Но главной целью этой экспедиции Пржевальского (как и последующих) был Тибет.

Тибет – самое высокое в мире горное плато, расположенное на высоте более 5 000 метров над уровнем моря. На Тибете находятся самые высокие горы мира. Здесь берут начало пять великих азиатских рек, вдоль которых проживает половина всего человечества: Хуанхэ, Янцзы, Меконг, Инд и Брахмапутра. Таким образом, контроль над Тибетом – это контроль и над Индией, и над Китаем, и над Юго-Восточной Азией. В тибетской столице, Лхасе, находился дворец далай-ламы, духовного лидера 250 миллионов буддистов. Так что тот, кто овладевал Тибетом и Лхасой, получал шанс контролировать поведение жителей многих азиатских стран, исповедующих буддизм.

Монгольская экспедиция 1870–1873 годов закончилась на дальних подступах к Тибету, в верховьях реки Янцзы. Максимально приблизился Пржевальский к Лхасе в 1879–1880 годах. В ноябре 1879 года на расстоянии около 300 километров от Лхасы его экспедиции запретили двигаться дальше – путь преградили чиновники и воины. Тибетцы не хотели допускать в священное место и к священному лицу, далай-ламе, иностранцев и иноверцев.

Кстати, именно в этом походе Пржевальский обнаружил лошадь, которую позже назвали его именем. Он только дважды встречал небольшие табуны этих лошадей, однако ни разу не смог приблизиться к ним на расстояние верного выстрела. Шкуру и череп дикой лошади, которые он привез в 1880 году в Петербург, добыли местные охотники-киргизы.

Лошадь Пржевальского – это действительно дикая, а не одичавшая, как американские мустанги, лошадь. Но она – не предок, а близкий родственник современных домашних лошадей, что подтверждено хромосомным анализом: у лошади Пржевальского 66 пар хромосом, а у домашней лошади – 64. Предком нынешних лошадей зоологи считают дикую лошадь тарпана. Последний тарпан вымер в 1879 году. Да и лошадь Пржевальского не видели в естественных условиях с 1968 года. Правда, она содержится во многих зоопарках мира. Несколько десятков этих лошадей живут в херсонских степях, в заповеднике Аскания-Нова.

Пржевальскому удалось совершить еще одно (последнее) путешествие по пустыням Центральной Азии. В 1883–1885 годах он прошел более 7 800 километров от Кяхты до озера Иссык-Куль. Во многом это было путешествие по уже знакомым местам: на юг, до озера Кукунор и до истоков реки Хуанхэ, а затем на северо-восток, к исследованному им в 1876 году озеру Лобнор, и снова на восток и на север, через пустыню Такла-Макан и горы Тянь-Шаня до города Каракол на озере Иссык-Куль.

Этому киргизскому городу было суждено стать последним пристанищем великого путешественника и генерал-майора Николая Михайловича Пржевальского. В октябре 1888 года, готовясь отсюда выйти в свою третью тибетскую экспедицию, он умер, заразившись тифом. Его похоронили здесь же, на берегу озера Иссык-Куль. Довольно редкий случай в дореволюционной России: в 1889 году царским указом Каракол был переименован в Пржевальск. В 1921 году советская власть решила, что не нужно хранить память о царском генерале, и несколько лет город носил свое прежнее название Каракол, а в 1939 году одумались: Каракол опять стал Пржевальском в честь великого русского путешественника. В 1991 году, став самостоятельной республикой, Киргизия вернула городу исконное название. А памятник Пржевальскому никто сносить не собирается.

О Пржевальском мы помним хотя бы из-за открытой им в нелегких странствиях дикой лошади. А вот Алексей Григорьевич Орлов (1737–1808), удачливый придворный Екатерины II, рассчитывал остаться в памяти потомков своими победами над турками. За уничтожение турецкого средиземноморского флота в Чесменской бухте 7 июля 1770 года он был премного награжден. И получил право именоваться Орловым-Чесменским. В 1775 году, выйдя в отставку, граф Орлов поселился в Москве, где жил на широкую ногу. Больше всего он любил лошадей и конские бега. Выведенная под его руководством новая порода лошадей и прославила его имя. Орловские рысаки были потомками арабского жеребца, купленного в Турции за 50 тысяч серебряных рублей, и лучших по тем временам пород европейских лошадей. Выведенные в воронежском имении графа, эти кони и сами оказались породой уникальной – прирожденными быстрыми скакунами. Крупные, красивые, выносливые, в начале XX века орловские жеребцы были очень распространены по всей России; они прославляли имя графа и генерал-аншефа никак не менее, чем воздвигнутая в честь его боевых побед Чесменская колонна в Царском Селе.

