– Нет. – Он осторожно убрал волосы с ее лица. – Ответь мне на один вопрос, только честно. Не бойся, я не стану тебя осуждать. Дело в том, что по дороге из Карайдленда Шторм сказала мне кое-что, и ее слова не дают мне покоя. Я хочу знать, правда ли это.

– Спрашивай, Роден. Отвечу честно.

– Когда я уезжаю от тебя, ты страдаешь по ночам от желания? Испытываешь ли ты любовный голод, и может ли он стать настолько сильным, что, если тебе позволит сердце, ты переспишь с другим мужчиной – любым, лишь бы только утолить этот голод? Изнываешь ли ты без любовной близости?

– Да, – тихо ответила она. – Неужели ты думаешь, что я перестаю желать тебя только потому, что ты от меня уезжаешь? Да, Роден, я страдаю, горю и изнываю. Доходит почти до безумия… – Он крепче обнял ее, и она улыбнулась. – Везде, куда бы я ни посмотрела, мне видится мужчина.

Они засмеялись, и Элейн с облегчением увидела, что Элдон понял ее шутку.

Но он вдруг опять сделался серьезным:

– А когда я возвращаюсь, ты спрашиваешь себя, какую женщину целовали мои губы и ласкали мои руки? И не понравилась ли мне та, другая, больше, чем ты? Даже если ты знаешь, что я спал с обычной шлюхой и просто грубо ее использовал, тебе не бывает больно при мысли о том, что я обнимал не тебя? То, что для меня простое удовлетворение потребности, для тебя наслаждение, которое я краду у тебя и даю другой женщине, пока ты лежишь и страдаешь в одиночестве… Это так?

– Да, и порой мне хочется убить тебя за это, – улыбнулась Элейн. – Но когда ты возвращаешься, я не показываю, как сильно по тебе соскучилась. Боюсь, во-первых, что это тебя оскорбит, а во-вторых, что ты не сможешь ответить мне с тем же пылом: ведь ты в разлуке со мной утолял свою страсть с другими.

Элейн провела ладонью по его груди. – С тех пор как я чуть не потерял тебя, у меня не было других женщин, даже когда мы расставались надолго. Возвращаясь из дальних походов, я сдерживался, боялся напугать тебя силой своего желания, – проговорил Элдон. И вдруг повалил Элейн на спину. – А сейчас ты сильно проголодалась? Я не ночевал дома несколько дней, а до этого у тебя были месячные. – Ну что ж, если сравнивать это с обедом, то я только-только покончила с первым блюдом.

Элейн со смехом приняла его жаркий поцелуй и, прежде чем забыться в блаженном дурмане, успела подумать: «Благослови тебя Господь, Шторм! Ты просто сокровище. Надеюсь, Тэвишу Мак-Лагану хватит мудрости это понять».

Тэвиш Мак-Лаган сидел за столом с очередной кружкой пива в руке и ругал Шторм Элдон всеми словами, которые приходили в его пьяную голову. Заодно доставалось и остальным, включая его родных, которые сидели тут же и спрашивали себя, не пора ли тащить его в постель. За яростью Тэвиша скрывалась душевная боль и тревога за маленькую хрупкую женщину, которая должна была скоро родить его ребенка. В глубине души он очень за нее боялся.

– О Господи, – бормотал он, уставившись на кружку, – в первый раз я сам промолчал, а во второй мне никто не дал слова. Похоже, мне на роду написано все время смотреть, как она уезжает от меня с этим проклятым Элдоном!

Колин хмыкнул в кулак.

– Да, он не отстает от нее ни на шаг. Что ж, это понятно. Будь у меня такая дочь, как Шторм, я бы тоже с нее глаз не спускал. Малышка так и норовит сунуться в самое пекло.

– Все было бы не так плохо, если бы ты не связался с этой сучкой Кэтрин, – подал голос Шолто.

Тэвиш со стуком опустил на стол кружку.

– Что же я, по-твоему, монахом должен был стать? Я ведь не знал, что Шторм вернется. От нее не было никаких вестей. И что же, я должен был сидеть и томиться, как безусый юнец? – Тэвиш насупился, сейчас он и впрямь походил на обиженного мальчика. – Можно подумать, она хранила мне верность!

– Я, конечно, не слишком высокого мнения об английских джентльменах, но мне трудно представить, чтобы они обхаживали женщину, которая беременна от другого, – сухо заметил Ян. Увидев, как изменилось лицо брата, он засмеялся. – Да к тому же от шотландца.

