Хэп посадил Паучка на плечо и, потершись щекой о его шелковистую шубку, сказал:

– Небось будешь чертовски рад, когда наконец вернешься туда, где тебя не будут больше держать на привязи, а, дружище? Ну так вот, ждать осталось недолго. Зато придется тебе, – предостерег он котенка, – познакомиться с одной нецивилизованной маленькой девочкой, которая только и будет что тормошить да мучить тебя. Впрочем, так тебе и надо, приятель.

Возвращаясь назад с сидящим на плече котенком, который невозмутимо умывался, облизывая лапу и водя ею по шерстке над ухом, Хэп поймал себя на мысли о том, что становится чересчур сентиментальным. И в самом деле: решив уехать украдкой под покровом ночи, он чуть ли не мучился угрызениями совести из-за того, что не поставил в известность Молодого Быка. Но говорить об этом кому бы то ни было – даже ему – было неосторожно: слишком они с Энни близки к тому, чтобы освободить ее дочь.

По всей видимости, они ехали в северном направлении, к каньону Тьюл. Следуя за Асабети и ее семьей на достаточно почтительном расстоянии, они в то же время старались не упускать их из виду. Примерно через каждый час, когда на пути попадался подходящий холм, Хэп взбирался на его вершину и с помощью подзорной трубы убеждался, что индейцы не ушли слишком далеко вперед.

– Ну что ж. Если до наступления ночи они не примкнут к какой-нибудь другой группе индейцев, то откладывать больше не будем, – сказал он Энни, спустившись с очередного холма. – Когда они остановятся на ночлег, мы их обгоним, затем я вернусь назад за девочкой, а ты будешь нас ждать. Возвращусь я примерно под утро, и к этому времени ты должна быть готова сразу же отправиться в путь.

– Хэп, я поеду с тобой.

– Исключено. Нам понадобится хотя бы одна отдохнувшая лошадь для тебя и Сюзанны. А кроме того, тебе не помешает немного поспать, потому что если Васека сообразит, в каком направлении мы поехали, нам придется нестись сломя голову, а для этого тебе нужны будут силы.

– Надеюсь, мы отсюда направимся прямо в Сан-Сабу?

– Нет. Во всяком случае, не сразу. Поскольку мы из-за них забрались черт знает как далеко на север, нам, чтобы ехать прямиком, пришлось бы возвращаться через всю Команчерию. И я думаю, надо заставить их поверить, что мы так и сделали, а самим повернуть на Форт-Силл. Там мы можем остановиться на несколько дней у доктора Спренгера, и у тебя будет время для того, чтобы попытаться приручить Сюзанну. – Он старался не думать о том, насколько устал. Прищурившись, он взглянул на предвечернее солнце и продолжал: – А это, Энни, может оказаться далеко не просто. Думаю, она не будет умирать от счастья, что мы забрали ее у команчей. Скорее всего, нам придется тащить ее с собой силой, и она всю дорогу будет брыкаться и визжать.

Она и сама в глубине души понимала, насколько он прав, но очень уж не хотелось в это верить.

– Не забывай, Хэп, она моя дочь.

– А ты не забывай, что она пробыла у них чуть ли не половину своей жизни. И даже после того, как мы привезем ее домой, пройдет еще бог знает сколько времени, прежде чем она начнет вести себя, как подобает белому человеку.

– Да, я понимаю.

– Ты в этом уверена? Я еще не забыл, как вел себя Клей, когда я увез его от индейцев. Он возненавидел меня за это. Черт, я даже не решался поворачиваться к нему спиной – боялся, что он может меня убить.

– Я сделаю все, Хэп, чтобы она вспомнила меня поскорее. Ну и, конечно, Итана и Джоуди тоже.

– Хотелось бы надеяться, Энни.

– Скажи, а почему ты об этом заговорил?

– Просто хочу заранее тебя подготовить, чтобы ты не слишком переживала, если не все окажется так, как бы тебе хотелось. Придется набраться терпения и смириться с тем, что она уже не та девочка, какой была почти четыре года назад.

– Ты думаешь, я сама этого не понимаю? Но как бы они ни старались ее изменить, она все равно остается моей дочерью. И никаких прав они на нее не имеют.

