— Да, я это вижу, — возвысил голос Саид. — Так, значит, ты утверждаешь перед судом аллаха, что твоя доля равна доле жены, а доля жены равна твоей доле? Правильно ли я тебя понял?

— Ты меня правильно понял, кадий.

— Суд решает. — И Саид положил руку на переплет Корана. — Ввиду того, что доли при дележе оказались равными, но жена ответчика по какой-то причине недовольна своей долей, поменяться долями.

— Как же так, праведный судья? — растерялся ответчик. — Я ей свое, а она мне свое?

— Да, ты верно понял. Идите. И да предохранит тебя аллах от дальнейших споров…

— О праведный судья! Как же это так?

— Идите, идите и выполняйте решение суда по закону. — Саид опустил веки и устало прикрыл глаза рукою.

— Так-то, — заговорил Аша, догадываясь, что решение по делу принято. — Забудешь аллаха — дорога твоя от этого не станет красивой… Идите, правоверные, домой.

— Жарко. Открой окно, Аша, — попросил Саид, отдуваясь.

— Открой окно, Аша, — угодливо поддержал хаджи. — Жарко.

Аша охотно исполнил просьбу Саида. В комнату опять ворвался звон колоколов, послышалось птичье щебетание.

Диса затерялась среди ожидающих. За последние дни она заметно похудела. Ей было страшно, несмотря на то, что новая сделка между Рагимом, Дисой и Саидом сулила удачу, предопределяла решение суда в пользу Рагима. Кто посмел бы оспаривать справедливость кадия, человека, который по утрам пьет не воду, а чашу мудрости!

Дису подавляла торжественность обстановки. К тому же она вспомнила, что в ту минуту, когда они втроем — купец Рагим, Масхуд, привлеченный в качестве свидетеля, и она — подъехали в рагимовском шарабане к дому суда, большая свинья стала тереться боком о колесо… «Тьфу ты, аллахом проклятая!» — все еще бормотала Диса и с запозданием сплевывала через плечо. Новое опасение заставило ее вздрогнуть.

Покуда они тут ждут решения суда, — чем шайтан не шутит! — Эльдар может похитить Сарыму. Ведь он теперь начальник целого отряда джигитов! Да и зачем, собственно, Эльдару похищать Сарыму — дура дочь и сама сбежит к нему…

Дису вдруг охватили сомнения: не лучше ли все-таки пожелать Сарыме того, чего она сама себе желает? Разве принесло счастье Дисе то, что ее выдали замуж силою? «Вот мой зять, — сказал ей однажды отец, показывая на гостя, уже немолодого человека, которого Диса прежде видела только мельком. — Вот мой зять и твой муж. В пятницу свадьба…» Попробовала бы Диса сопротивляться! Но была ли она счастлива?.. Все это так. А, с другой стороны, как вернуть Рагиму долг? Как нарушить клятву?

— Пусть суд решает, а я ничего не знаю, — бормотала про себя Диса. Что может сделать одинокая женщина против силы и мудрости мужчин?

И в это время по лестнице поднялся Астемир, а от стола судей отошли два горца-балкарца, должно быть, хозяин и работник, выслушавшие решение суда. Один одет был по-кабардински — в хорошей шапке, в мягких ноговицах, в черкеске с газырями и кинжалом на поясе; другой, работник, в белой войлочной шляпе и чувяках, из которых торчала сухая трава — шаби. Оба от напряжения вспотели. Но работник счастливо улыбался, а его соперник хмурился и зло ворчал.

От стола судей послышался ленивый голос Хакяша:

— Дису из рода Инароковых и почтенного мусульманина Рагима Али-бека просят пожаловать.

— Идем, Диса! — Астемир подтолкнул ее. Диса в страхе сплела пальцы обеих рук с такой силой, что косточки хрустнули. Она успела заметить, что Рагим хотел было тоже подойти к ней, но, увидев Астемира, только заискивающе улыбнулся ему и шагнул вперед. Сделав еще шаг, Диса остановилась.

— Подойди сюда ты, аллахом обиженная, — строго сказал Саид, указывая ей место по левую от себя сторону. Справа остановились Рагим и Масхуд, кучер Муто и важнейший из свидетелей — Муса. За Мусою виднелась лысая голова Батоко. Это был первый случай, когда Муса и Масхуд были заодно.

