из Волатерр вышли проскрипты – видимо, по условиям капитуляции. Однако их нагнали всадники, посланные консулами Аппием Клавдием Пульхром и Публием Сервилием Ватией, которые перебили проскрибированных (Валерий Максим. IX. 7. Военные примеры. 3; Граний Лициниан. 32F; Цицерон. За Росция. 20; 105).

Но вернемся в 82 год. Перед Суллой стояла вполне очевидная задача – узаконить свое положение. Он продолжал оставаться проконсулом, что не давало ему права войти в Рим и вершить в нем дела по своему усмотрению. [1287]Конечно, можно было пренебречь юридическими условностями и исходить из элементарного перевеса сил – с его легионами никто не справился бы. Однако таким путем Сулла пойти не мог, ибо тем самым он признал бы незаконность своей власти. Сломив внешнее сопротивление, он не смог бы преодолеть внутреннее.

В конце концов победоносный полководец «порекомендовал» сенату избрать ввиду отсутствия консулов интеррекса. Patres отдали предпочтение принцепсу сената Валерию Флакку. Ожидали, что тот проведет выборы. Но случилось иное. Сулла, все еще, по-видимому, не вернувшийся из-под Пренесте, [1288]обратился к нему с письмом. В нем говорилось следующее. По его мнению, было бы целесообразно вернуться к диктаторской форме правления, к которой в Риме не прибегали уже четыре столетия. Тот, кто удостоится избрания, будет править не какое-то заранее определенное время, а столько, сколько потребуется для приведения дел в измученной междоусобицами Римской державе в должное состояние. В завершение автор без ложной скромности указывал, что именно он, по собственному мнению, был бы наиболее полезен Риму на этой должности (Аппиан. ТВ. I. 98. 459–460). [1289]

Возникает вопрос: почему Сулла говорит, будто диктатуру не вводили уже 400 лет? Ведь последний раз диктатора избирали за 120 лет до этого, на что и указывают в данном случае Беллей Патеркул (П. 28. 2) и Плутарх (Сулла. 33.1). [1290]Одни считают, что речь в письме шла не о четырех веках, а о четырех поколениях, по 30 лет каждое; [1291]другие думают, что подразумевается не последняя, а первая диктатура, которую действительно ввели в Риме примерно за 400 лет до того; [1292]а может, речь вообще шла о царской власти, павшей около 430 лет назад. [1293]

По-видимому, на самом деле Сулла вспомнил о совершенно особой форме правления, которая существовала в Риме всего один раз – о власти децемвиров. Эта была коллегия из десяти человек, которая должна была составить первый свод законов Республики (451–449 годы до н. э.). Она избиралась в двух составах, и члены второго состава отнюдь не спешили сложить с себя практически неограниченную власть. Однако в конце концов им пришлось уступить нажиму сената, а их главе, Аппию Клавдию, обвиненному в узурпации власти, – даже покончить с собой. Конечно, прибегать к самоубийству Сулла не собирался, а вот опыт децемвиров решил использовать. Но обо всем по порядку.

Валерий Флакк внес в комиции законопроект о назначении Луция Корнелия Суллы диктатором. Разумеется, возражений не последовало, и победитель Италии и Рима облекся высшей властью в государстве. Это произошло, как считается, в начале декабря 82 года. [1294]«Было постановлено, что он не несет никакой ответственности за все происшедшее, а на будущее получает полную власть карать смертью, лишать имущества, выводить колонии, основывать и разрушать города, отбирать царства и жаловать их, кому вздумается» (Плутарх. Сулла. 33. 1–2; Аппиан. ГВ. I. 97. 451). Раньше диктатора назначали для какой-то определенной цели (что, впрочем, не воспрещало ему проявлять себя в любой сфере деятельности). Сулле же изначально поручалось, по сути, переустройство державы, а его должность называлась dictator legibus scribundis et rei publicae constituendae, [1295]то есть диктатор для издания законов и обустройства государства. Примерно так же называлась и магистратура древних децемвиров, [1296]которая имела и то преимущество, что не была ограничена сроком. [1297]Но диктатура, разумеется, больше устраивала Суллу – при ней не требовалось даже номинально делиться с властью с коллегами, что произошло бы при восстановлении комиссии децемвиров. Тем самым он совместил преимущества их должности с полномочиями диктатора. [1298]Это было безусловным новшеством, равно как и то, что Сулле придавалось 24 ликтора даже в пределах померия, [1299]тогда как его предшественников сопровождала такая свита только вне города, а в его черте – только 12 ликторов (Ливии. Периоха 89; Аппиан. ГВ. I. 100. 465). [1300]