Обогнув сцепившуюся пару, Яго напал на третьего, тот отбив удар ответил с высокого замаха. Приняв удар на меч, Яго пнул противника ногой в грудь, отталкивая его — прямиком на острие ждущего клинка Андриса. В последний момент джордайн отступил в сторону, позволяя «зомби» с плеском окунуться в воду. Поднялся тот весь мокрый, но облегченно улыбаясь. Учебные мечи не пускали кровь, но всех бойцов покрывали живописные синяки.

— Видите? — объявил Андрис. — Работая в команде можно одолеть большее число врагов. Давайте попробуем снова, теперь с четырьмя атакующими.

Джордайн вновь и вновь прогонял своих подчиненных сквозь это упражнение, оттачивая до совершенства смертельный танец выверенных движений. Он показывал им как биться против четырех и шести, как изменять структуру защиты и нападения в зависимости от противника — будь то люди, вайты или гули.

Картина одновременно впечатляла и беспокоила вемика. Он всегда был правой рукой Кивы, купившей его еще детенышем, слишком молодым, чтобы помнить законы прайда. Эльфийка стала для него единственной семьей. Что она приказывала, он выполнял, со всей своей непомерной силой и бесстрашием. Немногие люди или эльфы могли бы одолеть его в поединке. Что он умел, он умел превосходно.

Но Мбату начинал понимать, насколько ограничены его познания. О, он мог сражаться. В честной схватке мало кто сумел бы противостоять ему, тем более победить. Но меньше чем за месяц его переиграл один джордайн, и заменил другой.

Вемик заметил, как несколько человек пройдя по мелководью втыкают в грязь колья, на которые водрузили несколько соломенных фигур. Андрис расставил своих солдат по позициям, они окружили соломенных зомби словно охотящаяся стая волков, и начали смыкать круг. По его жесту, каждый бросил в воду перед собой пригоршню какого-то рассыпчатого вещества. Болото забурлило, из него повалил омерзительно пахнущий газ, извиваясь языками словно мертвенно-зелеными призраками. Один из бойцов швырнул в газ факел. Раздался резкий всасывающий звук, и болото окутало пламенем.

Огонь исчез почти так же мгновенно, как и появился. Единственным напоминанием о соломенных чучелах, из земли торчали обгорелые палки, на которых они висели. От зомби или гулей не останется и такого следа.

За его спиной подошла Кива, встала рядом, сморщив нос.

— Как идут тренировки?

— Джордайн знает свою нежить, — признал вемик. — Если его люди будут драться как он учит, они победят.

— Рада слышать. Это послужит хорошей практикой, — заметила она.

Мбату взглянул на нее с озадаченным выражением на львоподобном лице.

— Практикой?

— Для Ахлаура, — спокойно объяснила Кива. — Бойцы научатся войне в болоте, сражению с живыми мертвецами.

— А ларакен? — требовательно спросил Мбату. — Что подготовит их к такому врагу?

— Что может? — эльфийка пожала плечами. — Уверена, демон станет для них таким же сюрпризом, как в свое время стал для нас. К счастью, теперь мы готовы лучше.

— Мы? — подозрительно переспросил вемик. — Но ты не можешь идти туда.

— Видишь ли, дорогой Мбату, я, напротив, полагаю что должна.

Низкий, сердитый рык поднялся в горле вемика.

— Ты не можешь, — возразил он с яростью. — Ларакен питается магической энергией. Сколько магов ты отправила в болото? Сколько их уцелело — единицы, и те совершенно лишились магии и рассудка — словно попали под заклинание безумия. Что случится с тобой, если мы отправимся в это место?

Медные пальцы гончей мягко прошлись по его напряженной линии челюсти.

— Не бойся за меня, Мбату. Я узнала немало секретов болот. Говорила я тебе когда-нибудь, как был побежден чародей Ахлаур? Нет? Его утащило на элементальный план воды то самое создание, которое он вызвал чтобы помочь создать ларакена.

— Да. И что?

— То, что остались крохотные врата. В них втекает вода, а с ней энергия элементального плана. Именно эта щель, ее магия поддерживает ларакена, делает его зависимым от болота. — Она жестко улыбнулась. — Если я закрою врата, ларакен вынужден будет искать другое обиталище.

Хвост вемика гневно хлестнул по земле.

