— «Манхэттен»? — спросил он, кивком указав на свой стакан.

— Угу, — кивнула Шайлер.

Учтивый официант принес на серебряном подносе коктейль и поставил на столик серебряную мисочку с поджаренным испанским миндалем.

Шайлер взяла одну миндалину и сосредоточенно сжевала ее.

— Ого, у них тут что, самые лучшие орехи в городе?

— С отелем «Верхний Ист-Сайд» и не сравнить, — глубокомысленно кивнул Оливер, ухватив целую горсть. — Нам нужно провести ореховый тур по барам всех отелей Нью-Йорка. Сравнить орехи в «Регенси» с орехами в «Карлайле» и в «Сент-Регисе».

— Ммм… в «Регенси» есть что попробовать. У них там есть такая закуска из трех частей — горох васаби, жареные орешки и что-то вроде перченых сухариков, — подтвердила Шайлер.

Отель «Регенси» был еще одним излюбленным местечком Корделии.

Они опустошили стаканы и заказали еще по коктейлю. Через несколько минут в бар влетела Блисс, волосы ее еще не до конца просохли после душа. Она плюхнулась на стул рядом с Шайлер, напротив Оливера.

— Привет. Спасибо, что пришли.

— «Манхэттен»?

— Угу.

Блисс принесли коктейль, и они втроем чокнулись стаканами.

— Хмм… а вкусные здесь орешки, — пробормотала Блисс, кидая в рот горстку миндаля.

Оливер и Шайлер засмеялись.

— Что такого забавного?

— Да так. Я потом расскажу, это не важно, — ответила Шайлер.

Блисс приподняла брови. Эти двое всегда такие. Какие-то междусобойные шуточки, общие воспоминания, непонятные для остальных. Удивительно, что Дилан смог к ним присоединиться.

— Ну, так что произошло? — спросила Шайлер. — Зачем ты нас сюда позвала?

— Он здесь.

— Кто? — не понял Оливер.

— Как кто? Дилан, — отозвалась Блисс.

Она рассказала им то, что узнала от отца: Дилан освобожден, но вовсе не разгуливает на свободе, как утверждал Чарльз Форс, вместо этого он помещен под домашний арест в номере отеля «Карлайл». Судья позволил Чарльзу Форсу взять его на поруки, при условии, что Дилан будет находиться под присмотром. Отец Блисс сказал, что это все сплошная ошибка и что скоро обвинения будут сняты. Однако по-прежнему было непонятно, почему Дилан до сих пор под арестом, и в особенности при чем здесь Чарльз Форс.

— И я послушала, как мой отец разговаривал с Чарльзом насчет того, что им надо «позаботиться о себе» и «не позволить ситуации выйти из-под контроля».

— Интересно, что они имели в виду? — хмыкнула Шайлер, беря из мисочки еще один орех.

Блисс сделала большой глоток коктейля.

— И все же, насколько я понимаю, мы должны поступить именно так, как предлагал Оливер. Помочь Дилану сбежать. Мы не можем все так оставить. Используем контроль разума, чтобы пройти через охрану, Шайлер говорила мне, что делала это раньше, потом утащим его оттуда, а Олли будет стоять на стреме. Дилана держат в номере тысяча один.

— Вот прямо так? — спросил Оливер.

— Да, а что? Ты же сам сказал, что мы должны думать как Голубая кровь.

— Прежде всего, как нам попасть наверх? Ведь для этого надо быть постояльцем отеля, — указал Оливер.

— Вообще-то это самое простое, — отмахнулась Шайлер. — Мы с Корделией часто здесь гостим. Я знаю тут всех лифтеров.

— Ну, тогда начинаем представление, — кивнул Оливер и поднял руку, чтобы им принесли счет.

Они вошли в главный вестибюль и направились к охраняемому лифту.

— Привет, Марти, — поздоровалась Шайлер и улыбнулась лифтеру, одетому в шикарную красную куртку с медными пуговицами.

— Здрасьте, мисс Шайлер, давно вас тут не было, — ответил тот, прикасаясь к форменной кепке.

— Ну да, давненько, — спокойно согласилась Шайлер, подталкивая друзей к отделанному зеркалами лифту.

— Двенадцатый этаж? — добродушно спросил Марти.

— Нет, нас в этот раз почему-то поселили на десятом. У вас, должно быть, все забито.

— Октябрь, — объяснил лифтер. — Полно туристов. Какое-то шоу в «Метрополитене» или что-то вроде того.

