Полуденый, пронизывающий ветер дул с севера, со стороны Стикса. В древнем Луксуре, столице Стигии, даже старожилы не могли припомнить, когда в последний раз было так холодно. Высокие стены из желтого песчаника кое-как защищали город от ветра, но на верхних ярусах огромного королевского дворца в экзотических садах от холода погибали уникальные растения. Ночь, которая обычно приносила во дворец приятную прохладу, нынче веяла пугающим стылым дыханием.

Холодно было и в покоях Рамины, наследной принцессы Стигии. Камины, огромные и мрачные, до сих пор являвшиеся лишь частью антуража дворца, в эту ночь ярко пылали. Мозаичные окна были плотно прикрыты, за ними завывал ветер, а в каминах металось горячее пламя.

Фрейлины и служанки были давно отпущены, но Рамине не спалось. Ее нежная алебастровая кожа была особо чувствительна к холоду. Стигия – жаркая страна; за двадцать четыре года своей жизни Рамина ни разу ее не покидала. Наследная принцесса родилась и выросла во дворце, в роскоши и любви, которыми ее окружил отец, король Ктесфон. Рамина отличалась острым умом, была хорошо образована, но, главное, она по праву считалась первой красавицей Стигии – страны, где каждая женщина была по-своему красивой. Пышные угольно-смоляные волосы до плеч, правильные, точеные черты лица, полные, слегка искривленные губы со словно бы застывшим на них надменным выражением, небольшой изящный носик и бездонные черные глаза, густо обведенные, по обычаю стигийских аристократок, сурьмой, – очи, в которых мечтали утонуть сотни благородных юношей всей этой древней и обширной страны.

Кутаясь в дорогие пуховые одеяла, Рамина пыталась заснуть. Завтра она должна встать с постели свежей и прекрасной, как всегда. А потому – спать, спать! Нужно лишь убедить себя, что холод отступает, ей тепло, тепло, тепло…

– Тебе будет тепло, моя милая, – сладко произнес чей-то певучий голосок.

Рамина вздрогнула и обернулась. Рядом с ее ложем стояла девушка. Глаза Рамины широко раскрылись от изумления. Первая красавица Стигии почувствовала себя дурнушкой в сравнении с женщиной, стоящей у ее постели, ибо та олицетворяла само совершенство. Рамина никогда не видела такой изумительной кожи чистого золотистого цвета, таких роскошных, струящихся по телу до самой узкой талии, почти сливающихся с ним, волос, таких идеально выточенных губ, носа, грудей, рук и ног. И таких глаз, огромных, блистающих, точно вода в королевском бассейне, украшенном драгоценными сапфирами.

Девушка была совершенно нага, если не считать громадную диадему в форме золотой змеи, обвивающей черную жемчужину; золотая диадема, золотое тело девушки и ее золотые волосы казались единым целым. Все это божественное совершенство не могло принадлежать обыкновенному человеку; Рамина сразу поняла, что ее посетила не простая смертная.

– Ты – фея?… – благоговейно прошептала Рамина.

– Фея?! – Прекрасные рубиновые губки растянулись в лучезарной улыбке, обнажая чудесные жемчужные зубки. – О, нет, моя милая Рамина, я не фея. Скорее, суккуб.

Суккубами звались ночные ведьмы-вампиры, выпивающие кровь и душу из невинных людей. Если ночная гостья явилась, чтобы напугать наследную принцессу, она уже этого добилась. Рамина задрожала всем телом, потянула одеяло на себя и испуганно прошептала:

– Ты – суккуб?!

– Ну, это я просто так выразилась, образно, – ответила та. – На самом деле я гораздо больше… А ты, что же, не узнаешь родную тетю, моя милая?

– Тетю?! – изумление Рамины возрастало, равно как возрастал и ужас перед незваной гостьей. У Рамины никогда не было никакой тети!

– Ну, конечно, откуда же тебе знать меня, племянница, если ты родилась уже после моего… гм… исчезновения! Какая жалость, ведь ты совсем не знаешь тетю! – всплеснула руками Тхутмертари.

Мысли плохо слушались Рамину, но одно ей было очевидно: "тетя" не могла быть моложе ее самой! На вид золотоволосой красавице трудно было дать больше двадцати.

