Вскоре каждый член стрелкового отделения носил патронные ленты для пулемета, но такое положение никак не годилось для боя: как можно доставить патроны из разных тактических позиций, которые занимали или намеревались занять стрелки, как только отделение окажется под сильным огнем? Очень часто распределение пулеметных боеприпасов по членам отделения служило открытым приглашением сбиваться вместе (что лишь усиливало естественную реакцию, которая в результате тренировок исчезает у профессиональных солдат) и способом забыть о своих прямых обязанностях, то есть вместо непосредственного участия в бою занять себя чем-то другим. В работе С. Л. А. Маршалла указывается, что во время Второй мировой войны только 15 процентов американских солдат во время боя гарантированно вели огонь по неприятелю; эта цифра несколько выросла ко времени Вьетнама, но ненамного. Пулеметчик, естественно, не имел возможности отлынивать подобным образом от своей работы, хотя бы потому, что вклад, который он вносил в любой бой, был столь явным и зрелищным.
В истории имеются замечательные примеры того, каким может быть такой личный вклад.
«Лосада и трое других пехотинцев находились в 360 ярдах от периметра роты — аванпост, выставленный, чтобы предупредить о приближении противника. Остальная часть 2-го батальона, поднимаясь на высоту 875, натолкнулась на группу окопавшихся солдат регулярной армии [Северного] Вьетнама, которые начали поливать их огнем с хорошо замаскированных боевых позиций. Рота А, расположившаяся недалеко от подножия холма, оказалась совершенно открытой. Когда отряд вьетнамцев продвигался по тропинке вблизи аванпоста Лосады, тот дал сигнал тревоги, а затем открыл огонь из своего М60. Двадцать вьетнамцев упали, и атака была остановлена. Но сражение было далеко не закончено. Другие вьетнамские части окружали роту, и аванпост Лосады получил приказ отходить к периметру. Но было уже слишком поздно, поскольку вьетнамцы начали новый штурм окруженных солдат. Лосада прорвал линию нападавших и перескочил через тропинку со своим М60, чтобы ударить по другой группе вьетнамских солдат. Его раненых товарищей оттаскивали внутрь периметра роты, которой теперь грозило неминуемое уничтожение.
Лосада, должно быть, понял, что, если он отступит со своей позиции, противнику будет открыт путь и его рота будет уничтожена. Убедив своих раненых товарищей отойти в безопасное место, он удерживал вьетнамцев, наступавших сразу с трех сторон, скашивая вражеские войска, подошедшие на расстояние в несколько ярдов. Роту А здорово потрепали в тот день, но уцелевшие бойцы сумели вернуться в периметр осажденного батальона благодаря храбрости Лосады и его умению обращаться с М60. На следующий день силы подкрепления из 4-го батальона 503-го пехотного полка обнаружили множество тел вьетнамских солдат, усеивающих тропинку, где держал оборону Досада. Сам он лежал мертвый рядом со своим М60, лицо его было обращено вверх, руки скрещены на груди».
Cliff Berry. Fighting with the Pig. Orbis, London, 1987.
Тенденция избегать фактического убийства противника в гораздо меньшей степени прослеживается в профессиональных армиях, и, конечно же, она совершенно отсутствовала среди британских солдат, направленных в 1982 г. выбить с Фолклендских островов вторгшиеся туда аргентинские войска (состоявшие главным образом из призывников). Здесь две сходным образом оснащенные армии противостояли друг другу в других обстоятельствах на почти пустом поле боя, где превосходная подготовка и профессионализм одержали победу над численным превосходством. И вновь решающим фактором было снабжение боеприпасами, решающим еще и потому, что солдаты Парашютного полка и Королевской морской пехоты с полной выкладкой прошли через всю страну, чтобы сражаться в боях, которые закончились капитуляцией аргентинских сил в Порт-Стэнли Вооружение на тот момент состояло из винтовок ФН калибра 7,62 мм и универсальных пулеметов — патроны, соответственно, были тяжелее (и их было меньше), чем девять лет спустя, во время войны международной коалиции против Ирака, когда в британской армии уже был завершен переход на 5,56-мм калибр.
Простые физические усилия, затрачиваемые во время боя на переноску необходимого количества боеприпасов, очевидны.
«Появился полковой сержант-майор. „Загрузитесь патронами, возьмите столько, сколько сможете нести, им нужна каждая пуля!“ Мы двигались вперед, к роте А. До них было примерно 1500 м, как раз по тропинке. Некоторые универсальные пулеметы находились рядом с кипами боеприпасов. Я взял один пулемет и около 1000 патронов в лентах, уложив их в рюкзак. Каждый медик нес теперь в общей сложности приблизительно 200 фунтов. Расстояние было небольшое, но мы перестарались с боеприпасами. Понемногу, поскольку они замедляли наше движение, мы оставляли их. Мы прошли почти половину пути, когда легкий штурмовой самолет „Пукара“ пролетел низко над хребтом по направлению к нам. Я ударил с бедра из пулемета. Подача питания была плохая, и мне пришлось еще раз взводить курок. Я закричал Гибо, чтобы он подошел и заправил ленту. Он бросился ко мне, но вдруг упал, как камень. Мне показалось, что в него попали, но я продолжал стрелять. Гибо лежал на своем огромном рюкзаке и, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, болтал в воздухе руками и ногами. Яне выдержал и рассмеялся: он напоминал перевернутую на спину черепаху».