Саид обозревал ответчиков и их свидетелей, прикрыв лицо ладонями и глядя сквозь пальцы. Он всегда прибегал к такому приему, когда хотел внушить особенное уважение и трепет.

Разбирательство дела началось с показаний свидетеля Мусы Абукова, почтеннейшего из почтеннейших мусульман, достойнейшего из достойных всеобщего уважения и доверия.

— Итак, говори, Муса! — усталым голосом пригласил его второй кадий Хакяша. Безобидный старичок Аша закивал головой, и Муса начал:

— Не Диса кладет начало обычаю, — сказал он, — выдавать дочерей замуж, и после нее этот обычай не кончится. Будь она благоразумна, не возникло бы судебное дело. Зачем суд? Девушка — гостья в доме своих родителей. Разве хорошо, когда девушка засиживается? Продавец рад, когда у него берут товар, родители — когда дочь отдают замуж. Вот Масхуд знает: коль мясо хорошо, его берут сразу. Привезли на базар плохое мясо — мимо пройдут. Масхуд это видит каждый день. Но понимала ли это Диса? На ее дочь отыскался богатый охотник. Добрый калым поставил на ноги всю семью. Если вино долго держать в чане, оно крепчает, но если девушка долго сидит в доме, она слабеет, как железо в соленой воде. Диса на старости лет забыла древний обычай. Видимо, не только редеют волосы на ее голове, но и ум становится жиже. Всякий, конечно, волен поступать с детьми, как хочет. Диса может выдать дочь за другого, если найдется другой охотник, равный по достоинству прежнему. Но зачем обнадеживать человека, мусульманина, хотя и иноязычного, зачем брать у него деньги под калым и обманывать? Конечно, не запрещает закон и переменить решение, но закон велит при этом вернуть калым. Честный человек Рагим не опорочил девушку, не обесчестил ее, как готовы это сделать другие… Но покуда не будем об этом говорить.

Муса говорил красно и умело, а старик Аша кивал головой, как лошадь в знойный день, хотя ничего и не слышал. Муса умолк на минуту, и Аша сказал:

— Истинно так: забудешь аллаха — твоя дорога не будет красивой.

Саид обратился к Дисе:

— Теперь скажи ты, аллахом обиженная. Так ли обстоит дело? — И кадий опять прикрыл лицо ладонями, глядя на Дису между пальцев.

Аша закивал, как будто желая подбодрить подсудимую.

Что делать? Диса взглянула налево, направо. Астемир молчал, что-то обдумывая. Перебирая пальцами бахрому своего платка, с трудом подавляя волнение, Диса начала:

— Аллах свидетель, другого свидетеля у меня нет. Не имею я обыкновения ходить по судам и не знаю, что нужно говорить на суде. Видит аллах, нет за мной вины… Зачем меня позвали сюда, на общее осмеяние? Нет у нас в доме мужчины. Для своих детей я и покрывало и пища. Это верно, что иногда помогают добрые люди. Пусть аллах вознаградит их за это… Верю я, что и шариат на стороне бедных, и я становлюсь под защиту Корана… Ох, зачем аллах ударил меня так жестоко. — Диса разрыдалась.

Саид, не отнимая ладоней от лица, как бы погрузился в глубокую думу. Затем приступил к выяснению подробностей дела: какие Рагим делал Дисе подарки, много ли дал денег? Умный и хитрый старик выяснил все это только для видимости, решение у него было готово.

Умиленный Рагим хихикал, слушая, как свидетели превозносят его доброту и щедрость.

— Как решите, с тем я и соглашусь, — вдруг заявила Диса окрепшим голосом и отступила назад: дескать, пора кончать дело.

Аша закивал особенно энергично.

По всему было видно, что и Саид собирается объявить решение. Он взял в руки тяжелую книгу Корана, раскрыл и стал листать, как бы ища нужную статью. Его глаза бегали по строчкам справа налево. Рагим победоносно оглядывал присутствующих.

Саид положил палец на страницу книги, приоткрыл рот, готовясь произнести приговор, но тут раздался голос Астемира:

— Разреши мне, Саид, сказать два слова.

— А что еще говорить?.. Говори, — нехотя согласился кадий.

— По правде сказать, — приступил к речи Астемир, — в деле Дисы я не вижу спора сторон…

Это начало заставило поднять голову даже равнодушного Хакяша. И тут же на лице его выразилось необычайное изумление. Его взгляд остановился на двери. Посмотрел в сторону двери и Саид.