– Извини за опоздание, птичка, у моего опять колит разыгрался. Все утро дралась с ним в туалете, пыталась вовремя расстегнуть ему ремень… Как я вообще досюда добралась, ума не приложу. – Она сняла платок и заметила чемодан Джосса, который так и остался стоять на полу посреди кухни. – Вернулся, значит.

– Да. И настроение у него не фонтан.

– Почему это?

– Да так.

– Ага. Так, значит? – Она принялась возиться на кухне, выпрямив спину: явно обиделась, что ее не посвящают в личные тайны. Но долго молчать Вера не могла.

– Ты получила записку, которую я тебе оставила? Про твоего брата?

– Какую записку?

– Я оставила у телефона. Он звонил вчера вечером. Я зашла взять свою сумку с вязаньем, и телефон зазвонил, как раз когда я выходила из черного хода. Он сказал, что ему передали какое-то забавное сообщение: будто тебя обвиняют в убийстве и ты будешь играть главную роль в его следующем фильме, но твоя мать думает, что сперва тебе надо сделать подтяжку груди.

– О господи!

– Он хотел узнать, это шутка или что.

– И?

– И я сказала, что это шутка.

– Ох, Вера, спасибо, – выдохнула я.

– Не за что. Мы же не хотим, чтобы поползли нехорошие слухи.

– Мамочка! Сними меня! – позвал меня Айво, сидевший в высоком стульчике.

Я подошла и освободила его, и он наградил меня ослепительной улыбкой. Чистый лучик безграничной любви. Я подняла его и горячо поцеловала. Потом подошла с ним к окну.

Из окна открывался чудесный вид на сад, холмы и деревенские просторы. Слева среди деревьев мигал голубой огонек. Это же рядом с моим коттеджем! Да-да, рядом с моим коттеджем мигает голубой огонек… на крыше полицейской машины. Я застыла. Айво тоже заметил огонек и ткнул пальцем в оконную раму.

– Полиция! – радостно воскликнул он.

– Да. Я знаю, дорогой.

Я присмотрелась. В машине никого не было. Еще бы. Пассажиры наверняка в коттедже, ищут меня. Я наблюдала еще какое-то время, потом медленно повернулась и спустилась вниз по лестнице. У нижней ступеньки я столкнулась с Верой: та закатывала ковры со шваброй и ведром наготове и собиралась мыть плитку. Я прошла мимо, и она уставилась на меня.

– Ты в порядке, милочка? Как будто привидение увидела.

– Да, я в порядке. Все нормально. – Как ни странно, я и чувствовала себя нормально. Довольно спокойно. Видите ли, в каком-то смысле, это было для меня облегчением. Теперь моему нервному ожиданию конец. – Я загляну в коттедж, Вера… – (Я замялась. Чуть было не сказала: может, когда-нибудь увидимся.) – Я ненадолго. По-моему, ко мне пришли.

Она не ответила, просто проводила меня взглядом. Я спокойно вышла через парадную дверь и тихо закрыла ее за собой. На секунду задержалась на верхней ступеньке, любуясь пейзажем, вдыхая морозный утренний воздух. Он был такой холодный, что у меня закружилась голова. Я подняла глаза к огромному безоблачному небу. Небесные просторы. Потом повернулась и зашагала вниз по холму.

Приблизившись к коттеджу, я увидела, что входная дверь открыта нараспашку. Я как можно тише подкралась к дому и осторожно пригляделась. Ну что ж, если они надеялись меня удивить, я сама сделаю им сюрприз! Но то, что я увидела, заставило меня затаить дыхание. Я почти не узнала свою гостиную. Все было перевернуто вверх дном. Ящики выдвинуты и брошены на пол, бумаги разбросаны по всей комнате, книги грубо сорваны с полок, которые теперь стояли пустые. У камина свалены картонные коробки, набитые вещами, которые я даже не узнавала: судя по всему, их притащили с чердака, потому что в потолке зияла дыра и люк был открыт. Заглянув в кухню, я увидела, что весь фарфор, горшки и сковородки и даже продукты из чулана раскиданы по полу. Картофель вытрясли из мешка, и теперь клубни катались по полу; и вообще, все, что только можно, было выворочено и вынуто. Как будто меня ограбили.

– А, миссис Медоуз.

Из сумрака показалась знакомая фигура. Рот-ниточка, глаза цвета зимнего неба, меловое лицо над поднятым воротником темно-синего пальто… Суперинтендант Хеннесси обнажила зубы в жестокой пародии на улыбку.

