На грани двух тысячелетий, в 2000 году, многие журналисты забавлялись тем, что составляли различные рейтинги на тему «10 (25, 50) самых-самых изобретений (книг, событий и т. д.) прошедшего тысячелетия». Во всех подобных списках, посвященных техническим новшествам, первым стояло изобретение книгопечатания И. Гутенбергом. Ни в одном рейтинге телефон не спускался ниже пятого места по важности. А телеграф? Телеграф был где-то гораздо ниже, а иногда вообще оставался за бортом.
Поскольку А. Белл профессиональным электриком не был, он обращался за советами к физику Дж. Генри.
Генри, высоко оценив работы Белла, посоветовал ему довести дело до конца. И 14 февраля 1876 года А. Белл получил патент США № 174465, описывающий «метод и аппарат… для передачи речи и других звуков по телеграфу… с помощью электрических волн».
Белл подал свою заявку на патент всего на несколько часов раньше другого изобретателя, Элайши Грея (Elisha Gray; 1835–1901). Правда, в момент получения патента практическая ценность изобретения, которое Белл назвал телефоном, была совсем не очевидна. Элайша Грей в отличие от профессора А. Белла был одним из хозяев крупнейшей по тем временам электрической компании США, Western Electric. Но и он не принимал во внимание, насколько велико желание людей поболтать. Когда Белл попытался продать компании Western Electric свой патент за 100 тысяч долларов, экспертная комиссия отвергла это предложение как «лишенное здравого смысла». Через несколько лет Western Electric уже предлагала Беллу за его патент 25 миллионов долларов, но тот, получив в 1876 году отказ, совместно со своим тестем, юристом Хаббардом, и с помощником Ватсоном организовал собственную фирму, которая позже стала называться Bell Telephone. В 1881 году Bell Telephone поглотила Western Electric. К тому времени Белл покинул правление носившей его имя компании. Он стал богат и знаменит. В 1877 году королева Виктория и вся королевская семья участвовали в «телефонном представлении». Как детишки, играющие в «телефончики» из спичечных коробков, соединенных шпагатом, они разбежались по разным углам большого зала и увлеченно переговаривались с помощью телефонных аппаратов, пели в трубку песни, декламировали стихи, то и дело спрашивая друг друга: «Как слышишь?» Франция наградила Белла орденом Почетного легиона. Подобно Алессандро Вольте он получил премию в 50 тысяч франков за развитие науки об электричестве, учрежденную еще Наполеоном. В 1885 году А. Белл принял американское гражданство.
Белл до старости занимался всем, что было ему интересно. Он стал основателем Национального географического общества США; за два года до Эдисона, в 1875 году, изобрел фонограф, соединив звуковую мембрану с иглой, которая оставляла след на вращающемся барабане. Вот если бы он еще и прокрутил барабан, чтобы услышать, как воспроизводится записанный звук!.. В 1895 году Белл увлекся воздухоплаванием. Время самолетов еще не пришло. Белл строил большие воздушные змеи, которые могли поднять в воздух даже человека, и совершил на них несколько полетов. Он умер от диабета 2 августа 1922 года; 4 августа, когда его хоронили, в США и Канаде на одну минуту были отключены все телефоны. К тому времени их было в одной только Северной Америке 13 миллионов.
Придумка увековечивать память деятелей науки и техники в названиях единиц измерения ученым понравилась. Но многие относились к такой чести с юмором. В советском фильме «Девять дней одного года» главный герой, ученый по фамилии Гусев, умирает от лучевой болезни. Играет его обаятельный Алексей Баталов. Прощаясь с друзьями, он невесело шутит:
– Только не называйте в мою честь единицу измерения. Нехорошо как-то будет звучать: излучение мощностью в полтора гуся.
В том же ключе подшучивали сотрудники над известным американским физиком, лауреатом Нобелевской премии и изрядным болтуном Робертом Милликеном (Robert Millikan; 1868–1953). Они предложили ввести новую единицу для измерения разговорчивости, кен. Ее тысячная часть, то есть милликен, должна была превышать разговорчивость среднего человека.
