– Это очень мило с твоей стороны, Эллиот, но, право, в этом нет необходимости. Зареб меня отвезет.

– Зареб только вызовет новые разговоры, – возразил Эллиот. – Всюду, где он появляется, вокруг твоей кареты собираются зеваки, поскольку он нелепо выглядит в диковинном африканском наряде. Ты не должна этого позволять, Камелия, прикажи ему носить что-то более подходящее для слуги, хотя бы пока он здесь.

– Английская одежда предназначена для англичан.

Обернувшись, Камелия и Эллиот увидели в дверях Зареба. Лицо его было спокойным, но сжатый рот свидетельствовал, что Зареб слышал, как Эллиот назвал его слугой.

– Ошибочно думать, что пребывание в Англии делает меня англичанином, – продолжал Зареб. – Не в большей степени, чем пребывание в Африке делает вас африканцем, ваше сиятельство. – Он поставил поднос на стоявший перед софой стол. – Твой чай, Тиша.

– Спасибо, Зареб.

Камелия сомневалась, понял ли Эллиот, что Зареб оскорбил его. Эллиот никогда не думал, что белый человек захочет стать африканцем.

Оскар вскочил на стол и схватил имбирное печенье, сбросив при этом на пол молочник.

– Ох, Оскар, – вздохнула Камелия, забрав обезьянку и вытирая ей перепачканные лапы салфеткой. – Тебе всегда нужно всюду лезть?

Успокоившись у нее на руках, Оскар начал жадно есть печенье.

– Я должен идти, Камелия, – сказал Эллиот. – Надеюсь, ты изменишь свое решение относительно моего предложения проводить тебя на бал.

– Спасибо, Эллиот, но я действительно предпочитаю поехать в собственной карете, – заверила его Камелия. – Тебе нравятся торжественные приемы, а я нахожу их утомительными. Мне неприятно думать, что из-за меня тебе придется уехать раньше. Я уверена, что тебе не терпится поговорить с членами Общества о своем новом бизнесе, связанном с импортом.

На точеных чертах Эллиота промелькнула тень досады. Однако как ему ни хотелось продолжить спор с ней, Камелия знала, что при Заребе он этого не сделает. Несмотря на годы, проведенные в Южной Африке, Эллиот глубоко чтил правила этикета, принятые в британском обществе.

Никто не спорит при слугах. Никогда.

– Хорошо. Встретимся там.

Он склонился поцеловать руку Камелии, но, вспомнив, что она перепачкана чернилами и молоком с мохнатых лап Оскара, передумал. Он предпочел официально поклониться и вслед за Заребом пошел к двери.

Когда Зареб положил руку на медную дверную ручку, от нее шел жар. Тепло согрело его ладонь, проникло в скованные пальцы, которые болели с тех пор, как он прибыл в отвратительную сырую Англию. Что-то произойдет, сообразил Зареб. Что-то значительное.

Он медленно открыл дверь.

– Добрый день, Зареб, – нарочито медленно протянул Саймон. – Мне нужно видеть леди Камелию.

Зареб спокойно разглядывал мужчину. Его гнев был силен, но не настолько, чтобы согреть дверную ручку, а вслед за ней его руку. Нет, энергию, исходящую от растрепанного белого человека, нельзя приписать его едва сдерживаемой ярости. Другая сила охватила этого странного изобретателя, чей язык выдавал джентльмена, а внешний вид и манеры свидетельствовали о презрении к внешним атрибутам.

– Конечно, сэр, – сказал Зареб. – Входите, пожалуйста.

Саймон шагнул в холл.

Эллиот, бросив взгляд на его помятый костюм, решил, что это разносчик.

– Простите, – начал он вежливо, однако не скрывая возмущения, – но разносчики через парадный вход не ходят.

Саймон с любопытством посмотрел на него. Стоявший перед ним мужчина был исключительно красив и безупречно одет, и оба этих достоинства раздражали Саймона.

– Я запомню это на тот случай, если устроюсь разносчиком.

Эллиот насупился:

– Кажется, я допустил оплошность. Извините. Я лорд Эллиот Уикем, – сказал он, пытаясь смягчить оскорбление. – А вы, сэр?..

– Саймон Кент.

Во взгляде Эллиота мелькнуло любопытство.

– Изобретатель?

В этот момент, вереща от удовольствия, в холл влетел Оскар. Он вскарабкался на Саймона и решительно устроился у него на голове.

