– Послушай, я хочу кое о чем с тобой договориться, – обратился он к ней. – Или ты сию же минуту заканчиваешь свое представление, или я остановлюсь и отшлепаю тебя. Ты меня слышишь?

На какое-то мгновение девочка затихла, и он даже подумал, что она все-таки не забыла родного языка.

– Так и знай, Сюзанна, отшлепаю!

– Т'сана!

– Что ж, оба имени по-своему хороши, да и звучат похоже, – отозвался он и, чувствуя, что затекли ноги, сел иначе, затем, отпустив девочку на секунду, хотел было и ее передвинуть к середине седла, но тут же вскрикнул от боли: – О-о-й! Проклятье! Какого черта ты это сделала?

Она вцепилась в его руку зубами и сжала челюсти мертвой хваткой. Он почувствовал, как по локтю стекает кровь, и понял, что просто так высвободиться не удастся. Она еще, не дай бог, насквозь прокусит ему руку. Он ухватил ее за нос и крепко защемил его между пальцами.

– Посмотрим, сколько ты выдержишь, – процедил он сквозь зубы и добавил с угрозой в голосе: – Думаешь, Тондехвахка будет терпеть твои выходки? Как бы не так!

В конце концов она разжала зубы, а он отпустил ее нос.

– Если бы ты только знала, через что пришлось пройти твоей маме, чтобы освободить тебя из неволи! Да она, прежде чем найти тебя, заглянула в лицо каждому ребенку на всем этом громадном пространстве от реки Кончо до здешних мест. Ты должна быть благодарна ей за это и понимать, что это для тебя значит. Она страшно из-за тебя переживала, Сюзанна.

– Т'сана!

– Должен тебе сказать, что ты не всегда была такой дикаркой. Было время, когда ты, маленькая белая девочка, жила на ферме у реки Сан-Сабы с мамой, папой и крошечным братиком. Думаю, жилось тебе тогда очень даже неплохо, правда?

По характерной линии ее напрягшихся плеч он мог с уверенностью сказать, что она только и ждет, когда же он допустит еще один промах, чтобы снова напасть. Но он больше не доставит ей такого удовольствия. Теперь он был начеку, хотя и продолжал говорить не переставая.

– Твоего младшего братика звали Джоуди – Джоуди Брайс, а твое имя в то время было Сюзанна Брайс. Маму твою звать Энн, хотя все называют ее Энни. Ну а той кукле, которую я тебе подарил, но которая на самом деле была когда-то твоей, ты сама дала имя Молли.

Хэп вряд ли смог бы сказать, как долго говорил таким образом; он знал лишь, что за все время пути не промолчал и двух секунд кряду. Когда он наконец добрался до того места, где их ждала Энни, из-за горизонта уже выкатывалось раннее летнее солнце. У Хэпа было такое чувство, что болит каждая жилка и каждая косточка его тела, но нельзя было терять ни секунды. Единственное, что он мог себе позволить, – это наспех перекусить и слегка размять вконец затекшие ноги.

Энни давно уже не спала и, как только завидела их, бросилась бежать навстречу по густой росистой траве. Ему достаточно было увидеть ее лицо, чтобы в полной мере почувствовать, что ради нее стоило и не так рисковать. А она, взяв коня под уздцы, молча стояла и, с трудом сдерживая слезы, смотрела на девочку.

– Ну вот, привез твою дочь, Энни. Она слегка притомилась, потому что всю дорогу кричала без умолку, а в остальном она в прекрасной форме.

– Сюзанна? – тихо произнесла Энни и коснулась ноги ребенка.

Девочка тотчас же вышла из полузабытья, в которое незадолго до этого впала, и вновь начала брыкаться.

– Будь осторожна, от нее можно ожидать чего угодно, – предупредил Хэп и, взглянув на Сюзанну, строго проговорил: – А ну-ка прекрати сейчас же!

– Ты выглядишь смертельно усталым, Хэп, – озабоченно произнесла Энни.

– Да нет, я в порядке, – ответил он и, соскользнув с седла на землю, протянул руки за Сюзанной. Когда он снимал ее со спины Реда, одеяло сползло, и он увидел, что она по-прежнему прижимает к себе куклу. Некоторое время девочка с опаской взирала на него своими голубыми глазами, затем доверчиво приникла к его рукам. – Ну вот, так-то лучше. И знаешь, ты почти такая же хорошенькая, как твоя мама.

Он поставил ее на ноги и перевел взгляд на Энни:

– Знаешь, я бы не отказался выпить немного кофе, если, конечно, он у тебя есть.

