– Тамсин, оставайся здесь. Я скоро вернусь за тобой.

– Уилл! – снова закричала она на бегу. – Остановись!

Он развернул огромного норовистого коня и повернулся к ней.

– Возвращайся назад, – сказал он, наклоняясь к ней. – Люди, которых мы искали, покинули дворец.

– Двое из них были в спальне королевы! – крикнула Тамсин. – Они пытались забрать малышку! Малис Гамильтон и вдовствующая королева унесли девочку в безопасное место, но эти люди до сих пор где-то здесь.

Она беспокойно оглядела двор и вдруг увидела тех двоих, что угрожали ей. Двух мужчин с платками на головах. Они пешком пробирались вместе с толпой к арочным воротам, пытаясь затеряться среди людей.

– Вон! – указала Тамсин. – Видишь тех двоих, в платках?!

Уильям выпрямился в седле.

– Иди внутрь! – приказал он. – Я скоро вернусь.

Он развернул лошадь и галопом помчался к воротам, делая знак Перрису. К этому времени мужчины с пестрыми платками на головах и полосатыми шалями на плечах уже растворились в толпе.

Тамсин повернулась и увидела Баптиста. Он сидел верхом на белом горячем жеребце, покрытом попоной. Рядом с Баптистом ехал Джон Фо на таком же белом жеребце. Цыгане выбрали себе красивую пару животных. Они тоже направлялись к воротам.

Девушка остановилась у фонтана, провожая их взглядом. А затем она увидела группу всадников. Это были стражники в шлемах и стальных нагрудных доспехах. Она видела их раньше. В центре этой группы ехал сам Малис Гамильтон верхом на черной лошади. Тамсин удивилась, неужели он тоже кинется в погоню за переодетыми мужчинами?

Но тут девушка заметила, что он держит в руках какой-то сверток и очень торопится. Он и его стража спокойным шагом двигались к арке, покрикивая на цыган, чтобы те убирались с дороги. Какая-то неведомая сила заставила Тамсин взглянуть вверх, на западное крыло дворца. Там в окне фронтона она увидела Мари, которая смотрела вниз, на двор. На лице было написано сильное волнение, она что-то кричала, свесившись через карниз, и размахивала руками. Тамсин показалось странным поведение королевы. Девушка забеспокоилась. Неужели, что-то все же случилось с малюткой?

Вдовствующая королева исчезла из виду, но секунду спустя Тамсин увидела ее в другом окне, а потом в следующем. Видимо, женщина бежала по анфиладе.

Не зная, что делать, Тамсин перевела взгляд на двор и увидела нескольких стражников, которые бежали к конюшне, крича на бегу, чтобы им готовили лошадей. Она посмотрела на ворота, ожидая увидеть там группу стражников во главе с Гамильтоном, ожидающих подкрепления, но вместо этого она увидела, как они пришпорили своих лошадей и, грубо разгоняя цыган, устремились к главным воротам.

В тот момент, когда Малис уже проезжал под аркой, Тамсин показалось, что сквозь шум и крики до ее слуха донесся громкий детский плач. Девушка бросилась вперед, стараясь рассмотреть, что за сверток держит Малис. Вскоре она уже не сомневалась – это была инфанта, завернутая в одеяло. Тамсин закричала, подбегая ближе, и мужчина накинул на голову ребенка угол одеяла, заглушая детский плач. Через мгновение она уже потеряла его среди толпы, двигающейся через туннель.

Тамсин стремительно развернулась и устремила взгляд в дальний угол двора, где по-прежнему стояли несколько цыганских лошадей. Их владельцы успокаивали разгоряченных, нервно прядающих ушами животных.

Девушка подбежала к группе мужчин, среди которых оказался ее дальний родственник, кузен, имени которого она никогда не знала. Тамсин выхватила из его рук поводья великолепного черного жеребца. Кузен раскрыл рот от такой неожиданной наглости, а девушка вскочила на спину лошади, покрытую попоной, подтянула поводья и сжала бока животного коленями.

– Это очень ценное животное! Остановись, девушка! – закричал цыган, пытаясь ухватиться за уздечку.

Тамсин вытащила из корсажа золотую монету, которую получила от переодетого мужчины, и бросила цыгану. Мгновение спустя она уже мчалась к воротам, низко пригнувшись к шее лошади.

