Кровь прилила к вискам, и желваки заходили на скулах. Мне хотелось подойти и со всего размаху врезать по её физиономии и по-русски обложить трехпалубным матом. Но я не сделал ни того, ни другого. Внутри была полная пустота, и хотелось только одного, поскорее лечь спать и утром уйти на работу, чтобы не видеть её хотя бы до вечера. Я повернулся к ней и произнес только одно:

— Ну и сука же ты, — и, не дождавшись ответа, захлопнул дверь в кабинет. Не раздеваясь, я бросился ничком на не убранный с утра диван и, уткнувшись как в детстве в подушку, зажмурил глаза и сжал зубы, потому что больше всего боялся разреветься. Пролежав минут двадцать, я поднялся, с дивана, разделся, потом подошел к стоящему у окна столу, достал бутылку водки и, выпив стакан, лег и мгновенно заснул, проклиная все на свете, в том числе и себя.

Утро не предвещало ничего хорошего. Пасмурный день, за окном мелкий моросящий дождь, который то прекращался, то снова усиливался. Во второй половине дня должно состояться совещание, это значит опять допоздна на работе. А впрочем, лучше там, чем дома. Вспомнил вечерний разговор накануне с женой, и сквозь зубы грубо выругался в её адрес. Нет, надо было давно покончить раз и навсегда с этим. И зачем я все оттягиваю развод, сам не пойму. Неужели она права, что я рохля и тюфяк? И вообще, почему наша счастливая семейная жизнь так печально оборвалась? Странно. Второй раз в жизни она складывается по-разному, но оба раза неудачно. А может, я просто не разглядел эту самую любовь и принял влюбленность, порыв чувств, а потом просто уверовал, что это и есть та самая любовь, о которой так много пишут в романах и показывают с экранов кино? Кто знает, и кто даст ответы на все эти вопросы.

Я стоял перед окном с полотенцем в руках и размышлял. Голова немного болела после выпитого накануне, но принятая с утра таблетка уже начинала действовать. Вот уж действительно лучше быть как Ольга одному, чем жить и мучиться с такой женой, как Ирина. Если подумать, мы не то что не любим друг друга, а просто ненавидим и тихо изводим. Но почему? Ведь все было так хорошо. Мы все делили пополам. Откуда между нами возникла эта пропасть непонимания, которая с каждым годом увеличивается, отдаляя нас друг от друга? Что стало причиной таких перемен? Кто виноват в этом? Как много вопросов и ни на один не могу ответить. Точнее ответы есть, просто на все можно ответить однозначно — жизнь. Жизнь сделала нас такими. Развела в разные стороны, а характеры с годами определили отношение к жизни и всему происходящему в ней, и в конечном итоге замкнулись на отношении друг к другу. Вот и выходит, что настоящей любви между нами не было. Ведь не может быть, чтобы с годами чувства угасли и тебе становится безразличен человек, которого ты так горячо и страстно любил в молодости.

Я сложил полотенце и повесил его на спинку стула. Оделся, посмотрел на себя в зеркало и бодрым шагом вышел в гостиную. Ирина как всегда еще спала. Слава Богу, что мне не приходится с ней общаться по утрам и начинать день с плохим настроением. Хотя оно и без того было не таким уж и веселым. Заглянув на кухню, я сказал Зое, что позавтракаю на работе, и вышел на крыльцо, где меня уже ждала машина, а охрана при моем появлении моментально приготовилась к отъезду на работу.

Совещание затянулось до восьми. Вопросы, доклады присутствующих, обмен мнениями, наброски планов мероприятий, неизбежные при этом споры сторон, о том, что уложиться в эти сроки нереально, ко всему этому примешивались денежные вопросы и конечно личные амбиции и прочее, прочее, что неизбежно бывает, когда решаются сложные вопросы. Уже по окончании, когда участники совещания покинули кабинет, я попросил Ольгу остаться.

— Присядь, разговор есть.

— По работе или так?

— Ты что провидцем стала?

— Да нет, просто столько лет вместе работаем. Вижу много изменений и в характере, да и вообще…

— И что скажешь или посоветуешь?

— Ну нет, тут я не советчица. Если дело в Ирине, то это не ко мне.

— А почему нет? Или может, посоветуешь к психоаналитику пойти? Мы с тобой бок о бок двадцать с лишним лет работаем. Друг друга хорошо знаем. Почему я не могу обратиться к тебе за советом?

Ольга неожиданно отвернулась, и мне показалось, что у неё на глазах выступили слезы. Впервые за столько лет, я увидел, что она плачет. «Железная Маргрэт», как я её называл про себя, вдруг пустила слезу. Я ожидал чего угодно, только не этого.

— Что с тобой?

— Нет, все нормально, — она достала платок и, продолжая смотреть в противоположную сторону, приложила его к глазам.

— Извини, может у тебя самой что не так, а я не вовремя обратился за советом?

Она повернулась лицом ко мне и вдруг тихо, но четко произнесла:

— Никогда не проси у меня совета, ты мне всю жизнь сломал, потому что, — она вдруг замолчала.

— Я!? Почему?

— Потому что всегда был слепцом и не видел, что я всю жизнь тебя любила и всю жизнь была рядом и в тоже время так далека.

— Ты!?

— Да я.

— Но почему?

— Что почему? Почему я никогда тебе об этом не говорила? Потому что ты женат и потому что ты никогда не видел во мне женщину, женщину, которая любит. Прости, я пойду, — она встала и направилась к двери. Я сидел в полном смятении чувств, не зная что сказать в ответ, как остановить её, как успокоить. Уже подойдя к двери, она повернулась и произнесла:

— Забудь навсегда то, о чем мы говорили, будем считать это, просто вспышкой эмоций, вызванных стрессовой ситуацией после напряженного рабочего дня, — и она вышла из кабинета.

Я смотрел на дверь, за которой скрылась Ольга, а перед моим взором стоял её образ, словно она продолжала стоять в кабинете. В моем мозгу вихрем пронеслись воспоминания, обрывки фраз, сказанных ей когда-то, жесты, взгляды, все, что хоть отдаленно могло сказать мне, — какой же ты действительно слепец, что за всей рутиной повседневной работы, не рассмотрел самого главного, Любви. Простой человеческой любви, которая эта «железная» женщина, питала к тебе, а ты не понял, не разглядел и возможно навсегда потерял ту единственную в жизни ценность, ради которой и стоит жить на этом свете.

Нет, ничего я не вспомнил. Видимо права Ольга, когда говорила, что любовь должна быть взаимной, только тогда можно быть по-настоящему счастливым человеком. И понимая это, она никогда не пыталась навязать мне свою любовь, возможно потому, что понимала, что любовь должна вспыхнуть сама и осветить тебя изнутри светом радости и чувствами, которые наполняют твою жизнь смыслом. Только теперь я понял, почему в последнее время я стал ко всему безразличен, почему работа, которая раньше, доставляла мне удовольствие, стала обязанностью, а карьерный рост, лишь отметкой в послужном списке. Любовь, которая умерла во мне к Ирине, наполнила жизнь пустотой и страданиями. Вместо радости от чего-то достигнутого, появилось гнетущее чувство тоски.

Я понимал, что разрыв неизбежен, но оттягивал его, сам не понимая почему.