Между тем накануне решающей битвы армия Ментуфера представляла собой воистину жалкое зрелище. Десять тысяч усталых, измученных солдат; многие были больны лихорадкой. Позади у них оставались долгие, изнурительные переходы по болотам, горам и джунглям. Потерпев поражение от кушитов, они попросту уносили ноги.

– Представляю, каков был моральный дух подобного воинства, – ухмыльнулся Конан.

– Вот именно. Кушитам же джунгли, болота и горы были родным домом. Они вели праведную войну, изгоняли со своих земель жестоких захватчиков. Каждый воин Азоки жаждал окропить свое копье стигийской кровью. Сам Азока после победы над Ментуфером планировал повести свою орду через пустыню и разграбить древний город Сухмет. Всего под его началом было войско в двадцать тысяч копий.

– Неужели сам Ментуфер не понимал, что его армия обречена?

– Еще как понимал! Молодой король быстро учился на своих ошибках. Но я продолжаю. Как ты знаешь, могущество стигийской империи зиждется не только на военной силе. В этой стране правит черная магия. Ментуфер мог обратиться за помощью к Тот-Амону или другому чародею Черного Круга. Однако он знал: могущественные колдуны не стали бы спасать неудачливого монарха, презревшего к тому же их волю. А если бы и стали, невелика разница! Да, магия Тот-Амона, возможно, обратила бы в бегство орду суеверных кушитов, но как бы Ментуфер правил после такой "победы"? Поэтому молодой король в отчаянии решил обратиться за помощью к Сету, темному божеству своей страны. Накануне решающей битвы, ровно в полночь, принес он Сету богатые жертвы. Затем в одиночестве без устали молился он Великому Змею. Но Сет, казалось, был глух к его мольбам.

Внезапно чистый девичий голосок окликнул его. Обернувшись, Ментуфер узрел девушку; красота ее ослепляла. Красавица приблизилась к молодому королю.

"Меня послал к тебе Сет, – сказала она. – Ты должен провести со мной ночь. А утром тебя ждет победа".

Восхищенный король возблагодарил своего бога.

У него с красавицей была пылкая любовь. Всю ночь резвились они, а утром, на рассвете, разомлевший от счастья Ментуфер внезапно обнаружил, что сжимает в объятиях… змею!

– Кром! – выдохнул Конан.

– Итак, стигийский король переспал с женщиной-змеей, подосланной к нему самим Сетом. Ужасу его не было предела. Однако Князь Тьмы не обманул короля. В миг решающей битвы кушитов сморил колдовской сон. Стигийцы без труда разгромили своих врагов. Ментуфер лично обезглавил Азоку и пронес его голову на копье до самого Луксура. Пятнадцать тысяч кушитов были взяты в рабство. Давно Стигия не одерживала такой внушительной победы. Молодой король стал героем и обрел репутацию великого, непобедимого воителя.

Много месяцев спустя Ментуфер начал новый военный поход – на сей раз против шемитов. Армия короля переправилась через Стикс в районе Ахнабала. Шемиты выставили свое войско. Но на сей раз все мыслимые преимущества были на стороне стигийцев. Шемиты понимали это и надеялись лишь подороже продать свою жизнь. И вот в ночь перед главной битвой в палатку короля каким-то образом проникла та самая девушка, с которой Ментуфер спал на кушитской границе. В руках она держала люльку с младенцем.

"Это наша дочь, – сказала женщина-змея потрясенному королю. – Она угодна Сету. Ее ждет великая и необычная судьба. Вырасти ее как принцессу. Такова воля Отца Сета".

"А если я откажусь?" – осмелился спросить король.

"Тогда завтра шемиты разгромят твое войско. Все, что произошло девять месяцев назад на кушитской границе, случится и здесь – с точностью до наоборот. Твоих людей обратят в рабство, а голову твою насадят на кол".

Сообщив это, посланница Сета исчезла. Король Ментуфер не стал искушать судьбу; в могуществе своего темного бога он нисколько не сомневался. В ту же ночь он поклялся исполнить волю злобного Сета. Так появилась Тхутмертари.

– Значит, она наполовину змея, так, что ли?

