Однако видя, как Нола просиживает все дни у постели Билли, как она беспокоится о нем, как заботится, Сэм изменила свое отношение к ней. Видно было по всему, что Нола искренне любила Билли и ее слезы и тревога не могли быть поддельными. Несмотря на то что Сэм по-прежнему не понимала, что ее брат нашел в этой избалованной заносчивой девушке, кроме, конечно, ее бесспорной красоты, она вынуждена была признать, что Нола являла собой пример настоящей преданной жены.

— Наверное, надо принимать ее такой, какая она есть, — недовольно бурчала она про себя. — Ведь в конце концов она член нашей семьи, и ничего тут не поделаешь.

Когда наконец Сэм собралась с духом и спросила Трэвиса, почему он поместил Билли в спальне наверху, его ответ удивил ее. Оказывается, это не имело никакой связи ни с Нолой, ни с ее беременностью.

— У Билли спина вся в лохмотьях после того, как его избил Сандоваль, — сказал он ей. — Сейчас Билли не в состоянии лежать на спине, а тем более на тюремном тюфяке. Поэтому лучше некоторое время подержать Билли здесь, либо надо ставить кровать в тюремную камеру. Доктор Пэрди предупредил, что раны Билли требуют свежего воздуха и чистоты, а в доме гораздо теплее и чище, чем в тюрьме. Так что, мне кажется, это лучшее, что можно сделать для Билли, пока он не поправится.

Спина Билли и в самом деле представляла ужасное зрелище. Но Слава Богу, других серьезных ран у него не было. Трэвис оказался прав, когда сказал, что Билли не так плох, как кажется с виду. Правда, нос его был сломан, зато челюсть, к счастью, осталась неповрежденной, иначе Билли мог бы питаться только жидкой пищей, и то с большим трудом. Три сломанных ребра тоже доставляли неудобства, особенно в лежачем положении, но как только к Билли вернулось сознание, он только и радовался, что остался в живых.

— Этот старый черт чуть не убил меня! — признавался он, еле шевеля разбитыми и распухшими губами. — Потом сквозь узкие щелки, в которые превратились его глаза, он поискал взглядом Нолу, и все его разбитое лицо осветилось любовью. — Я о себе и не думал вовсе. Все время, пока они колотили меня, я думал о Ноле и о том, что может сделать с ней и с нашим малышом ее ненормальный папаша. Такой ужас мучиться такими мыслями и не иметь возможности прийти на помощь.

Нола опустилась на колени рядом с его кроватью, взяла его руку в свои ладони и поднесла к губам:

— Ах, Билли, Билли! Как я жалею о том, что мы не остались в Мексике. Сколько я бы отдала, чтобы избавить тебя от этих мук.

— Не надо так убиваться милая, ты здесь ни при чем. Это я хотел, чтобы рядом с тобой был настоящий доктор, который заботился бы о тебе и о нашем ребенке.

Этот разговор был таким трогательным и интимным, что Сэм почувствовала себя лишней. Она тихонько, на цыпочках вышла из комнаты и увела за собой Трэвиса.

— Наверное Нола все-таки по-настоящему любит его, как это ни странно. Знаешь, Трэвис, сначала, когда Нола помогла Билли бежать, я подумала, что это с ее стороны какая-то игра, может, она хотела насолить за что-нибудь своему отцу. Когда мне приходилось иметь с ней дело, мне она казалась противной надменной богачкой, которая привыкла, что все только и знают, что выполняют ее прихоти, и которая только и знает, что всеми командовать. Наверное, я была к ней несправедлива.

— По-моему, мы все перед ней немного виноваты, — признался Трэвис, прижимая к себе Сэм. — Не только ты одна ошиблась в Ноле.

— И ты тоже?

— Еще как! Хотя я и видел ее недостатки, она мне очень нравилась. Но сейчас я, кажется, научился принимать Нолу такой, какая она есть. По-моему, ее сильно изменила любовь к Билли. Если бы не это, она бы так и осталась прежней эгоисткой. Да она, собственно, и осталась такой. Но эта новая Нола все-таки лучше прежней, тебе не кажется?

Сэм фыркнула, что не подобает настоящей леди.

— Черт возьми, Трэвис. Что может быть хуже прежней Нолы! Если ее характер способен измениться, то только к лучшему.