– А разве я отрицаю это? Я хочу лишь сказать, что мы для нее чужие и останемся ими еще долгое время.

Он продел здоровую ногу в стремя, затем, морщась от боли, перенес другую через спину лошади и сел в седло.

– Но я здесь для того, чтобы помочь тебе. Думаю, у меня в этом опыта побольше твоего.

– И все равно, будь как можно осторожнее. Обещаешь?

– Я не это имел в виду, – и он улыбнулся уголком рта. – Я хотел сказать – со временем она поймет, что ты ее мать, что она твоя плоть и кровь. Но я хотел бы добиться, чтобы она почувствовала себя и моей дочерью.

– Ни на минуту не сомневаюсь, что так оно и будет, – сказала она, нежно улыбнувшись в ответ. – Если ты будешь с ней хотя бы наполовину так же добр, как был со мной, она просто не сможет не полюбить тебя.

Хэп крался к месту стоянки команчей под спасительным покровом темной безлунной ночи. Уверенные, что за ними никто не следует, Васека и Асабети посчитали излишним охранять лошадей или принять какие-либо меры предосторожности против неожиданного нападения. А из-за жары они предпочли спать под открытым небом и не стали устанавливать типи. На такое удачное стечение обстоятельств Хэп не мог и рассчитывать.

С индейцами было больше десятка лошадей, и одна из них, молодая пегая кобылка, почуяв приближение человека, беспокойно заржала. Подобравшись к ней как можно ближе, Хэп перерезал привязь, затем поспешил к другим лошадям. Васека заворочался во сне и что-то пробормотал, но Хэп, замерев на мгновение, снова принялся перерезать веревки и считать отпущенных им на волю лошадей. Тринадцать. Да, кажется, все.

Тогда он опустился на колени и на четвереньках приблизился к спящим. Переползая от тюфяка к тюфяку, он старался определить, кто где лежит. Первым был Васека, за ним Асабети с младенцем, потом мальчик. Сюзанна лежала позади всех, возле погасшего костра. Первым делом он закрыл ей ладонью рот, потом, накинув на голову перепуганной, отчаянно вырывающейся девочки одеяло, которым она была укрыта, подхватил ее, вскочил на ноги и бросился бежать.

– У-уф! – Васека скатился со своего тюфяка и схватил ружье, а Асабети пронзительно закричала. Мальчик бросился бежать куда глаза глядят, пытаясь спрятаться, но натолкнулся на мать и сбил ее с ног. Васека выстрелил Хэпу вслед, и тот, прячась за спинами лошадей, открыл ответную стрельбу, чем обратил испуганных животных в паническое бегство. Добежав до места, где его ждал Ред, Хэп положил Сюзанну поперек седла и вскочил на коня. Обезумевшая от ужаса девочка попыталась перевалиться на другую сторону, но он затащил ее на переднюю луку седла, продел под хрупкое тельце руку и крепко прижал к себе.

Засунув кольт в кобуру, Хэп резко ткнул шпорами в бока лошади, и та молнией понеслась к месту, где ждала их Энни. Сзади, быстро удаляясь, раздавались выкрики Васеки, сзывавшего разбежавшихся лошадей. Сюзанна все время отчаянно извивалась и била ногами, норовя вырваться из его рук, и если бы он не держал ее, она, чего доброго, могла бы и укусить. В довершение всего она то пронзительно визжала, то кричала что-то по-команчски, уже почти охрипнув.

Перебравшись через ручей, он поднялся по узкому ущелью, потом круто повернул в другую сторону и некоторое время ехал на юг, оставляя достаточно следов, чтобы сбить Васеку с толку и заставить ехать в этом же направлении. Достигнув проторенной каменистой дороги, он повернул в противоположную сторону, на сей раз на север, и, добравшись до того места, где кончалась скалистая порода, поехал дальше по иссушенной солнцем, твердой земле. Через какое-то время он остановил коня и прислушался, но в истошных воплях Сюзанны тонули любые звуки.

– Эй, может быть, хватит? – сердито произнес он. – Советую прекратить этот визг, иначе придется заткнуть тебе рот платком.

Его слова не произвели на нее ни малейшего впечатления. Если она и понимала по-английски, то никак этого не показывала. А те слова, которые она непрерывно выкрикивала на команчском наречии, он бы не хотел понимать.