Мне вспоминается прекрасный фильм Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд». Герой фильма внезапно и трагически погибает в 30 лет. От всей его жизни остается только железный крючок-вешалка, когда-то привинченный им к стене. На какой стене и какой крючок останется на память о нас?

Король франков Карл не зря был прозван Великим. За свою долгую жизнь, 72 года, он подчинил себе почти всю Европу, даже имя передал в наследство будущим европейским монархам – те стали именовать себя королями (слово образовано от имени Карл). Говоря о Карле Великом, невольно думаешь еще и о кроликах.

Животное из семейства заячьих, робкий кролик все время жует травку, а при малейшей опасности стремглав кидается в вырытую поблизости норку. За умение рыться в земле он и получил свое латинское имя cuniculus («роющий норы»). Вероятно, германцы про кролика узнали, только общаясь с древними римлянами. Они, расслышав слово неправильно, дали зверьку название по-своему, связав его со знакомым словом König («король»). Получилось kuniklin, то есть «маленький король, королек, королик». А дальше пошло-поехало. В русский язык это слово пришло через польский: «крулик» там, «кролик» здесь. И привет Карлу Великому!

Разве только ленивый не утверждал, что Америка получила такое название «не по справедливости». Случай, самый известный в истории, но не единичный, когда слава (назовем это так) доставалась совсем не первооткрывателю.

Вот пример (мелочь по сравнению с открытием Колумба): рыбешка длиной около 5 сантиметров, завезенная в Европу из тропиков Южной Америки. Первым ее обнаружил директор Германского зоологического музея Вильгельм Петерс (Wilhelm Peters). В 1859 году, разбирая коллекцию, прибывшую в музей из Венесуэлы, он нашел там эту рыбку, определил, к какому семейству она принадлежит, и описал как одного из представителей этого семейства.

Эту же рыбку вторично описал (под другим именем) испанский ученый Филиппи в 1861 году.

В третий раз рыбка была «открыта» уже в Лондоне в 1886 году. Куратор зоологического отдела Британского музея доктор Альберт Гюнтер (Albert Günther) получил с острова Тринидад посылку от натуралиста Роберта Джона Лечмера Гуппи (Robert John Lechmere Guppy; 1836–1916). Там среди геологических образцов и раковин моллюсков (это был главный интерес Роберта Гуппи) была и живородящая рыбка из тринидадских ручьев – очень красивая (с красивым оперением) и к тому же полезная (сообщалось, что она пожирает личинок и куколок комаров в джунглях острова). Вокруг тех озер и речек, в которых эта рыбка водилась, не было малярии. Гюнтер посчитал, что Гуппи открыл новый вид, и назвал его в честь первооткрывателя, Girardinus guppii. С тех пор любителям экзотических аквариумных рыб эта рыбка известна под именем гуппи. Кстати, родовое название Girardinus (по-русски эти рыбы называются гирардинус) было тоже дано по фамилии – на этот раз известного французского биолога Шарля Жирара (Charles Girard; 1822–1895).

Роберт Гуппи был одним из четверых детей Роберта Гуппи и Амелии Паркинсон. Роберт работал адвокатом, а Амелия стала известна как художница и одна из зачинательниц фотографии. Роберта воспитывали бабушка и дедушка, которые жили в замке XIII века Киннерсли (Kinnersley Castle). Бабушку звали Люси Лечмер, отсюда одно из «средних» имен Гуппи.

В 18 лет, едва достигнув совершеннолетия, молодой человек покинул Англию. В 1856 году корабль, на котором он плыл, потерпел крушение у берегов Новой Зеландии. Прожив с туземцами-маори два года и сняв карту местности, Гуппи покинул Новую Зеландию – уехал в Тринидад и Тобаго, где жили его родители. Южная Америка стала его домом. Он женился на Алисе Ростан, дочери местного креольского плантатора-француза, и был первым на Тринидаде инспектором общеобразовательных школ.