Как и следовало ожидать, снежная буря не могла окончиться благополучно. И правда, через два дня после спасения Билли Трэвис вернулся домой с работы, чувствуя, что заболевает. Простуда началась с головной боли, потом перешла на грудь, сопровождаясь приступами кашля, болью в горле и сильным жаром. Поначалу он пытался LINK Word.Document.8 «C:\\!ebook\\1\\Catherine Hart Sweet fury.doc» OLELINK1 \a \rне обращать на это внимания и продолжал работать как ни в чем не бывало, но когда утром он едва смог подняться с постели, Сэм не выдержала и решила проявить свой характер.

— Ты проклятый упрямый мул! Лезь обратно в кровать и даже не мечтай оторвать от постели свою задницу! — Решимость, светившаяся в ее глазах, так на него подействовала, что он не отважился противоречить ей. — Ну же, Трэвис, ложись, а то упадешь головой в н из.

У него раскалывалась голова, горло пылало как в огне, комната поплыла перед глазами, и он кротко повиновался.

— Хорошо, Сэм, только на сегодня, — прохрипел он, шмыгая носом. — Не могу же я сваливать свои обязанности на Чеса.

В первый же день, проведенный Трэвисом дома, Сэм поняла, что такое ухаживать за капризным больным. Она возблагодарила Бога за то, что ей помогали Элси и Нола. Сэм принесла Трэвису горячий куриный бульон, мед и лимон для горла, утирала его пот, когда жар усиливался. Когда к Билли пришел доктор Пэрди, она попросила его взглянуть и на Трэвиса. Доктор оставил ей огромную бутыль с микстурой и велел держать Трэвиса в постели.

— Давайте ему как можно больше питья, тепло укрывайте и постарайтесь сбить жар, насколько возможно.

— Что, если эта простуда перейдет в воспаление легких? — беспокоилась она.

— Завтра утром я приду и к нему и к Билли, так что не волнуйтесь, Сэм. Я уверен, что это просто сильная простуда. Трэвис слишком упрям и своенравен, чтобы заболеть по-настоящему.

Пэрди и не представлял себе, каким упрямым может быть Трэвис, пока тот не заболел. К концу дня Сэм была готова рвать на себе волосы. Понимая, как ему плохо, она от всей души жалела его, но он не давал ей покоя и надоедал, как гвоздь в ботинке. Он вел себя как капризный двухлетний ребенок, и Сэм оставалось только молиться, чтобы ее ребенок оказался бы полной его противоположностью.

Он отказывался пользоваться ночным горшком, воротил с отвращением нос от микстуры, не желая пить чай, который она приносила ему, и требовал вместо него виски. Получив ее категорический отказ, он сверлил ее мрачным взглядом. Когда он попытался встать с кровати, чтобы самому налить себе виски, у него подкосились ноги, и ей с Элси пришлось волоком тащить его обратно в кровать. Он дулся на Сэм весь день, пока наконец его воспаленные глаза не стали слипаться и он не заснул.

Воспользовавшись первой же возможностью, Сэм укуталась поплотнее и бросилась в полицейский участок в надежде найти там Чеса, но никого не обнаружила. С трудом пробираясь по таявшему снегу, Сэм добралась до маленького домика Чеса. Дверь открыла Молли и пригласила ее войти.

— Чес дома? — спросила Сэм, стряхивая на половик налипший на ботинки снег.

— Я хотела послать к тебе кого-нибудь, — сказала ей Молли. — Чес пришел домой обедать и чуть не свалился в обморок прямо за столом. У него все лицо горело, его всего трясло. Я уложила его в постель.

— Похоже, что он схватил такую же простуду, как Трэвис, — со вздохом сказала Сэм. Молли покачала головой:

— И неудивительно. Вспомни, что творилось в прошлое воскресенье.

Молли предложила Сэм чаю, но та отказалась:

— Как-нибудь в другой раз, Молли. А сейчас мне обязательно надо разыскать Лу. Теперь, когда Чес и Трэвис оба вышли из строя, кому-то надо взять на себя обязанности начальника полиции или хотя бы помощника. Лечи как следует Чеса и дай мне знать, если тебе что-нибудь нужно.

Положение осложнялось, когда Сэм увидела, что двери брадобрейной Лу закрыты на замок. Когда она постучала в дверь его жилища, располагавшегося над заведением, ей отворил дверь Лу с красным носом от сильнейшего насморка. Сэм не стала спрашивать его, что с ним случилось. Она просто сказала: