Мэйс с минуту молча смотрел на нее. Затем, словно встряхнувшись, откинул назад голову и рассмеялся.

– Отличная идея, Эмери! Ванна – это как раз то, что надо. И хорошо бы принять ее вместе, у тебя тоже грязное лицо.

Эмери сердито провела рукой по щеке.

– Нет, ты не вытерла. Вот она, большая грязная полоска, у самого носа. Вот здесь. – Он дотронулся до ее лица.

Она отшатнулась.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое? Иди поищи свою Труди Вандербуш, это как раз то, что тебе нужно.

– Ах вот в чем дело, оказывается, в Труди! Понимаю.

– Ты ведь с ней ушел ночью, не так ли? – И, повернувшись, Эмери направилась к лагерю.

Мэйс пошел за ней. Схватив ее за плечи, он развернул ее к себе и крепко прижал.

– Эмери…

– Нет. – Она уперлась ему в грудь.

– Послушай, зеленоглазая, перестань. Я же мужчина, а не монах и не евнух.

– Лучше бы тебе быть евнухом! – зло выкрикнула она, сверкнув глазами.

Мэйс засмеялся:

– Ты даже не понимаешь, моя сладкая, что ты сейчас сказала. – Он все крепче прижимал ее, так что ей даже стало трудно дышать. Невозможно было вырваться из его цепких рук.

– Мэйс, прошу тебя, прекрати! Ты ведешь себя возмутительно! Оставь меня. Я… Я не хочу с тобой целоваться…

– Очень даже хочешь.

– Нет! Как ты смеешь даже думать об этом, когда Тимми, там, в повозке…

– Эмеральда, послушай. Ни ты, ни я ничем не можем ему помочь. Его осмотрел врач, сейчас рядом с ним заботливая мать. Мы ему сейчас не нужны. Эмеральда… Моя зеленоглазая девочка… Бывает так, что притяжение между мужчиной и женщиной становится столь сильным, что нет сил противостоять ему…

– Но, Мэйс, прошу тебя… – словно издалека доносились до нее собственные протесты.

– Эмеральда, ты же чувствуешь, как нас тянет друг к другу? Чувствуешь столь же отчетливо, как силу натянутых поводьев или аромат костра… Ты не можешь сказать мне «нет», не должна…

Он поднял ее на руки. Она изо всех сил отбивалась от него.

– Прекрати, – приказал он, – ты, маленькая дикая кошка…

– Я сейчас тебя исцарапаю. Я не знаю, что я с тобой сделаю! Опусти меня немедленно на землю!

Не обращая внимания на ее сопротивление, Мэйс уложил Эмери на траву, прижав ее ноги своими ногами и раскинув руки, Эмери извивалась, но попытки высвободиться были тщетны.

Она еще раз рванулась, однако Мэйс был слишком силен. Он крепко держал ее, глядя на нее с улыбкой.

– Тебя это все забавляет, не так ли? – сказала она, задыхаясь. – Для тебя это всего лишь игра! Посмотрите-ка, какой ловкач этот Мэйс Бриджмен! Скольких женщин он сумел приручить. Стоит ему поманить пальцем, и они бегут к нему. Сначала Труди, теперь я… Довольно, я не собираюсь стать еще одной девкой в твоем… гареме!

– Гареме? – В глазах Мэйса загорелся озорной огонек. Он приблизил свое лицо к ней так, что она могла разглядеть мельчайшие черточки. Вот и тот маленький шрам на скуле, который, как Мэйс однажды рассказывал Тимми, оставил ему на память медвежонок гризли, когда он попытался его нарисовать.

Сердце девушки замерло в сладкой истоме – так действовала на нее близость Мэйса. Сколько раз она вспоминала его поцелуй, мечтала о том, как она будет счастлива, если он женится на ней, но сейчас он вдруг стал ей противен. Как он мог назначить ей свидание и уйти с Труди Вандербуш! Значит, он хочет быть с Труди, ас ней всего лишь забавляется.

– Ну ладно, маленькая Эмеральда. Скажи мне, какая забота туманит твои прелестные зеленые глазки? Кто же назвал тебя так, Эмеральда, Изумрудинка? Твои глаза действительно как два изумруда.

Она вдруг почувствовала нежное прикосновение его губ к своему веку. Чудесная нега разлилась по телу.

– Мой отец назвал меня так, – выдохнула она. – Я помню, он говорил, что ему нравится, как звучит мое имя.

– Эмеральда… Мне тоже нравится, как звучит твое имя. – Мэйс нагнулся и поцеловал ее другое веко. Его теплое дыхание согревало ей лоб.