Она кивнула:

– Кроме того, я сварила маисовую кашу. Надеюсь, она похожа на то варево, которое приготовила бы Асабети, и Сюзанна не откажется ее есть.

– Я тоже надеюсь. И вот еще что: прежде чем отправляться в путь, тебе надо каким-то образом избавить ее от вшей. Ну и вымыть хоть немного – ты только взгляни на нее.

Он зевнул, бессильно опустился на землю и, откинувшись, прислонился головой к стволу дерева.

– Ты уверен, что чувствуешь себя нормально?

– Я только посижу пару минут с закрытыми глазами, – едва внятно пробормотал он, – а потом мы сразу поедем.

Когда он проснулся, солнце уже было в зените, и от травы поднимался влажный пар. Он протер глаза, оглянулся вокруг, с усилием встал на ноги. Энни сидела у края одеяла, натянув на колени юбку, и тихонько напевала, а Сюзанна спала, лежа на животе и обняв одной рукой куклу, а другой Паучка. Хэп размялся, чтобы уменьшить боль в затекших плечах, и подошел к ним поближе.

Энни успела отмыть девочку от грязи, привела в порядок и надела на нее чистую рубашку Хэпа. Теперь, когда волосы Сюзанны были чисто вымыты, он заметил, что они тоже светлые, хотя и темнее, чем у Энни. Во сне девочка выглядела таким трогательно невинным и прелестным ребенком, каких ему до этого еще никогда не приходилось видеть, и он почувствовал, что к горлу подкатывается комок.

– Бог ты мой, до чего же она преобразилась! – воскликнул он.

Энни обеспокоенно посмотрела на него и сказала:

– Она ничего не помнит, Хэп, абсолютно ничего, и мне лишь остается надеяться, что это временное явление. Когда я начала говорить с ней по-команчски, она сразу же успокоилась, и я продолжала разговаривать с ней на смеси из двух языков, рассказывая о себе, Джоуди и Итане на команчском наречии и перемежая рассказ песнями на английском языке – из тех, которые я когда-то пела ей и Джоуди.

Она судорожно вздохнула и взволнованно произнесла:

– Проживи хоть сто лет, все равно не забуду, как много ты для меня сделал, Хэп. Я никогда не смогу тебя отблагодарить!

– Считай, уже отблагодарила, Энни. Причем с лихвой.

– А ну-ка иди сюда, Роза Команчей, – проговорил Хэп, беря девочку из рук матери. – Думаю, кое-кому будет очень любопытно на тебя посмотреть.

Кора Спренгер поджидала их на крыльце, но не выдержала и, прежде чем Хэп ссадил Энни на землю, бросилась через весь двор им навстречу.

– Господи, если б вы знали, до чего я рада вас видеть! – воскликнула она, но, увидев Сюзанну, осеклась и, вытирая нахлынувшие слезы, взволнованно произнесла: – Ах, Энни… вы все-таки нашли ее!

– Скорее не я, а Хэп.

– Похоже, Хэп, дела у тебя обстоят неплохо, – проговорил появившийся в этот момент Уилл Спренгер. – Ну как, нога тебя не подводит?

– Вроде нет.

– А хромаешь меньше?

– Как будто.

– Уилл, посмотри, это Сюзанна, – сказала Кора. – Им удалось отыскать ее.

– Ах, какая хорошенькая девчушка! – произнес Спренгер, заметивший наконец Сюзанну, смотревшую на него с забавно сосредоточенным видом. – И до чего же похожа на маму! Скажи, а что это у тебя такое?

– Представьте себе, котенок, – ответил за нее Хэп.

– Котенок?

– Ну да, и везем мы его аж из Сан-Сабы, док.

– Бог ты мой!

– Хотя должен признать, – добавил ради справедливости Хэп, – что все это время он держался на удивление молодцом. Последние три дня, с тех пор как мы нашли Сюзанну, она не давала ему ни минуты покоя, но он ни разу не поцарапал ее.

– Скажите на милость!

– Я и сам удивляюсь. И вообще, он нам здорово помогает с ней сладить.

– Ну и как, она к вам привыкает?

– Всякое бывает, но в целом заметен большой прогресс, – и, как бы ища подтверждения своим словам, он взглянул в ту сторону, где стояла Сюзанна, доверчиво держась за руку Энни. – Уверен, со временем все наладится. Она оказалась далеко не такой необузданной, каким когда-то был Клей. Я бы даже сказал, она скорее застенчива, хотя, думаю, и это поправимо. Возможно, когда она снова заговорит по-английски, я буду еще жалеть о тех временах, когда она была молчаливой.