Господи, что за чушь лезет в голову? Как он может думать об этих блудницах в ту минуту, когда ему предстоит самый сложный поединок и необходимо полностью сосредоточиться.

Приближаясь к исходной позиции, Эмрис Макферсон вдруг поймал на себе пристальный взгляд какой-то девушки. Она сидела в самом крайнем ряду и задумчиво смотрела на него. В ее осанке, повороте головы проявлялись достоинство и гордость. Может быть, именно этого ему не хватало? Немного перемен… другое настроение, другой стиль.

Прежде чем занять место, Эмрис Макферсон наклонил копье, приветствуя неизвестную ему девушку.

От неожиданного внимания со стороны героя нынешнего турнира Элизабет Болейн густо покраснела. Еще больше девушку смутило, что в ее сторону немедленно обратились взоры всех сидящих вокруг.

Королева уже подняла платок. Питер Гарнеш и Эмрис Макферсон застыли в противоположных концах арены, похожие на двух диких буйволов, напряженно пригнувшихся к земле, готовых немедленно ринуться в атаку. В третий раз прозвучали трубы, разговоры на трибунах стихли, и над полем воцарилась мертвая тишина.

Платок упал, кони тронулись. Начался финальный поединок.

Рыцари мчались навстречу друг другу. Эмрис Макферсон на ходу начал опускать острие боевого копья. Движением, столь же привычным, как взмах руки, он выровнял тяжелое древко на уровне груди. Следя за тем, как опускается навстречу ему копье противника, Эмрис вдруг понял, чему Питер Гарнеш обязан своими победами. Он не опустил копье на должную высоту – заостренный наконечник его оружия был нацелен прямиком на отверстие в забрале Эмриса.

Подавив инстинктивное желание привстать в седле, Эмрис нацелил свое копье точно в грудь врага.

Всадники столкнулись. Мощный удар шотландца пришелся прямо в середину щита противника. Копье Питера Гарнеша прошло выше щита и задело плечо Эмриса. Шотландцу понадобились все силы и сноровка, чтобы удержаться в седле.

По толпе прокатился восхищенный гул. Рыцари, развернув коней, возвращались на исходные позиции.

– Милорд, он схитрил! Я видел, он придержал копье! Он опустил его в последний момент! – возбужденно выпалил юный оруженосец, подавая Эмрису новое копье.

– А чего еще можно ждать от англичанина? – спокойно кивнул Эмрис. – Мне следовало быть готовым к подобным фокусам.

Противники вновь застыли друг против друга в ожидании сигнала. Прозвенели трубы, кружевной платок опустился, всадники ринулись в атаку.

Заранее придав копью нужное направление, Эмрис привстал на стременах, в то время как конь его бешеным галопом мчался навстречу противнику. Несмотря на тряску и тяжесть доспехов, Эмрис стоял на стременах как влитой. Однако при столкновении такая позиция была невыгодна – ему неминуемо грозило быть выбитым из седла.

Питер Гарнеш фыркнул в забрало. Не думал он, что этот шотландец такой идиот!

Буквально в последнюю секунду перед столкновением Макферсон опустился в седло, так что копье англичанина оказалось… точно напротив его лица. Не пытаясь уклониться в сторону, Эмрис атаковал.

Раздался глухой звук удара шотландца. Он достиг цели, тогда как копье Питера Гарнеша просвистело рядом с его головой.

Сдержав коня, Эмрис поднял забрало, отшвырнул треснувшее копье и под ликующий рев толпы оглянулся посмотреть на поверженного наземь соперника.

Изрыгая проклятия и непристойности и не сводя злобного взгляда с проклятого шотландца, Питер Гарнеш сумел, ухватившись за руку оруженосца, подняться на ноги.

Эмрис снял шлем, длинные светло-золотистые волосы свободно разметались по широким плечам. Он пустил коня рысью. Улыбаясь скупым поздравлениям англичан и дружелюбно махая рукой в ответ на восторженные вопли французов, сэр Эмрис Макферсон приблизился к королевской ложе. Оба монарха поздравили его с заслуженной победой. Франциск не скрывал своего торжества.

– Ваш противник – лучший из рыцарей, – громко провозгласил он. – Но вы, сэр Эмрис, превзошли всех! – Французский король обернулся к своему министру и взял у того выигранный им заклад. На секунду он задержал кольцо в руке, любуясь игрой солнечных лучей на тонкой огранке изумруда. Затем наклонился, чтобы передать кольцо победителю.