Растерянность Тэвиша сменилась озарением, а потом и гневом.

– Черт возьми, она опять меня обманула! – вскричал он.

– Нет, парень, ты сам себя обманул, – возразил Колин. – Девочка не распутница, это видно сразу. Она не из тех женщин, которые бегают от мужчины к мужчине. Но ты всегда предполагаешь самое худшее, а она просто на этом играет. Если хочешь вернуть Шторм, надо усмирить ее нрав, а не позволять ей доводить тебя до бешенства.

Тэвиш допил свое пиво и встал.

– Ты прав. Если я буду спокоен, ей в конце концов придется меня выслушать, и тогда она поймет, что ее место здесь. – Тэвиш направился к выходу, и походка его была на удивление твердой, если учесть количество выпитого. Уже в дверях он повернулся и добавил: – Если и это не поможет, я просто приволоку ее сюда за волосы.

Прошли три недели. Уже заметно похолодало – начиналась зима. Как-то утром, проснувшись в грозу, Шторм почувствовала позывы тошноты. Она привыкла к утренним недомоганиям, но на этот раз ощущения были другими. Однако с помощью горничной Шторм поднялась с кровати, оделась и спустилась в зал. Она не раз видела, как рожают женщины, даже сама помогала при родах, поэтому знала, что от первых схваток до начала родов должно пройти много времени.

Когда подали ужин, Шторм поняла, что больше не может скрывать свое состояние. Элейн и многочисленная прислуга внимательно следили за девушкой, так что вряд ли их удивило бы ее признание. Фостеры тоже были здесь: они приезжали в Хагалео на день рождения Эндрю и задержались из-за непогоды. Забавно, подумала Шторм. Когда в одной из семей случалось что-то значительное, Фостеры и Элдоны всегда были вместе.

А рождение своего ребенка Шторм считала событием, безусловно, значительным – и не только из материнской гордости. Ведь вскоре в одном живом существе соединится кровь двух враждующих кланов. Будущий наследник Мак-Лаганов назовет хозяина Хагалео своим дедом. Шторм, поймав себя на мысли, что по-прежнему ждет мальчика, криво усмехнулась. Если ее ожидания оправдаются, удивляться не придется: у Колина трое сыновей, у ее отца – шестеро. В обоих семьях дочери были редкостью.

– Папа… – сказала она и стиснула зубы от боли, почувствовав начало схваток. – Видно, ребенку надоело сидеть в материнской утробе.

В зале воцарилась тишина, все повернулись к Шторм. Роден Элдон только взглянул на дочь и сразу понял, что роды начались. Он стал быстро и четко отдавать распоряжения прислуге. Шторм попыталась встать с помощью Элейн, но подошел отец и подхватил ее на руки.

– В последнее время я стала немного тяжеловата, папа, – запротестовала Шторм.

– Не могла раньше сказать? – проворчал он, поднимаясь с дочерью на руках вверх по лестнице.

Шторм, задыхаясь, простонала:

– Я думала, у меня еще есть время.

– Твоя мама тоже так думала, а потом мне пришлось бежать с ней по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, иначе ты бы родилась прямо на том столе, за которым мы только что сидели.

Когда лорд Элдон уложил Шторм на кровать, Элейн попыталась его увести.

– Теперь тебе нечего здесь делать, Роден, – сказала она мужу, – это женское дело.

Лорд Элдон с презрением взглянул на молоденьких девушек, суетившихся у постели его дочери.

– Да я вот этими самыми руками принял на свет больше младенцев, чем они все. А ну убирайтесь! – рявкнул он. – Останутся только леди Элейн, Хильда и я.

Служанки в испуге выпорхнули из комнаты, и лорд Элдон криво усмехнулся.

Хильда поспешно раздевала Шторм. Схватки усиливались, и девушка с трудом говорила, но все-таки не удержалась от замечания:

– Когда-нибудь они поймут, что ты рычишь, но не кусаешься, папа.

– Когда это случится, я их прогоню, – сказал он, присаживаясь на кровать рядом с дочерью.

Шторм обрадовалась, что отец взял ее за руку. Она прижалась к его мускулистой руке и на мгновение пожалела, что это не Тэвиш, но тут же отогнала эту мысль. Сейчас не время предаваться расслабляющему унынию, сказала она себе. Чтобы роды прошли успешно, надо собрать все силы в кулак. Зачем тосковать о мужчине, который сам не захотел быть с ней рядом?