– Прошу тебя, – начала она вновь, уже не так настойчиво высвобождаясь из его объятий.

– Просишь о чем? – Он вновь усмехнулся. – Это Труди так беспокоит тебя? Да, я угадал, моя зеленоглазая красавица?

– Значит, это правда? Ты действительно уходил с ней и…

– Но ты ведь не пошла бы со мной, даже если бы я снова позвал тебя.

Неожиданно Мэйс отпустил ее и отвернулся. Дрожа всем телом, Эмери встала и принялась оправлять юбку. Он отошел от нее на несколько шагов, приминая ногами густую ярко-зеленую траву. Она слышала, как ломаются сочные стебли под его ногами.

– Давай кое-что проясним, Эмеральда, – вдруг сказал Мэйс. – Я – свободный человек, я – первопроходец, исследователь. Для меня превыше всего моя работа, и в моей жизни нет места для постоянной женщины.

Она в недоумении уставилась на него:

– Но я думала…

– Ты мечтала о замужестве, не так ли? – Он потянулся к ней и пощекотал былинкой ее лицо. Она отстранилась. – Понимаю, – продолжал Мэйс, – но боюсь, женитьба не для меня. Я хочу предупредить тебя об этом. Я не могу разделить свою судьбу с женщиной. У меня была девушка во Флориде, которая очень нравилась мне. Девушка в Сент-Луисе. Но ни на одной из них я не собирался жениться. Что я буду делать с выводком ребятишек? Большую часть времени я нахожусь в отъезде, и моей жене придется сидеть одной в четырех стенах и нянчиться с малышами. Возможно, мы будем видеться раз году, не чаще. Каково ей придется? Может случиться и такое, что я не вернусь. Нет, брак для меня был бы ошибкой.

Сердце девушки сжалось. Ей внушали, что к браку стремятся и мужчины, и женщины как к самому приятному и надежному способу жизни…

– Но я… Но твоя жена могла бы следовать за тобой! – робко возразила Эмери. – Она могла бы быть рядом с тобой везде, где будешь ты! Тогда бы ей не пришлось страдать от одиночества!

– Эмеральда…

Несколько минут она молчала.

– А как насчет Труди? – наконец спросила она. – По-моему, нечестно с твоей стороны водить ее за нос.

– Труди – совсем другое дело.

– Почему? Я не понимаю! Наверняка ее отец хочет, чтобы она вышла замуж.

– Папаша Вандербуш, между нами говоря, прекрасно знает, что собой представляет его дочка. Труди рассказала мне, почему он решил увезти ее в Калифорнию. Труди действует с оглядкой или по крайней мере старается. Она не дает распространяться слухам. Даже Марта Ригни ни о чем не догадывается.

– Не догадывается? О чем? – Эмеральда повысила голос.

– Ну некоторые могли бы назвать ее прирожденной шлюхой. Но я так не считаю. Труди просто не такая, как все. Ей бы родиться в другую эпоху, когда женщины могли удовлетворять свои сексуальные потребности так же свободно, как и мужчины. Труди нравится этим заниматься, в ней сильна потребность к половой жизни, и ничто не может ее остановить. Так почему же не доставить ей удовольствие? При этом я и сам кое-что получаю.

«Ей бы родиться в другую эпоху».

Мэйс говорил о Труди с непонятным ей уважением. Эмери была озадачена и шокирована одновременно. Она вспомнила, как бесстыдно Труди плескалась в воде, как демонстративно подмывалась, когда Эмери впервые увидела ее, как она смотрела на Зика…

– Но…

Мэйс потянулся к ней и уложил на траву рядом с собой.

– Не будем о ней, Эмеральда. Разве ты не видишь, что вы с Труди совершенно разные? Она хорошенькая, не спорю, но в ней нет той красоты, что есть в тебе. Никто с тобой не сравнится, никто…

Эмери обмякла. Бороться не было сил, даже если бы она этого и хотела. Она чувствовала, как его пальцы расстегивают пуговички на платье. Затем он снял его, за ним последовал корсаж и нижняя юбка, пока наконец она не осталась лежать перед ним нагая, освещенная теплым солнцем.

– Красавица, – едва слышно прошептал он. – О, моя Эмеральда, как ты чудесна…

Мэйс лег рядом, стянув свои кожаные штаны. Руки его ласкали ее тело, бережно, нежно. Затем он притянул ее к себе и вошел в нее…

Эмеральда резко села. Трава колола ее голое тело. Она взглянула на Мэйса. Тот лежал рядом на спине. Глаза его были закрыты.