Весь обратный путь они молчали. «Лорд Коннор потрясен, это очевидно. Да и как могло быть иначе? Он достойный человек, порядочный. Мне краткого знакомства хватило, чтобы понять это. Он не захочет оставаться здесь, подвергать опасности себя и своих людей ради спасения такой изменницы, как я», – думала Мойра.

Она уже представляла себе, как все будет. Едва они окажутся в холле, лорд с извинениями удалится и постарается больше не попадаться ей на глаза до самого отъезда.

«А вдруг он решит удовлетворить требования Маккарти и выдаст им меня вместе с ребенком? – терзалась мыслями молодая женщина. – Хотя вряд ли. Фицклиффорды не захотят выпускать из своих рук замок «Джералд», а ведь в этом и заключается главная цель Маккарти».

Да и вообще, Мойре как-то не верилось, что Коннор Фицклиффорд опустится до такой низости, что выдаст ее людям, тяжко оскорбившим ее.

Мойра понятия не имела, каким образом он справится с Маккарти. Отчаяние придало ей мужества – она дернула его за рукав, заставив остановиться.

– Я понимаю, что не имею права просить вас о чем-то, милорд, но все же хочу попросить. Обещайте, что вы не отдадите моего ребенка Маккарти. Со мной после родов можете поступать как угодно, но только не дайте им завладеть моим ребенком!

– Вы что, меня за чудовище принимаете? – Коннор побледнел, веснушки на его лице стали ярче. В темных глазах – обида и растерянность, как будто он не ожидал, что она может такое сказать. – Я не способен причинить вред ни вам, ни вашему ребенку.

Она отдернула руку и густо покраснела.

– Простите меня, милорд, – пробормотала женщина, избегая его взгляда.

– Не отворачивайтесь, леди Мойра, – сказал он. Его голос звучал твердо и повелительно, и она смущенно посмотрела ему в глаза. – Возможно, вам до сих пор не встречался мужчина, которому вы могли бы доверять, миледи, но мне, клянусь честью, вы можете верить.

Он протянул ей руку, и она вложила свои ледяные пальцы в его теплую ладонь.

– Вы будете мне верить? – спросил Коннор. Продолжая пристально смотреть ей в глаза, он поднес ее руку к губам, поцеловал, а потом прижал к своей груди. – Прошу вас.

Она почувствовала, как бьется его сердце, а его глаза точно глядели ей в душу.

– Я постараюсь, милорд. Это пока все, что я могу вам обещать.

Коннор отпустил ее руку.

– Спасибо, – пробормотал он, не глядя на нее, затем повернулся и пошел вперед.

В смятении, без сил, Мойра последовала за ним.

Остаток дня Коннор провел, проверяя защитные укрепления замка и боевую готовность людей. К вечеру он узнал достаточно, чтобы понять: уладить конфликт будет намного сложнее, чем они с Рэнналфом себе представляли.

Он также обнаружил, что братья леди Мойры имеют самое непосредственное отношение к событиям, приведшим к нынешней ситуации, а также и добрая половина местной ирландской знати. Об О'Ниллах люди Фицджералдов отзывались резко. Почти все сходились в том, что для своих братьев она была не более чем пешкой, которую, попав в очередную передрягу, они использовали, когда им было нужно что-то от нее самой или от ее мужа-норманна.

На свою госпожу люди смотрели почти как на святую – за ее заботу, не говоря уже о жертве, которую она принесла ради них. Коннор убедился, что отношение к ней со стороны Д'Ати мало кто разделял. Все, с кем Коннор ни говорил, были преданы ей, и эта преданность, несомненно, распространялась и на ее дитя.

Коннор, грязный и усталый, вошел в холл. Служанка сообщила, что леди Мойра не спустится к ужину, так что он предвкушал одинокую трапезу без волнения, которое неизбежно охватывало его в присутствии молодой женщины.

Не успел Коннор подняться на первую ступеньку лестницы, как его окликнул вынырнувший из-за угла Уилл.

– Очень рад вас видеть, милорд, – проговорил он, как всегда весело. В руке у него был рог, от которого пахло вином. – Мне надо кое о чем вам рассказать.

– Тогда пошли со мной, – предложил Коннор. – И если у тебя еще осталось выпить, давай тащи.

