В толковании того, где провела это время Мона, было немало противоречий. Находились свидетели, подтверждавшие ее пребывание в клинике для душевнобольных, куда неизвестная пациентка попала в состоянии глубокой амнезии. Монахини ордена Искупления, ведущие замкнутый образ жизни в альпийском монастыре, не отрицали, что в течение нескольких месяцев опекали молодую женщину, не помнящую своего имени и пожелавшую скрыться от мирской суеты. Некий полусумасшедший актер, прославившийся лет десять назад в комических ролях, а затем спившийся, вдруг вылез на страницы прессы с утверждением, что Мона Барроу состояла все это время в его общине, или «семье», исповедовавшей культ наркотического забвения и свободных половых отношений. А его оппонент в лице репортера «Светских новостей» настаивал на том, что «признания» алкоголика, порочащие Мону, куплены Сандрой Керри.

Все это было настолько ужасно, что Сандра полностью исключила всякое общение с внешним миром, всерьез думая о том, чтобы скрыться в монастыре. Клинику осаждали репортеры, желавшие получить информацию у одной из главных героинь скандальной истории. Но Сандра упорно избегала встреч, будто дала обет молчания.

– «Существует только одна истинная версия – та, которую найдет нужным сообщить Берт Уэлси. Я присоединяюсь к любому его толкованию событий», – сказала она в самом начале и более не добавила к этому ни слова.

Она заставляла себя не обращать внимания на злые домыслы и не вспоминать о Берте, но это было гораздо сложнее, чем отказываться от интервью. Лишь общение с больными детьми, нуждавшимися в помощи Сандры, приносило ей радость. А страдания и боль маленьких подопечных заслоняли ее собственные. Принимая на себя обязанности медсестры, Сандра не предполагала, что сумеет по-настоящему увлечься своим делом. И вдруг оказалось, что «Кленовая роща», где Сандре была отведена уютная квартира в коттедже медперсонала, станет ее домом, заменит ей близких, родных, семью. А когда в клинику попала пятилетняя парализованная девочка, потерявшая родителей в автокатастрофе и сама чудом уцелевшая, Сандра так привязалась к ней, что решила оформить удочерение.

Теперь они гуляли втроем – Патрик, Сандра и маленькая Кетлин, уже научившаяся управлять детской каталкой.

Однажды перед самым Рождеством, когда вся компания по установившейся привычке уединилась на круглой площадке, к ним явился визитер.

– Сандра, там мсье Уэлси! – Воскликнул Пат и открыл рот от удивления.

– Привет. Какая симпатичная компания! У вас здесь весело. И зима… – Он собрал с парапета белый тонкий налет и, слепив снежок, запустил им в сосну. Снежный пластырь точно залепил выемку в коре – ту, что осталась от кусочка, пошедшего когда-то на изготовление игрушечного автомобильчика.

– А какие здесь славные девочки! – Берт подошел к Кетлин. – Тебя можно немного поносить на руках? Хватайся за шею, если не боишься. Я очень высокий.

Подхватив девочку, он помахал всем рукой:

– Мы посмотрим на самую большую елку в этом парке и скоро вернемся.

Сандра застыла, не вымолвив ни единого слова. В голове так звенело, что казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Какой-то верзила отобрал у меня малышку. Сказал, что он доктор и просил вернуть коляску. – Появившийся Берт растерянно пожал плечами. – Но елку мы успели посмотреть и даже хорошенько тряхнуть, чтобы посыпалась настоящая метель. А этот здоровяк…

– Знаю, знаю! Доктор Жуве – он очень любит порядок. – Воскликнул Патрик. – Он ведь не знает, что говорил с самым замечательным… – Парень замялся. – А скажите, мистер Уэлси…

– Вот что, парень, я расскажу тебе самые удивительные истории всех мировых гонок. Только вначале я хочу поговорить с Сандрой. – Берт подмигнул Патрику. – Ты меня понял? Совершенно наедине.

– Ага, мистер Уэлси, я уже исчезаю и заодно прихвачу каталку Кэт. Мое кресло самое быстроходное в мире…

– Я покажу тебе еще пару секретных приемов, как обойти соперника на поворотах… – Крикнул Берт вслед удаляющемуся по узкой аллее Пату.

Они молча посмотрели друг на друга, и Сандра отвела глаза. Облокотившись о парапет, она рассматривала зимние склоны и нарядный, предрождественский Гриндельвальд.

