Уильям отвернулся, чтобы скрыть волнение. Его переполняло чувство признательности. Арчи, старый друг отца, знал Аллана Скотта лучше, чем кто-либо. И то, что он увидел в нем, Уильяме, лучшие черты отца, глубоко потрясло его. Арчи перевернул ему душу, произнеся всего несколько простых, душевных слов. Молодому человеку пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить свой голос звучать ровно.

– Если ты хочешь пойти против Масгрейва, – сказал он наконец, – это твое дело. Я никому ничего не скажу. И твоя дочь будет находиться в Рукхоупе столько времени, сколько понадобится. Там она будет в безопасности.

– Хорошо, – кивнул Арчи. – Я заберу ее, когда Масгрейв потеряет ко мне интерес и перестанет угрожать.

– Возможно, этого никогда не случится, – с горечью заметил Уильям.

– Верно, – согласился Арчи. Его лицо помрачнело. – Тогда тем более ты должен обеспечить безопасность моей Тамсин. Масгрейв может явиться за мной, когда обнаружит, что я не оказываю поддержку королю Генриху в его темных делишках.

– Да. Он очень хочет заполучить тот список, о котором вы говорили.

– Конечно. Только я не сказал, что он его получит.

Уильям нахмурился.

– Арчи, что ты задумал?

– Если Масгрейв не должен раскрывать свои планы, тогда и я оставлю свои при себе, – ответил Арчи, усмехнувшись.

– Ты – старый мошенник, – Уильям с облегчением улыбнулся. – А твоя дочь – очень строптивая девушка. От нее можно ждать больших неприятностей. По-моему, будет лучше, если я разыщу ее и привезу в Рукхоуп.

– О, я думаю, это мудрая мысль, – заметил Арчи.

Уильям вздохнул. У него в руках было несколько нитей, которые позволяли выстроить план заговора почти целиком. Почти. Армстронги, отец и дочь, были сейчас его лучшей зацепкой для того, чтобы картина сложилась полностью. Однако в настоящий момент Арчи и Тамсин двигались в неизвестных направлениях, причем девушка делала это в буквальном смысле.

– Отправляйся в Мертон, – сказал он Арчи. – А я должен сначала заехать домой, в Рукхоуп. После этого я собираюсь отправиться на поиски твоей дочери.

– Хорошо. Я сообщу, если она все-таки в Мертоне. А если нет, ты можешь спросить любого крестьянина или землевладельца в этом краю, не проезжали ли цыгане. Так ты быстрее найдешь табор. Но предупреждаю: цыгане могут быть сильно недовольны, если какой-то мужчина попытается увезти одну из их женщин.

– Тогда мне придется уговорить ее отправиться со мной по доброй воле.

Арчи некоторое время изучал Уильяма, потом кивнул:

– Я дам тебе один совет, Уилл Скотт. Совет отца. Обращайся с моей девочкой со всем уважением. Не то ты найдешь во мне столь же непримиримого врага, сколь преданного друга имеешь в моем лице сейчас.

– Даю слово. – После паузы Уильям добавил: – Я ведь тоже отец. У меня тоже есть дочь, только ей пока всего восемь месяцев.

– Я думал, ты не женат!

Молодой человек отвернулся и тихо произнес:

– Мать Кэтрин умерла при ее рождении.

– Могу поклясться, – мягко заметил Арчи, – что ты готов отдать жизнь за свою малышку.

– Готов, – просто ответил Уильям.

Арчи удовлетворенно кивнул. Было видно, что последняя часть разговора особенно пришлась ему по душе. Мужчина подобрал поводья и тронул бока лошади, направляя ее в сторону Мертон Ригг.

– Пусть удача сопутствует тебе! – крикнул он через плечо Уильяму. – Тебе не позавидуешь, парень. Вернуть Тамсин, если она этого не хочет, – задачка не из простых. Но если существует мужчина, который сможет уговорить ее поехать с ним, Уилл Скотт, то, думаю, этот мужчина – ты.

Пока Уильям смотрел вслед Арчи, ему в голову вдруг пришла тревожная мысль. Ему вдруг показалось, что Арчи имел в виду нечто большее, чем просто поиски цыганки и ее двухнедельное заточение в Рукхоупе.