— Но как? Пусть мы затащим в болото сотню джордайни, но ларакена все равно притянет к тебе!

Лицо гончей застыло ледяной маской.

— Почему, думаешь, мы гоняемся за дочерью Кетуры? Если она настоящая дочь своей матери, она сумеет призвать ларакена.

— А ее мать?

— На Кетуру у меня есть другие виды, — голос Кивы не допускал возражений. — Нам нужна Тзигона.

Гончая умолкла и погрузилась в раздумья.

— Вполне может статься, Тзигона все еще не считает себя свободной от ее так называемого долга чести к Маттео. Если тому будет грозить беда, она может решить, что обязана вмешаться.

— Да, — наконец решительно поставила точку Кива, — Пора чуть усложнить жизнь нашему джордайну.

— А если это не поможет?

Гончая послала своему слуге легкую, холодную усмешку.

— В самом худшем случае, ты по крайней мере получишь долгожданную месть.

В последующие дни Маттео проводил много часов с Прокопио Септусом. Он находился рядом с магом в Элизиуме, гигантском здании из розового мрамора, где располагались городские органы власти. Когда Прокопио заканчивал со своими обязанностями лорда-мэра, они обычно поднимались в небо. Для Маттео это стало любимым времяпровождением, и он быстро осваивал науку пилотирования небесного корабля. Вечера представляли собой череду роскошных публичных мероприятий — банкетов, фестивалей, концертов. Будучи лишь одним из нескольких джордайни на службе Прокопио, от Маттео не требовалось присутствовать на каждом. Он и прочие советники встречались на восходе солнца каждый день, обменяться идеями и выработать стратегии, которые послужат их патрону.

Маттео надеялся, что эти встречи вернут чувство братства, привычное ему во время пребывания в Доме джордайн, — в конце концов, некоторые из этих людей учились в Колледже когда он был мальчишкой. Но, по-видимому, его коллеги были слишком поглощены грызней за положение. Маттео явственно осознавал собственное положение новичка, и как ни старался, не мог ничего изменить. Каждое утро начиналось в кругу одетых в белое людей, мерящих его полными открытого недовольства взглядами.

Мало-помалу он начал понимать и причину. С Прокопио он общался чаще, чем любой из джордайнов кроме Зефира, старшего советника чародея. Хуже того, старый эльф взял на себя роль учителя Маттео. Каждое утро после совещания джордайни, Зефир и Маттео проводили час прогуливаясь в садах виллы, и обсуждая текущую ситуацию.

Как и предсказал Зефир, Прокопио организовал еще несколько тестов мастерства и познаний Маттео. Молодой джордайн прошел их все с легкостью. Скачки на необъезженной лошади не представляли никакого труда после Сайрика. Когда маг-'наемный убийца' ворвался заклинанием в обеденные покои Прокопио, юноша припомнил уроки Тзигоны, и спокойно отбил солнечную стрелу зеркально начищенным днищем бронзовой тарелки. Прокопио взвыл от хохота при виде нанятого волшебника, катающегося по полу от боли, и послал Дранклиша, джордайна, бывшего до появления Маттео вторым в ранге после Зефира, словно посыльного мальчишку за священником Мистры, чтобы вылечить несчастного. Именно тогда положение Маттео в доме окончательно утвердилось, поскольку всем стало ясно, что юный джордайн предназначается на смену Зефиру. Тесты окончились, а вместе с ними и надежда Маттео отыскать друзей среди прочих советников.

Дни бежали, полные дел, но время от времени в его мысли врывалась картина маленького лица с заостренными чертами, большими коричневыми глазами и задорной улыбкой. Он не ожидал еще когда либо увидеть Тзигону. Последние слова обращенные к нему подразумевали, что она считает свой загадочный долг оплаченным. Маттео не понимал, что по ее мнению она такого сделала, и не раз огорчался, что не может задать ей этот вопрос.

Но его дни быстро выстраивались в упорядоченную линию, подобающую жизни джордайна и не тревожимую «помощью» неблаговидных уличных бродяжек. Каждый день после полета на небесном корабле, Маттео и Прокопио уединялись в кабинете мага. Страстью чародея были стратегические игры, так что Маттео приходилось без конца сражаться с ним в шахматы, замки и сложные карточные игры.