– По вечерам видно, как зажигаются цветные огни и даже светится здоровенная елка на центральной площади… У нас здесь тоже будет грандиозный праздник.

– Сандра… – Берт взял ее руку и, сняв пуховую перчатку, нежно поцеловал. – Это не просьба о прощении. Это благодарность за смех и праздник, который будет у твоих подопечных… Бессмысленно оправдываться – я просто не мог поступить иначе…

– Ты правильно сделал, что пожертвовал мной. Я сильная. Как видишь, хожу, бегаю и даже не спиваюсь. Кажется, мне удалось выжить. Хотя вначале это было непросто…

– Мне тоже. Но сейчас – еще хуже… Я надеялся быстро уладить все с Моной – я предлагал ей огромные деньги, оплачивал лечение в лучших клиниках мира. Мне нужно было ее согласие на развод. В конце концов, я решил, что обойдусь без согласия.

Суд и так расторг бы наш брак, несмотря на всю кампанию в прессе, которую затеяла Мона. Она наняла хорошего адвоката, и тот сумел объяснить ей, как должна вести себя жертва.

– Это естественно – ты богат. Мало кто мог бы удержаться от искушения отсудить у мужа-миллионера половину состояния. Мона не исключение.

– Ах, детка… Нам хватило бы и десятой части моих богатств… А в общем-то – и того домика, что взорвала Клер.

– А еще – твоего завода и этой клиники… Почему мы не можем быть вместе, Берт? – Сандра с мольбой подняла на него полные слез глаза. – Если бы ты знал…

Распахнув полы подбитой мехом куртки, Берт обнял ее и прижал к себе:

– Я все знаю, девочка. Ты никогда не покидаешь меня, ты всегда внутри, в моих мыслях, сердце, в моих мечтах и надеждах… Но этого так мало!

– И так жаль того, что уже никогда не случится.

– Случится! Пожалуйста, запусти свою ладошку под свитер. Чувствуешь, в кармане рубашки? Достань. – Берт надел на палец Сандры аметистовый перстень. – И никогда не снимай. Скоро я заберу тебя, детка…

В голосе Берта прозвучала мрачная угроза.

– Что ты задумал?

– Мона обещает покончить с собой, если я подам на развод. Значит, так тому и быть. Она сама выбрала свою участь.

– Нет, Берт! Разве мы сможем начать нашу жизнь у ее могилы, зная, что сами толкнули ее на этот поступок?

– А ты думаешь, я должен ждать, пока не задохнусь от тоски или какой-нибудь везучий парень не завоюет твое сердце?

– Мы должны подождать… А вдруг добрый Санта-Клаус привезет в своем сказочном мешке подарки и для нас?..

– Ты сама не веришь в то, что говоришь, детка. У тебя такой голос, словно ты уже отреклась от всего, смирилась…

– Смирение – подвиг. Или дар свыше. Может, его и просить у Санта-Клауса?

– Не смей так говорить, Сандра. Борьба труднее смирения. И я выбрал ее…

– Мсье Уэлси, скоро обед, я совсем замерз, пока караулил вас. Боялся, что вы сбежите… – Из-за кустов опасливо выглянул Патрик. – Не торопитесь, я буду ждать. Только вы не забудьте, пожалуйста, что обещали мне. А еще Кетлин уверяет, что вы хотели прокатить ее в замечательном автомобиле.

– Не стоило обнадеживать ребенка, Берт. Девочка потеряла родителей. Она просит у Санты вернуть ей мать. И, кажется, я знаю, как это сделать. – Сандра строго посмотрела на Берта. – Для меня это очень важно, и я очень постараюсь завоевать ее любовь.

– Да она и так в тебе души не чает! – С грустной насмешкой заметил Патрик. – Ни на минуту не отстает…

Берт насупился:

– А знаете, я завидую вам… Может, доктор Вальнер возьмет меня санитаром или тренером по езде на каталках?

– Вот было бы здорово! – оживился Патрик. – Но вначале расскажите совсем немного про себя. Это очень страшно – носиться на такой скорости – фю-ить!

Берт с мольбой посмотрел на Сандру, но она попятилась.

– Патрик, мсье Уэлси уже свободен. А у меня срочные дела в клинике. Я и так задержалась. – Сандра улыбнулась Берту. – С наступающим Рождеством, победитель!