Уилл исчез в полумраке холла и появился, неся помятый серебряный кувшин и второй рог.

Он показал себя молодцом, заняв Д'Ати и избавив Коннора от его присутствия на целый день, однако это, как видно, далось ему нелегко. Сэру Айвору удалось то, что Коннору казалось невозможным, – нарушить обычное благодушие Уилла, превратив его веселую улыбку в некую ухмылку и поставив печать утомления на его лицо.

– Ну, за такой денек вы вряд ли сможете когда-нибудь со мной расплатиться, – сказал Уилл, когда они вошли в комнату.

Коннор закрыл дверь и кивнул ему на место у очага, в котором горели несколько торфяных брусков. На столе у кровати были зажжены три свечи, бросавшие мягкий свет на незатейливую обстановку.

– Наливай и рассказывай, что ты узнал, – отложив меч, предложил Коннор.

Уилл налил вина и со вздохом опустился на мягкое сиденье.

– Было бы хорошо куда-нибудь отослать Д'Ати, и поскорее: он изменит при первом же удобном случае, я в этом уверен.

Коннор отпил вина и, подвинув громоздкий стул к огню, сел.

– Этого я и боялся. Он ненавидит леди Мойру, и не скрывает этого. И его неприязнь к ирландцам тоже не секрет…

– Ему повезло, что никто до сих пор не перерезал ему горло, – проворчал Уилл. – Он дурак, это ясно. Но он зловредный дурак, от которого только и жди неприятностей. – Уилл осушил рог и наклонился за кувшином. – А лорда Брайена он боготворил до такой степени, что даже ревновал его к его жене. – Уилл фыркнул. – Нет, это выше моего понимания. Большинство мужчин и так проводят почти все время со своими людьми, а не с женами, за исключением твоего брата и Джилли… простите, леди Джиллиан, – поправился он с ухмылкой. – Мне все время приходится себе напоминать, что моя детская подружка, с которой я, бывало, дрался, теперь миледи, жена и мать. – Уилл наполнил свой рог и протянул кувшин Коннору. – Попробовал бы только лорд Рэнналф оставить ее надолго одну…

– У Фицджералдов было иначе. Лорд Брайен, насколько я знаю, и не собирался сидеть со своей женой. Она была нужна, только чтобы родить ему наследника.

– Да, только ему не довелось увидеть младенца. – Уилл наклонился вперед и многозначительно вскинул брови. – Между прочим, еще неизвестно, кто отец ребенка, которого она носит.

– Я знаю, об этом мне сказала сама леди Мойра. – Коннору было неловко и неприятно обсуждать это с Уиллом. У него возникло такое чувство, будто он совершает предательство… словно бы приглашает Уилла и других смотреть на леди Мойру как на женщину, которая согрешила и стала причиной смерти своего мужа.

Коннор знал, что не сможет оставаться спокойным и равнодушным свидетелем, если кто-то, кем бы он ни был, осмелится отнестись к леди Мойре без должного уважения. Странно, но ни одна женщина еще не вызывала в нем такого острого желания помочь, защитить, уберечь.

Даже его мать, когда отец распоясывался в очередной раз.

Да, Коннор думал о том, что будет, если он вдруг встанет и даст отпор отцу, но ни разу ничего подобного не сделал…

Леди Мойру он защитит.

– Я не желаю, чтобы наши люди сплетничали о леди Мойре и ее ребенке, – твердо произнес Коннор. – Если кто-то об этом заикнется, присылай его прямо ко мне, он будет наказан.

Уилл кивнул, с удивлением взглянув на него.

– Непременно, милорд. Поймите, я ничего такого не думал, заговорив об этом…

Коннор взмахом руки прервал его оправдания.

– Я знаю, Уилл. Ты делал именно то, что от тебя требовалось. Однако, учитывая то, что говорит Д'Ати, я думаю, практически ничего не делалось, чтобы положить конец сплетням. Так вот, я хочу, чтобы всем было ясно: я не потерплю никаких разговоров о леди Мойре.

Он залпом выпил вино. С чего он так раскипятился? В чем дело? Она такая же женщина, как и любая другая. Нет, это, конечно, нормально и естественно – стараться защитить мать и дитя. Но то, что он чувствует в душе, не объяснишь простой порядочностью.