Несколько миль Уильям ехал по тропе, проложенной гуртовщиками. Она проходила по гребням холмов и напоминала хребет какого-нибудь гигантского дракона. Это была самая короткая дорога, соединяющая поместье Мертон Ригг и территорию Лидсдейла, на которой раскинулись владения Рукхоупов. Это место Приграничья называлось Спорная земля, так как на эту территорию вдоль западной границы претендовали как Англия, так и Шотландия. В этом месте не действовали никакие законы, преступники и грабители скрывались здесь от властей. Свободные и честные люди редко осмеливались пускать своих животных пастись на этих землях. Мертон Ригг стоял в самой восточной части Спорной земли, прямо на границе Англии и Шотландии.

Лидсдейл, территория которого начиналась в нескольких милях к северу, едва ли можно было считать более законопослушным местом. Его населяли шотландцы, которые привыкли постоянно совершать набеги и воровать домашний скот у своих соседей под покровом темноты. Тридцать лет грабежей и других беззаконий привели часть шотландских земель в упадок. Здесь царили дикие нравы. Постоянные жалобы со стороны как английской, так и шотландской короны приводили к бесконечным попыткам навести здесь порядок, которые обычно оканчивались ничем, либо проливалось слишком много крови как с той, так и с другой стороны.

Разбойники и воры часто выбирали эту дорогу, и Уильям держался настороже. Он знал, что особенно опасно передвигаться по этой дороге в лунную ночь, когда грабители тайно переправляли награбленное через холмы из Англии в Шотландию либо наоборот. Но сейчас, казалось, все было тихо, и гнедой бежал быстрым, легким шагом.

Вот уже около часа Уильям двигался по поросшим вереском холмам. Это были его владения. Дневной свет тускнел, и небо постепенно приобретало густой свинцовый оттенок, переходящий на горизонте в индиго. Ветер усиливался, тучи сгущались, казалось, все говорило о приближении грозы.

Вскоре перед ним возник величественный силуэт замка Рукхоуп, стоящего на гребне холма. Позади замка на многие акры тянулся густой лес, а спереди – крутой склон, переходящий у подножия холма в узкую долину. Этот замок по праву мог называться крепостью. Его толстые каменные стены и местоположение делали его почти неприступным для врагов. С зубчатых башен замка открывался широкий обзор на прилегающие территории, и приблизиться к замку незамеченным было практически невозможно.

Подъехав ближе, Уильям заметил, что решетка наружных крепостных ворот поднята. Он видел, как двое всадников выехали из замка и повернули коней, собираясь спуститься по западному склону. Многие века обитатели замка ездили по этой тропе, так как это был единственный пологий склон из всех, окружающих замок.

Один из всадников заметил Уильяма, скачущего по дороге, и помахал ему в знак приветствия рукой.

Уильям прищурился, стараясь разглядеть всадников. Он узнал обоих. Тот, что помоложе, был его другом, которого он всегда был рад видеть. Другой мужчина, пожилой, был скорее его личным врагом. Правда, вряд ли кто-то мог предположить такое, присутствуя при их встречах. Оба, и пожилой мужчина, и Уильям, тщательно скрывали свою вражду от окружающих, общаясь друг с другом при свидетелях с исключительной вежливостью.

Уильям нахмурился и натянул поводья, останавливая коня. Он решил подождать, когда всадники подъедут к нему.

– Уилл!

Мужчина в свинцовых доспехах вскинул в приветствии руку, облаченную в перчатку. Привлекательные черты его лица обрамляла аккуратно подстриженная рыжая борода и волосы цвета спелой пшеницы. Приближаясь, он непрерывно улыбался. Наконец он остановил своего коня в нескольких футах от Уильяма.

– Приветствую тебя, Перрис, – кивнул Уильям другу. Его приветствие было более прохладным, чем обычно, только из-за присутствия второго мужчины, который как раз в этот момент осаживал свою лошадь рядом с молодыми людьми.

– Мы как раз собирались покинуть Рукхоуп, – сказал Перрис. – Какая удача, что встретили тебя. А то мы уж было думали, что придется наведаться в твой замок еще раз на этой неделе.

Уильям улыбнулся широко и добродушно. Помимо того, что Перрис Максвелл был его другом, он еще приходился ему дальним родственником. Не так давно мать Уильяма была замужем за дядей Перриса, Максвеллом из Брентшау. Связанные родственными узами, молодые люди также встречались при королевском дворе, где Перрис, обучавшийся законам, выступал королевским защитником вдовы короля Джеймса и ее дочери Марии.