– Жаль, я не поспорил на Кале! – воскликнул Франциск, подмигивая Эмрису.

Макферсон улыбнулся в ответ, лицо же Генриха вытянулось. Таких шуток английский король не понимал.

Благодарно кивнув, Эмрис отъехал от королевской ложи и двинулся вдоль французской стороны трибун. Публика все еще шумела, приветствуя победителя, дамы вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть знаменитость, а он скользил взглядом по рядам, пытаясь отыскать запомнившееся ему девичье лицо.

Ага! Наконец-то! Вот и она! На том же самом месте.

Элизабет внимательно рассматривала победителя турнира. В статном рыцаре чувствовалась сила и грация. Ну что же, она увидела вполне достаточно. Пора уходить. Образ светловолосого воина на могучем коне, смотрящего прямо на нее, – этот вдохновляющий образ четко запечатлелся у нее в памяти.

Эмрис был просто заворожен взглядом этих черных загадочных глаз. Девушка так пристально разглядывала его доспехи, фигуру, лицо. Неужели… она его желает? Ну так что ж, он пригласит ее! И сегодня же!

Вытащив шпагу, Эмрис надел кольцо короля Генриха на острие клинка и поверх ограждения протянул в сторону незнакомки.

Элизабет непроизвольно вытянула руку вперед, и кольцо упало ей на раскрытую ладонь.

Затихшая на мгновение толпа, с интересом наблюдавшая за происходящим, взорвалась многоголосьем – присутствующие на все лады судачили о происшедшем.

Ум – быстр, тело – медлительно. Рука художницы не поспевала за стремительным хороводом образов.

Элизабет обмакнула кисть в краску и вновь повернулась к холсту.

– Как ты это назовешь?

– Восьмое чудо света! – пробормотала Элизабет, чуть отступая от картины, чтобы еще раз взглянуть на свое последнее творение.

Все-таки ей удалось уловить и передать царящую на турнире атмосферу праздничного возбуждения. Вдали – широко раскинувшиеся холмы окрестностей Кале. На среднем плане – королевская свита. Величавая пышность убранства, роскошь нарядов придворных, пестрые ливреи суетящихся слуг. И, наконец, крупным планом, триумф рыцаря-победителя, героя турнира. Да, на сегодняшний день это ее лучшая работа.

Мэри поудобнее устроилась на диване, подложив под голову расшитую подушку.

– Можно, я взгляну на кольцо?

Элизабет удивленно обернулась и внимательно посмотрела на сводную сестру. Только злополучного кольца и не хватало в придачу ко всем ее бедам и напастям. Мало того, что Мэри больна, и не чем-нибудь, а пресловутой «дурной болезнью», она последнюю неделю маялась непрекращающимися приступами тошноты. В результате ее сестра, еще недавно цветущая и пышущая здоровьем, напоминала сейчас бледную тень. Элизабет, жалея ее, старалась держать рот на замке. В конце концов, зачем мучить Мэри пустыми разговорами, когда она в свои семнадцать лет уже натерпелась больше, чем иные за всю жизнь. Элизабет подозревала, что насчет кольца проболталась младшая сестренка. Тринадцатилетняя Анни была и глазами, и ушами Мэри с тех пор, как та заболела.

– Куда ты спрятала кольцо?

– У меня его нет.

– Господи, боже, да перестань ты меня жалеть! – Мэри отвернулась и продолжала свою речь, обращаясь не то к самой себе, не то к сестре: – Да, он отнял мою невинность. Да, он спал со мной. Он использовал меня. Но почему ты прячешь от меня его кольцо?

– Ты спала с шотландцем?

– Не смеши меня, Элизабет! Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

Это действительно не составляло секрета. Всем было известно, что последние месяцы Мэри была любовницей английского короля Генриха VIII. Началось все после того, как отец четыре месяца назад выписал Мэри и Анну ко двору. Как потом поняла Элизабет со слов сестры, сэр Томас Болейн не только прямо поощрял Мэри отвечать на любовные авансы молодого короля, но дошел даже до того, что сам устраивал их интимные встречи в укромных уголках, удаленных от взглядов придворных и… королевы. Королю уже давно наскучила женщина, которая не могла принести ему наследника.