– Какого черта здесь происходит? – пролепетала я.

– Мы обыскиваем ваш коттедж, миссис Медоуз. У нас есть ордер, разумеется. – Она выдернула из-под пальто бумажку. – К счастью, нам не пришлось взламывать дверь, так как вы оставили ее открытой. Как удобно. Но не слишком умно не запирать дверь. Хотя вы же живете в деревне.

– Но… что вы ищете?

– Сложно сказать, ведь мы этого пока не нашли. Может, намекнете?

Я обернулась. Она пригвоздила меня взглядом.

– Не имею ни малейшего понятия!

– Неужели?

– Нет! Но одно я знаю точно: вы не можете просто так врываться сюда и без всякой причины рыскать по моему дому, это возмутительно! Вы же знали, что я в особняке; почему не пришли и не позвали меня? Что вы собирались делать – оставить записку? Мы перевернули ваш дом, до скорых встреч? Вы даже цветочную отдушку на пол высыпали, бога ради. Что вы там искали? Наркотики? Бриллианты? Человеческие останки?

– Скажите сами, миссис Медоуз. – Я уставилась на нее. Не сводя с меня глаз, она наклонила голову и крикнула:

– Наверху что-нибудь есть, Билл?

– Пока ищем! – раздался голос.

– Так прочешите все расческой с мелкими зубьями! Выверните все ящики и шкафы, разворошите постель, выньте одеяла из пододеяльников. И в детской тоже.

– Будет сделано, мэм.

Она вызывающе выпятила подбородок и засунула руки глубже в карманы.

– Ага, понятно, – сказала я. – Разумеется. Вы хотите запугать меня, да? Вы ничего не ищете, просто хотите меня сломать, не так ли?

– Называйте как хотите, – мягко ответила она.

– Ничего у вас не получится, – хрипло проговорила я. – Потому что я этого не делала, поняли?

Я повернулась, с Айво на руках пролетела мимо нее и выбежала на холодную улицу. Вбежав в крошечный садик позади коттеджа, я подумала: одно я знаю точно, я не доставлю ей удовольствия и не буду смотреть, как она опустошает мой дом! Я усадила Айво на низкую каменную стену, отделявшую сад от полей, и села рядом, спиной к коттеджу, крепко его обняв. И уставилась в туманную голубую даль.

Наконец, когда мне уже казалось, что прошла вечность, за мной наведалась сама мисс Тонкие Губы.

– Мы закончили обыск, – резко бросила она.

– Нашли что-нибудь? – ядовито поинтересовалась я.

– Пока нет, но мы собираемся обыскать ваш дом в Лондоне.

– Мой… Ради бога! Вперед!

– У вас остались ключи, не так ли? Чтобы не позорить вас лишний раз и не взламывать дверь на глазах у соседей.

Я вынесла ей ключи:

– Вот.

Она подошла, чтобы взять ключи, но я придержала их минутку, заставив ее вопросительно заглянуть мне в глаза.

– Я уже говорила, и скажу еще раз. Вы совершаете огромную ошибку.

– Неужели, – сухо проговорила она, выхватывая у меня ключи. – Интересно, Гарри бы с вами согласился? К счастью для вас, он сейчас глубоко под землей и не может высказать свое мнение.

С этими словами она развернулась на каблуках и вышла из дома. Когда она садилась на пассажирское сиденье полицейской машины, я мельком взглянула на водителя и поняла, что этот тот самый добрый старичок, который в тот день вез меня домой из полицейского участка. Мне показалось, что, отъезжая, он бросил мне извиняющийся взгляд, но я так толком и не разобрала; да и, честно говоря, мне было все равно.

Я села на перевернутую коробку посреди комнаты и огляделась. Вокруг царило полное разорение. Айво приковылял из сада и окинул дом изумленным взглядом.

– Гвязно!

– Да, немножко, дорогой, – сказала я веселым, но дрожащим голосом. Теперь, когда они ушли, злость сменил ужас. При взгляде на мои вещи, раскиданные вокруг, на одежду, висящую на перилах, у меня возникло такое чувство, будто меня изнасиловали. К счастью, Айво был в восторге от беспорядка и блаженно прыгал от одной кучи к другой, радостно играя со счетами за электричество и крышками от сковородок и не замечая, что его мать тихонько разваливается на части, сидя на опрокинутой коробке, и беззвучно рыдает в ладони. Лишь когда мое лицо стало совсем мокрым, а из носа потекло так что пришлось поднять голову и вытереть сопли, я заметила, что рядом кто-то стоит. Я испуганно подняла глаза.