Mark Adkin. Goose Green. Leo Cooper, London, 1992.
Насколько важно хорошее управление огнем, в полной мере иллюстрируют два эпизода, о которых вспоминают в связи с военными действиями на Фолклендах. В одном неудача постигла аргентинцев, в другом — их британских противников, которые, однако, сумели с помощью своих пулеметов вернуть утраченные было позиции.
«Когда подполковник Джонс понял, что наступление роты А застопорилось, он решил, что лучший способ заставить их двигаться — это взять командование на себя, штаб батальона — позывной „Так 1“ взял довольно хороший темп, но вскоре оказался под пулеметным огнем противника. К счастью, он был неэффективным, и этот эпизод лишний раз доказывает, что пулеметчику необходимо поражать цель с первой очереди.
Количество огня, обрушившегося на нас в течение первых нескольких секунд, измерялось тысячами выстрелов. Первые очереди прошли слишком высоко, и мы успели залечь. Когда они поняли свою ошибку, стоящих уже не было. Тогда очереди пошли ниже. Мы укрылись в зарослях низкорослого кустарника и небольшой бухте, поэтому огонь никого не задел. Командир встал и сказал: „Отлично, мы можем просидеть здесь хоть весь день“. И направился вглубь бухты; за ним — кто ползком, кто пригнувшись бегом — мы все выбрались из зоны поражения под укрытие берега».
Mark Adkin. Op. cit.
В неудаче британцев сыграла свою роль плохая связь.
«Недоразумения случаются во время войны точно так же, как и в мирное время, основная разница в скорости, с которой могут разворачиваться события, и в тех плачевных последствиях, к которым эти события могут привести.
К концу двенадцатого часа непрерывного боя, когда уже начало быстро темнеть, роты С и D совершенно случайно оказались задействованы в совместных боевых действиях: обе роты с разных сторон подошли к школе, из которой контролировался северный подход к поселку Туз-Грин. 12-й взвод лейтенанта Барри начал наступать, поднимаясь по совершенно открытому склону, направляясь к флагштоку, высившемуся справа от школы; два отделения шли впереди и одно сзади, когда Барри увидел, что на аргентинских позициях размахивают белым флагом, и, по совершенно непонятной причине, нарушая приказ командира роты, решил принять капитуляцию аргентинцев. В данных обстоятельствах, хотя позади, на дистанции пулеметного огня, находилась рота поддержки, это было роковой ошибкой, поскольку наступающая темнота не позволяла отличить своих от чужих.
Небольшая группа аргентинцев, размахивая белым клочком материи, хотела сдаться. Они определенно имели такие намерения, я в этом не сомневаюсь. До них было около 100 метров, но местность была совершенно открытой, как футбольное поле. Аргентинцы стояли наверху холма у большого пролома в изгороди. Мистер Барри и его связной Джорди Найт находились впереди, а я — на небольшом расстоянии позади них, за нами двигалось отделение капрала Салливана. Когда мы добрались до вершины, я увидел, что поблизости в окопах находится большее количество аргентинцев. Первая группа, казалось, все еще хотела сдаться, но меня беспокоили другие, поскольку они явно не собирались выходить из окопов.
Мистер Барри подошел прямо к изгороди и теперь находился всего лишь в нескольких футах от аргентинцев. Я был примерно в двадцати футах позади него. Он начал знаками показывать аргентинцам, что они должны положить оружие на землю. Показывая, он положил свою винтовку. Полагаю, мы находились там несколько секунд, меньше минуты, когда сзади раздался треск длинной пулеметной очереди, пули разорвали воздух над нашими головами. Внезапно пули полетели со всех сторон. Противник открыл шквальный огонь. Аргентинцы, стоявшие перед мистером Барри, застрелили его в упор. Я был чуть жив. Стреляли отовсюду. Я видел, как вокруг пули отскакивали от земли; множество аргентинцев выскочило из окопов. Я был в ужасном положении, ремень медицинской сумки закрутился вокруг моей шеи. Ствол винтовки увяз в грязи. Одна пуля пробила мой ремень, другая оторвала каблук ботинка. После своеобразной спринтерской пробежки зигзагами я нырнул в колею, оставленную гусеницами трактора. Она была глубиной с фут. Отделение капрала Салливана вело огонь… и Брумми Маунфорд стрелял из своего универсального пулемета. Потом подошел сержант Мередит с еще одним пулеметом. После этого мы, похоже, одолели аргентинцев…
Этот случай ясно иллюстрирует проблемы неудачного выбора позиции и плохого управления непрерывным огнем, который могут вести пулеметы поддержки. В нормальной ситуации пулемет с его тыловой позиции на Дарвин-Хилл, несомненно, следовало передвинуть вперед, чтобы он мог обеспечить прикрывающий огонь с фланга (хотя трудно представить, как это реально можно было сделать за столь малый отрезок времени, который имелся в распоряжении солдат). В этом конкретном эпизоде решение сконцентрировать огонь тяжелых пулеметов роты поддержки было ошибкой, а отсутствие качественной радиосвязи между этим подразделением и штурмовым взводом привело к тому, что пулеметные расчеты не имели точного представления, в кого они стреляют, и вместо этого вели огонь по площадям».
Mark Adkin. Op. cit.