А строгого Вальтера Нернста (Walther Nernst; 1864–1941), известного химика и тоже лауреата Нобелевской премии, обычай называть единицы измерения физических величин именами собственными не веселил, а раздражал. Узнав о введении единицы измерения частоты герц (это произошло в 1935 году), саркастичный Нернст предложил новую единицу: для измерения скорости перетекания жидкости из одного сосуда в другой. Ее размерность должна была быть литр в секунду, а название – «фальстаф», в честь знаменитого шекспировского персонажа-пьяницы.
Недовольство старика Нернста можно понять. Он был младшим современником Генриха Рудольфа Герца (Heinrich Rudolf Hertz; 1857–1894). И произнося это имя, волей-неволей представлял себе талантливого, рано скончавшегося экспериментатора. Того самого, о котором его научный руководитель, знаменитый физик Герман Гельмгольц писал: «Я уверен, что имею дело с учеником совершенно необычайного дарования». И вдруг это имя сокращают до издевательского Hz и начинают этим самым Hz измерять частоту колебаний. Мало того, герц оказывается слишком маленькой единицей для измерения частоты колебаний электромагнитного поля, и к ней добавляют кратные греческие приставки: килогерц, мегагерц и даже гигагерц.
Нас же от Генриха Герца отделяет более сотни лет. Теперь всякий школьник прекрасно знает: чем больше в процессоре персонального компьютера гигагерц, тем лучше. А школьные преподаватели физики должны рассказывать ученикам, что Герц – это немецкий физик, доказавший существование электромагнитных волн и экспериментально подтвердивший электромагнитную теорию Джеймса Клерка Максвелла (James Clerk Maxwell; 1831–1879). Я до сих пор помню свой восторг от знакомства с этой красивой математической теорией, объединяющей всего в четырех уравнениях весь опыт, накопленный физикой за полтора века изучения электрических и магнитных явлений. Красота красотой, но экспериментального подтверждения теория Максвелла ожидала 25 лет.
Генрих Герц прекрасно учился в гамбургской гимназии, успешно справляясь и с точными науками, и с гуманитарными. Кроме обязательных латинского, древнегреческого и французского языков юный Генрих владел еще английским, итальянским и арабским. И даже такой диковиной, как санскрит. По труду у него тоже была высшая оценка. Генрих умел работать на токарном станке.
В 18 лет Г. Герц поступил в Мюнхенскую высшую техническую школу. Но через два года, в 1877 году, он перешел учиться в Берлинский университет. Генрих решил стать не инженером, а ученым. Уже в 23 года, досрочно, Герц получил докторскую степень. Проработав два года ассистентом знаменитого физика Гельмгольца в физической лаборатории Берлинского университета и еще два года приват-доцентом, а затем заведующим кафедрой теоретической физики университета в Киле, Герц стал профессором одного из лучших учебных заведений Германии – Высшей технической школы в Карлсруэ.
Именно в Карлсруэ в 1886–1887 годах Герц провел опыты, показавшие, что электромагнитные волны, существование которых предсказал Максвелл, существуют на самом деле. С помощью серии оригинальных опытов молодой профессор установил, что электромагнитные волны во всем подобны световым. Да и скорость их распространения оказалась равной скорости света.
Не только блестящим экспериментатором был Г. Герц. Теоретиком он тоже оказался замечательным. Благодаря ему уравнения Максвелла уменьшились в числе до четырех (в книге Максвелла их было 12) и стали по-настоящему простыми и красивыми.
Слабое здоровье дало себя знать – Г. Герц умер на 37-м году жизни. А через несколько лет после его смерти началась эпоха приручения тех самых электромагнитных волн, которые он открыл, эпоха радио. Нечего и говорить, что без Герца эта эпоха отодвинулась бы, по крайней мере, лет на десять. Вот почему физики были единодушны в высокой оценке трудов Герца и решили увековечить его имя названием единицы измерения.
