— Хватит, — прошептала Тзигона. — Теперь тебе не выиграть.

— Выиграть? — озадаченно посмотрел спрайт. — Ты хочешь играть? — он отлетел прочь и вызвал несколько крохотных световых шариков, которыми начал жонглировать с невероятной ловкостью. Поймав светящиеся игрушки, Тзигона раздавила их ладонью.

— Никакой магии, — сказала она твердо. — То, что она может привлечь, тебе не понравится.

Спрайт опустился передохнуть на ветке рядом с ней и укрылся крыльями как плащом.

— Мне здесь уже не нравится. Холодно.

Тзигона прищурилась. В болоте было жарко как в бане. Она неожиданно поняла, какой опасности подвергает Спрайта, вызвав его сюда.

— Иди, — попросила она. — Улетай подальше из болота. Скоро мы поиграем.

Кроха пожал плечами и пропал. Глубоко вдохнув, Тзигона заставила себя успокоиться. Когда это более или менее получилось, она осмотрелась вокруг чувствами, всегда тонко настроенными на присутствие магии.

Ощущалось тончайшее прикосновение магии там, где был Спрайт. Не считая этого, болото было пусто. Почти ничего, кроме мягкого, размытого сияния шедшего из лагеря.

Но это точно не магия заклинания тишины. Нечто личное, «ощущение», уникальное для какого-то конкретного лица. Кто-то в лагере обладал магией, и, скорее всего не знал этого. Но знала Кива. Гончая знает, в ком есть магия, в ком нет. Скорее всего, эльфийка привела его в болото как приманку для ларакена. Возможно, Маттео. Кива полагала, что может делать все, что ей вздумается.

— Ошибаешься, — предупредила Тзигона и спустилась с дерева, полная решимости как никогда раньше. Воспоминания напоминали ей, как тяжело было выжить. Выживание само по себе редкое достижение. Однако сейчас настала пора для нечто большего.

Она углубилась в болото, ведомая гневом и решимостью не позволить Киве разрушить еще больше жизней.

Потянувшись раздвинуть лианы между двумя деревьями, она заметила упавшие на ладонь краски, словно осколок радуги там, где ее быть не могло. Она остановилась и повернулась вправо. Всего в пяти шагах стояла прозрачная, призрачная фигура.

Но дух не двигался, и Тзигона поняла, что имеет дело не с привидением — по крайней мере, не в обычном смысле.

У древнего болотного дуба стояла просвечивающая статуя прекрасной женщины, слишком красивой, чтобы быть человеком. Тонкая рука пропадала в коре могучего дерева, на лице навеки застыло выражение полное надежды, словно вот-вот будет обретена безопасность. Должно быть, дриада, решила Тзигона. Вдохнув поглубже, она двинулась дальше.

На пути Тзигоне попадались новые и новые призрачные формы существ, мгновенно лишившихся магии — и жизни. Дриады, среди листьев валялись крохотные тела спрайтов и пикси. Фавн, застывший в прыжке. И больше эльфов, чем она встречала во всех путешествиях по Халруаа.

Она видела прежде одну из этих хрустальных теней, и полагала, что такая судьба ждет лишь эльфов. Но правда распростерлась повсюду вокруг. Все создания магии становились жертвами болота. Неудивительно, что редко какому магу удавалось выбраться из Ахлаура!

Полу-предупреждающий, полу-насмешливый голос раздался в ее голове: "Это могла быть и ты".

Отбросив прочь мысленное изображение собственной просвечивающей тени, Тзигона углубилась в болото.

Маттео и Андрис шагали бок о бок, негромко переговариваясь обо всем, случившимся с момента их расставания, и о предстоящей задаче. Как ни старался Маттео, ему не удалось уговорить Андриса бежать из болота. Оставить же друга драться в одиночестве, он не мог.

Дело было не только в этом. Маттео взращивали с твердым ощущением предначертанной ему судьбы. Теперь оно было разрушено, и, лишенный собственных устремлений, он воспринял сверкавшее в глазах его друга. С ларакеном он сразится ради Андриса, не для Кивы. А когда битва закончится, он найдет способ разобраться с гончей.

Пронзительный крик прокатился по лесу, жутко сочетая в себе глубокий, пробирающий до костей рык и хищный визг. Далекий но мощный, он наполнил Маттео ветра, дувшие над заливом Тертал перед сезоном дождей.