– Да, это так, – печально ответил Пелиас. – Отсюда ее нечеловеческая жестокость и преданность Злу. Когда девочка выросла, она превратилась в сущего демона. Всюду, где ступала она, лилась кровь. Хорошо еще, большую часть времени принцесса проводила в разъездах. По слухам, – эти слухи не смог проверить даже я, – она обучалась черной магии у самых злобных демонов, спускаясь для этого в Преисподние Миры. Там, куда смертный попадает только раз в жизни, да и то, если он страшный грешник, она была завсегдатаем. Свою благодарность демонам за черную науку она выражала участием в отвратительных оргиях и самых гнусных обрядах, свершаемых злобными, ненавидящими все человеческое тварями. Она поставляла демонам людей тысячами, и все эти люди погибали в ужасных муках, какие только были изобретены извращенным разумом Ада за многие миллионы лет. Мерзости и непотребства, творимые принцессой-жрицей, ужасали даже погрязших во Зле колдунов Черного Круга. Каждое свое возвращение в Стигию она отмечала кровавыми жертвоприношениями во имя Сета. Ни король-отец, ни жреческий синклит не имели над ней никакой власти. У Тхутмертари была своя армия; в качестве солдат она использовала каких-то жутких безголовых бестий, похожих на скелеты. С этим адским воинством она вторгалась в сопредельные страны. Вскоре дурная слава о ее деяниях пошла по всему миру. Ее имя стало символом Живого Ужаса в самой Стигии.

Для Тхутмертари действительно не было ничего святого, кроме воли ее злобного бога. Наступил момент, когда она взялась за свою семью. Ею были убиты все женщины, окружавшие отца и его сыновей. Супругу кронпринца Ктесфона и его перворожденного сына, точно каких-то рабов, она собственноручно заколола на алтаре Великого Змея. Горе Ктесфона было безутешно. Король же Ментуфер, памятуя о воле Сета, не делал ничего, чтобы обуздать свою внебрачную дочь; втайне он сам ее боялся. Она свободно разгуливала по Луксуру, и все в ужасе шарахались от нее.

– Неужели никто не пытался покончить с дьяволицей?

– Еще как пытались! Десятки раз на Тхутмертари устраивались покушения. Но, кто знает, может, и вправду Сет хранил ее. Все покушавшиеся погибали жуткой смертью, а злобная принцесса не получала даже царапины! Со временем она превратилась в главную проблему для короля. Жрецы во главе с Тот-Аписом – Тот-Амон уже был изгнан из Стигии – наперебой умоляли Ментуфера хоть как-то обуздать дочь. И лишь когда Тхутмертари отравила свою мачеху, любимую жену Ментуфера, старый король проклял свою внебрачную дочь. Злая принцесса не стала бунтовать против отца, а гордо удалилась в свое очередное путешествие. Вскоре после ее отъезда начался мятеж в провинции Тайя, и король Ментуфер погиб. Едва взойдя на престол, Ктесфон объявил настоящую охоту за старшей сестрой. Он не только жаждал отомстить, но и страшился, что Тхутмертари заявит свои права на трон из слоновой кости. И вот тысячи слуг короля, а также жрецы и чародеи стали рыскать по свету в поисках мятежной принцессы. Но она, нужно отдать ей должное, была хитра и изобретательна, всякий раз ей удавалось улизнуть, оставляя после себя все новые и новые трупы. Так продолжалось два года. К тому времени верховным жрецом Сета снова стал Тот-Амон. Я подозреваю, он не так уж и старался поймать Тхутмертари! У него был свой расчет; какой – я понял много позднее. В конце концов, король Ктесфон, видя безуспешность усилий своих слуг, додумался нанять для поимки сестры-злодейки чужеземного чародея, достаточно могущественного, опытного и хитрого, чтобы взять верх над Тхутмертари.

– И этим чародеем был ты, Пелиас, – догадался Конан.

– Да, этим чародеем был я. И мне удалось совершить то, что оказалось не по силам хваленым стигийским шпионам и самонадеянным колдунам Черного Круга. В Птейоне, проклятом городе на берегу Стикса, я настиг Тхутмертари. Как тебе известно, я владею искусством превращаться в различные живые существа. Ты никогда не догадаешься, какой мерзостью мне пришлось обернуться, чтобы подобраться к принцессе! Моя хитрость удалась; ведьма не ожидала подвоха со стороны той твари, в которую я обратился. Последовал яростный магический поединок, и, хотя ей помогали гули, духи и ожившие мертвецы, мне удалось вырвать победу! В цепях я доставил ее в Луксур и передал лично в руки Ктесфону. В этом состояла моя главная ошибка: я должен был убить Тхутмертари еще там, в Птейоне! Увы, – Пелиас виновато развел руками, – награда, обещанная мне королем, была столь велика, а я в те времена был столь жаден до богатства, что у меня не возникло и мысли пожертвовать золотом ради избавления мира от чудовища в женском обличье…