Он нажал кнопку с цифрой «10» и сделал шаг назад, улыбнувшись Шайлер и ее приятелям.

— Спасибо, Марти, и пока! — сказала Шайлер, когда двери лифта открылись.

Они прошли по коридору к нужному номеру, но когда добрались до комнаты 1001, то обнаружили, что перед дверью нет охраны.

— Странно, — промолвила Блисс. — Я слышала, как отец говорил, что его стерегут и при нем постоянно ошиваются копы.

Шайлер собиралась уже разнести замок, когда заметила еще одну странность. Дверь была приоткрыта. Она распахнула ее настежь. Оглянувшись через плечо, Шайлер увидела изумление в глазах Блисс и Оливера. Они приготовились к сражению, а на их пути не встретилось ни единого препятствия.

Шайлер вошла в комнату, за ней — Блисс.

— Дилан! — позвала Блисс.

Они стояли в роскошной, устланной коврами комнате. Здесь все еще работал телевизор. Вот поднос с остатками ужина на тарелке, серебряная крышка небрежно сдвинута в сторону. Незаправленная постель, полотенца на полу.

— Ты уверена, что он назвал этот номер? — спросила Шайлер.

— Совершенно уверена, — кивнула Блисс.

— Как вы думаете, что произошло? — поинтересовался Оливер, оглядываясь по сторонам.

Найдя пульт дистанционного управления, он выключил телевизор.

— Дилан исчез, — прямо ответила Блисс.

Она помнила, что сказал ей Чарльз Форс. О Дилане позаботились, что бы это ни означало. Девушка почувствовала дрожь, пробежавшую по спине. Что, если они пришли слишком поздно, чтобы спасти его?

— Он сбежал, — предположил Оливер.

— Или кто-нибудь его выпустил, — добавила Шайлер.

Блисс молчала, с непонятным выражением на лице уставившись на недоеденный ужин. Шайлер сочувственно положила руку ей на плечо.

— Я уверена, что с ним все в порядке, где бы он ни был. Дилан — крепкий орешек, — напомнила она подруге. — А теперь давайте уберемся отсюда, пока кто-нибудь не решил, что это мы его выпустили.

Оно напало без предупреждения. Шайлер проклинала свою гордость. Она сама была во всем виновата. Оливер предлагал посадить ее в такси, но поскольку Шайлер и так задолжала ему немало денег, то отказалась. Проводник он или нет, она не хотела пользоваться его щедростью. Оливер и Блисс жили в нескольких кварталах от «Карлайла», и Шайлер сказала им, что без проблем доедет на городском автобусе. Она сошла с маршрута М-72 на перекрестке Семьдесят второй улицы и Бродвея и решила остальной путь пройти пешком. До дома было больше двадцати кварталов, но Шайлер хотелось прогуляться.

На углу Девяносто пятой улицы девушка свернула с ярко освещенного проспекта на темную улицу, намереваясь пройти по Риверсайд-драйв, и тут почувствовала «это».

В долю секунды оно схватило Шайлер. Она почувствовала, как острые клыки прокалывают кожу и как что-то начинает медленно вытягивать из нее кровь, а вместе с ней и жизнь. Голова закружилась, дыхание перехватило. Это смерть.

Ей только пятнадцать лет, она еще почти и не жила — и вот ей предстоит умереть. Шайлер попыталась вырваться из стальной хватки. Нет, все гораздо хуже, ведь бабушка говорила, что бывает после этого… она, Шайлер, будет жить. Будет жить в памяти этой мерзкой твари, пойманная в ловушку в безумном сознании, навеки.

Бьюти. Где Бьюти? Нет, на этот раз гончая не успеет спасти ее.

Боль была острой, Шайлер почти лишилась сознания от потери крови. Но прежде чем окончательно сдалась, она услышала крик.

Звук удара.

Кто-то сражался с тварью. Существо Серебряной крови выпустило Шайлер. Зажимая рану на шее, чтобы остановить кровь, девушка обернулась посмотреть, кто спас ее.

Джек Форс отчаянно сражался с напавшим. Тварь была массивна и высока, но, тем не менее, ее облик напоминал человеческий. Волосы ее сверкали серебром. Каким-то чудом Джеку удавалось противостоять чудовищу.

Он отвечал ударом на каждый удар существа, но, в конце концов, тварь Серебряной крови отшвырнула его прочь, с размаху ударив о бетонную стену.