Саймон нахмурился.

– Мистер Кент! – Камелия удивленно смотрела на Саймона, спускаясь по лестнице. На лице изобретателя было натянутое выражение, что вполне понятно, поскольку Оскар радостно перебирал его рыжие волосы. – Не ожидала так скоро вас увидеть.

Саймон уставился на нее, не в состоянии ответить. На ней было простое платье из бледно-зеленого шелка. Ткань омывала округлости ее груди и бедер, как дождь – плавные изгибы папоротника. Изящная кружевная оборка цвета слоновой кости украшала дразняще низкий вырез. Камелия не носила турнюра, не желая в домашней обстановке терпеть дискомфорт от модного наряда. Волосы с золотистыми прядями были уложены в свободную прическу, придававшую Камелии очаровательную мягкость. Снова Саймона захлестнул ее запах: аромат омытой летним дождем травы и цитрусовых. Когда он встретился взглядом с ее большими ясными серо-зелеными глазами, его пронзил жар. Саймон заволновался, словно его застигли врасплох.

Что, черт возьми, с ним происходит?

– Нам нужно поговорить, леди Камелия, – объявил Саймон, мужественно пытаясь обрести контроль над растревоженными чувствами. – Сейчас же.

– О чем? – спросил Эллиот.

– Мистер Кент изобретатель, Эллиот, – объяснила Камелия. – Я посетила его вчера, чтобы обсудить деловое предложение.

Эллиот с интересом посмотрел на Саймона:

– Вы планируете продать леди Камелии насос?

Саймон бросил на него оценивающий взгляд, который лишь подтвердил первое впечатление. Перед ним стоял избалованный английский джентльмен, это сквозило во всем—от высокомерного изгиба бровей до невыносимого блеска начищенных ботинок. Саймон тут же почувствовал неприязнь к Эллиоту, которая казалась несколько несправедливой. Если не считать того, что его светлость принял визитера за разносчика, он не сделал ничего, чтобы вызвать неприязнь к себе.

– Простите, Уикхип, но это дело касается только леди Камелии и меня. – Саймон перевел взгляд на Камелию.

– Я Уикем, – мягко поправил Эллиот. – И уверен, что леди Камелия не возражает, чтобы вы обсудили цель своего визита в моем присутствии, поскольку я один из ее старейших друзей.

– Сомневаюсь. – Взгляд голубых глаз Саймона был твердым и проницательным. – Однако если вы настаиваете…

– Лорд Уикем уже уходит, – перебила его Камелия.

Она не могла понять, почему Саймон откровенно сердится на нее. В конце концов, он уже знает, что она украла чертеж. Возможно, она вчера случайно уничтожила что-то крайне важное, когда опрокинула столы в его лаборатории.

– Увидимся на этой неделе, Эллиот, – сказала она, коснувшись его руки и провожая к двери. – Я обязательно сообщу тебе обо всех событиях и обстоятельствах, хорошо? – Она одарила его обнадеживающей улыбкой.

– Очень хорошо.

Камелии было ясно, что Эллиот неохотно оставляет ее с Саймоном, но понимает, что не может навязать ей свое общество.

– Мистер Кент, – вежливо кивнул Эллиот Саймону.

– Уикстед.

– Уикем.

– Ах да, конечно. – Саймона озадачило собственное желание уколоть Эллиота. – Простите меня.

– Всего хорошего, милорд. – Зареб проводил Эллиота и накрыл за ним дверь.

– Оскар, слезай сейчас же, – приказала Камелия и протянула к обезьянке руки.

Оскар улыбнулся и демонстративно покачал головой.

– Он всегда так дружелюбен? – поинтересовался Саймон, пытаясь отцепить обезьянку от своих волос.

– Вы Оскару понравились, – одобрительно кивнул Зареб.

– Я польщен, – сухо сказал Саймон.

Он наконец сумел освободиться от упрямой зверушки и посадить ее на пол.

– Давайте поднимемся в гостиную и выпьем чаю, мистер Кент? – предложила Камелия.

– Он уже готов, – добавил Зареб, стараясь соблазнить Саймона. – Со свежим имбирным печеньем. Оно такое хорошее. Я его только утром приготовил.

Камелия удивленно взглянула на Зареба, пытаясь понять, что это на него нашло. По отношению к бедняге Эллиоту африканец не проявил никакого гостеприимства, хотя знал его долгие годы. Неужели он не чувствует враждебности Саймона?