Узкий проезд был забит людьми, животными и телегами. Тамсин направила черного жеребца вдоль стены, прося цыган расступиться и освободить ей путь. Бросив беглый взгляд вперед, она заметила, как Малис со своей стражей, миновав ворота, уже скакал по дороге, что вела от дворца вниз по холму.

Жеребец под девушкой забеспокоился, и Тамсин на мгновение испугалась, что может с ним не справиться. Она наклонилась, похлопала вороного по мускулистой шее и проговорила что-то ему на ухо. Животное немного успокоилось, и Тамсин осторожно направила его к выходу.

Когда черный жеребец очутился наконец на открытом пространстве, Тамсин облегченно вздохнула и устремилась вниз по склону холма. Крошечные медные колокольчики на попоне и удилах вороного мелодично звенели. Миновав группу цыган, растянувшуюся по всей главной улице города, Тамсин снова посмотрела вперед, ища Малиса и его стражу. Она думала, что увидит также Уильяма и остальных, но заметила только, как Гамильтон и его спутники, выехав на окраину города, свернули с дороги и двигались теперь по широкому, заросшему вереском лугу.

Тамсин слегка сжала бока животного коленями, и этого было достаточно, чтобы, вороной пустился во весь опор. Девушка припала к его шее. Она знала, что сможет сократить расстояние, которое отделяло ее от Малиса.

Внезапно она натянула поводья и выпрямилась, пристально вглядываясь в скачущий впереди отряд. «Что же я делаю, – сказала себе Тамсин. – Глупо даже надеяться, что мне удастся остановить вооруженных людей, удастся помешать им увезти маленькую королеву. И потом, возможно, Малис Гамильтон везет девочку в безопасное место…»

Но тут вдруг Тамсин вспомнила испуганное лицо королевы Мари в верхнем окне дворца и поняла, что Гамильтон забрал малышку без разрешения ее матери. Тамсин направила вороного на вересковый луг. Она чувствовала его силу, напряжение, его нетерпение и не стала сдерживать порыв норовистого животного. Цыганские таборы, которые медленно покидали город и сворачивали в долину, остались далеко позади.

Через несколько минут девушка снова натянула поводья, и вороной заплясал под ней, двигая боками от нетерпения. Тамсин сдерживала горячее животное, глядя на восток. Малис и его люди были уже далеко. Повернувшись, Тамсин заметила вдалеке группу всадников, скачущих на запад, к холмам. «Скорее всего, это Уильям, – решила она, – преследует мужчин, переодетых цыганами». Тамсин низко пригнулась к шее лошади и направила вороного в его сторону. Из всех мужчин только ее муж мог остановить Малиса Гамильтона. И кто, как не он, заслужил шанс осуществить это.

Ветер бил в лицо, Уильям пригнулся к шее черного жеребца, взятого у Баптиста. Животное галопом мчалось по верещатнику. Бок о бок с Уильямом мчался Перрис, а чуть впереди – Джон Фо и Баптист Лалло. Вороной был послушным, сильным и горячим, он с легкостью нес на себе седло и всадника в полном вооружении, хотя Уильям знал, что цыганские лошади не были приучены к такой тяжести.

Четверо мужчин, которых они преследовали, растворились где-то среди холмов. Уильям то и дело поглядывал по сторонам и вперед, но беглецов и след простыл. Он уже подумывал вернуться назад, собрать побольше людей и организовать крупные поиски, как вдруг услышал окрик Перриса. Уильям обернулся и увидел лошадь, тенью несущуюся к ним в сгущающейся темноте, такую же черную, какая была под ним. Длинные, развевающиеся на ветру волосы всадницы и раздувающиеся юбки не оставили никаких сомнений в том, кто их догоняет.

С губ Уильяма сорвались громкие проклятия. Он развернул вороного и поскакал навстречу жене.

– Что ты здесь делаешь?! – крикнул он Тамсин, – Возвращайся!

– Гамильтон! – выкрикнула она, с силой натягивая поводья. Жеребец резко остановился, встав на дыбы. Тамсин, как могла, успокоила животное, но после долгой сумасшедшей скачки продолжал нетерпеливо переступать копытами. – Гамильтон забрал королеву!