Маттео и Андрис синхронно обнажили клинки.

— Где-то поодаль, — прошептал Андрис.

Кивнув, Маттео убрал кинжалы, и в это время над головой у него раздалось надоедливое жужжание. Он инстинктивно отмахнулся, и тут же, поняв ошибку, рухнул на землю, криком предупреждая остальных.

Темная, бурлящая туча шла на них, резко спикировала и в последний момент, чуть не столкнувшись с землей, взмыла вверх.

— Стирги? — пробормотал Андрис. — Что потом?

Сердитые и обманутые москитоподобные твари разорвали построение и закружились вокруг, выбирая добычу.

Маттео дернул ремень, которым к его рюкзаку привязывалась четырехфутовая пика. Схватив ее, вскочил на ноги, выставив оружие навстречу стиргу.

Гигантское насекомое с влажным звуком нанизалось на острие, скользя по крови, высосанной из какого-то несчастного лесного обитателя. Стирг остановился только натолкнувшись на перекладину копья. Длинное рыльце все еще дергалось в поисках добычи, даже в предсмертных судорогах.

Маттео увернулся, ударил, снова сделал выпад, еще раз, пока тушки гигантских москитов не заняли половину пики, затрудняя движения. Отбросив ее, он выхватил кинжалы, рубя по каждой подлетавшей твари.

Прочие дрались не менее яростно, а скоро у них появились союзники — сами стирги. Жажда пищи влекла насекомых к их собственным павшим сородичам, заставляя втыкать хоботки в распухшие брюшка. Они поглощали дважды-украденную кровь, и наполняли воздух смертоносным гулким напевом своей песни.

Столь предательское поведение возмутило Маттео. Он атаковал каннибалов, рубя и коля пока песня не умолкла. Тушки густым слоем усеяли землю.

По этому кровавому ковру подошел Андрис.

— Большая стая. И все же, на вооруженный отряд они могли напасть только в крайнем случае.

Маттео кивнул. Он наклонился к одному из бойцов — молодому джордайну, которого встречал прежде, но никогда не знал по имени. Его укусили два или три раза, и юноша был бледен как жертва вампира. Неподалеку валялась пика, набитая стиргами. Еще один трупик лежал рядом, из дыры в голове, на месте где было рыльце, сочилась жидкость. Сам хоботок торчал из груди джордайна. Он оторвал от себя насекомое, но слишком поздно; сверху из трубки пузырилась кровь, но поток на глазах утихал.

Андрис мягко закрыл юноше глаза. Затем поднялся, и приказал остальным продолжать путь. Земля под ногами становилась мягче, и скоро уступила место мелководью, по которому они пробирались в густой тени увешанных мхами деревьев.

Маттео наткнулся на кого-то и резко остановился, рефлекторно подняв руку поддержать того, кого толкнул. Ощутив смертельный холод, отдернул руку, и, щурясь в тусклом свете, рассмотрел полупрозрачные останки эльфа. За призрачной фигурой стояла другая; приспособившись к освещению, он заметил еще нескольких. Маттео счел бы их изящными статуями, не будь этого невероятного холода.

— Начинаю понимать, почему Тзигона предупреждала тебя, — изумленно покачал он головой. — Клянусь всеми богами! Ларакен — не обычный монстр.

— С каких это пор монстры стали обычными? — попытался пошутить Андрис, но во взгляде его, обращенном к призрачным фигурам, сквозила боль. — Пойдем.

Болото становилось все глубже, появлялись опасные провалы и глубокие бассейны. Когда они обходили один такой, Маттео показалось, что он видит в глубине зубцы огромной башни, но он не мог представить, как такое строение могло затонуть.

Пока он изучал напоминающий башню силуэт, вода забурлила. Он не успел выкрикнуть предупреждение, когда из воды — с водой — вынырнуло существо.

Похожее больше на гигантского медведя, чем на человека, мрачное и уродливое, а в водянистом теле лихорадочно кружила стайка маленьких злобных рыбок.

Маттео с криком указал на него.

— Водяная элементаль!

На мгновение бойцы застыли. С такими созданиями сражались магией и зачарованным оружием — ни того, ни другого у них не было.