– Стало быть, мой венценосный братец Ктесфон утаил от тебя часть родословной нашей семьи. И очень важную часть, – сладко продолжала Тхутмертари. – Что ж, я не удивляюсь. Он всегда отличался скрытностью. Но я просвещу тебя, моя милая. Ты ведь правда хочешь этого, да?

Рамина судорожно закивала.

– Знай же, наследная принцесса Стигии: у твоего дедушки, Ментуфера, родились два сына: Ктесфон и Джосер. И была еще дочь; она родилась чуть раньше твоего отца. Эта дочь – я. Я – принцесса Тхутмертари!

Рамине ничего не говорило это имя. Непонимание отразилось в ее испуганных черных глазах. Тхутмертари с видимой печалью улыбнулась.

– Узнаю руку Ктесфона!… Он наложил табу на саму память обо мне! А ведь есть что вспомнить, моя милая Рамина! Ну как он мог так поступить!…

"Тетя" внушала Рамине такой неизбывный ужас, какого наследница не испытывала никогда. Откуда она вообще взялась, эта жуткая "тетя"?! Как смогла она проникнуть во дворец, в тщательно охраняемые покои наследной принцессы? Не ветер же ее принес!

– Тебе что-то нужно… тетя? – выдавила из себя Рамина.

Тхутмертари беззвучно расхохоталась; золотые волосы извивались, точно змеи. Жуткая усмешка более не сходила с неотразимых рубиновых губ.

– Отличный вопрос, детка! Ты спрашиваешь, что мне нужно?! Отвечаю: мне нужно все! Все, что у меня было отнято твоим отцом и что принадлежит мне по праву! По праву рождения и по праву силы! Власть твоего отца и власть Тот-Амона! Власть светскую и жреческую! Вот что мне нужно!

Рамина тряслась как в лихорадке, и причиной ее был не холод, а страх. Она понимала, что нужно кричать, звать на помощь – охрана ведь стоит за дверью! Но язык не повиновался ей, а если и повиновался, то совсем для других слов. Она с трудом проговорила:

– Хорошо, тетя… тетя Тхутмертари. Хочешь, я отрекусь от трона… в твою пользу?

Тхутмертари гневливо взмахнула золотыми кудрями.

– Какой позор! Какое ужасное оскорбление для нашей великой и древней страны терпеть на Троне из Слоновой Кости тебя и твоего отца! Вы такие ничтожества! Ну, какая из тебя королева Стигии, моя милая Рамина?! Ты уже отрекаешься от престола, который еще не принадлежит тебе! Отрекаешься при живом отце; живом, пока еще! Отрекаешься легко и беззаботно, а ведь я даже еще не начала пытать тебя!

– Пытать?! Пытать меня… Но за что?! Я ничего плохого тебе не сделала!

– Глупенькая! Сразу видно, ты совсем не знаешь тетю! Мне не нужно никакой причины, чтобы пытать, мучить и убивать. Мне это приятно, вот и все! И, потом, ты как раз виновна, девочка!

– Но в чем???

– Как же! Ты претендуешь на трон, по праву принадлежащий мне.

– Но я же не знала о твоем существовании! Я думала… я наследная принцесса… – тихо плакала несчастная Рамина.

– Бедная моя девочка! Твоя вина в том, что ты родилась. Король, твой отец, просто подставил тебя. Его вини, а не меня!… Впрочем, мне без разницы, кого ты станешь винить. Я не приму у тебя отречения. Нет, не так, совсем не так придет к власти королева Тхутмертари!… А то ведь этот старый крючкотвор Тот-Амон заявит, будто я… хи-хи-хи… вырвала у тебя отречение под пыткой! Зачем мне это нужно?! Не хочу и убивать тебя: к чему делать из такой тряпки, как ты, несчастную жертву злой волшебницы?! Я сделаю так, что Стигия сама откажется от тебя, а твой жалкий папаша-узурпатор будет оплакивать твою страшную участь до конца своих недолгих дней… Ну, а теперь, когда я сказала все, давай немного поиграем!

С этими словами Тхутмертари резким движением сорвала с тела Рамины пуховые одеяла. Сорвала – и ахнула.

– Да ты беременна, моя милая! И кто отец?

– Раматеп, полководец, – едва слышно молвила несчастная.

– Раматеп?! Клянусь Сетом, он еще жив, старый развратник! Он же в дедушки тебе годится!… Но постой, постой, дай поглядеть… Плод на последнем месяце, да?

– Да…

Тхутмертари восторженно всплеснула руками.