– Чего-чего? – не понял я.

Мужчина что-то буркнул насчет «грабежа среди белого дня» и еще добавил, что, дескать, «за ними нужен глаз да глаз».

Я огляделся.

– С чего это? Нормальные вроде люди.

Он фыркнул.

– Жулье проклятое… тащат чего ни попадя. – Он встал и протянул руку. – Боб Сала, штатный фотограф. А ты чего сегодня приперся?

– Ищу, где бы поесть.

Он улыбнулся.

– На мели, что ли?

– Да нет, денег хватает… Просто не могу найти ресторан.

Боб упал обратно в кресло.

– Считай, тебе повезло. Здесь первейшее правило такое: держись подальше от ресторанов.

– А почему? – спросил я. – Дизентерия?

Он рассмеялся.

– Дизентерия, лобковые вши, гонорея, сифилис… да здесь что угодно можно подцепить. – Он поглядел на часы. – Обожди-ка минут десять, и я отвезу тебя к Алу.

Я сдвинул фотоаппарат чуток в сторону и присел на край столешницы. Боб опять впился взглядом в потолок, время от времени почесывая жесткую, кудрявую шевелюру и, судя по всему, уплывая мыслью в более счастливую страну, где есть хорошие рестораны и нет жулья. Здесь он смотрелся как бы не к месту: напоминал скорее билетера на карнавале где-нибудь в Индиане. Плохие зубы; побриться бы не мешало; грязная рубашка, а башмаки, верно, отыскал у старьевщика.

Мы посидели молча, потом из офиса на том конце зала вышли двое мужчин. Один из них оказался тем верзилой-американцем, что давеча воевал на улице, а второй был лысым коротышкой, очень говорливым и склонным жестикулировать обеими руками.

– Это кто? – спросил я Боба, показывая на высокого.

Он повернул голову:

– Который рядом с Лоттерманом?

Я кивнул, решив, что коротышка и был пресловутым Лоттерманом.

– Его фамилия Йимон, – сказал Сала, поворачиваясь обратно к столу. – Новенький… Появился две-три недели назад.

– Я сейчас видел, как он на улице дрался. Там толпа пуэрториканцев на него напала, прямо у входа.

Сала покачал головой.

– Охотно верю. Потому что он псих! – Фотограф сам себе покивал. – Наверное, сцепился к ихним бандитским профсоюзом. У нас тут сейчас какая-то «дикая» забастовка… а почему да отчего, никто понятия не имеет.

В этот миг Лоттерман крикнул через всю комнату:

– Сала, ты чем занимаешься?

Тот даже головы не повернул.

– Ничем. Через три минуты сваливаю.

– А это кто с тобой? – спросил Лоттерман, подозрительно зыркая в мою сторону.

– Судья Крейтер[10], – бросил Сала. – Глядишь, и репортажик сбацаем.

– Судья… что-что?! – Лоттерман двинулся к столу фотографа.

– Не важно, – сказал Сала. – Его зовут Кемп, и он утверждает, что намерен на вас работать.

Лоттерман выглядел ошарашенным.

– Судья Кемп?.. – пробормотал он. Затем расплылся в улыбке и вытянул обе руки вперед. – Ах да! Кемп!.. Рад вас видеть. Вы когда приехали?

– Сегодня утром, – ответил я, спрыгивая со столешницы, чтобы пожать ладонь. – Только почти весь день проспал.

– Отлично! Очень умная мысль. – Он энергично покивал. – Что ж, надеюсь, вы готовы и рветесь в бой.

– Не сейчас, – сказал я. – Мне поесть надо.

Лоттерман рассмеялся.

– Да нет, я про завтрашнее. Нынче вечером я вас запрягать не буду. – Он опять рассмеялся. – Конечно, ребята, питайтесь на здоровье, вы мне еще нужны. – Он улыбнулся фотографу. – Я так понимаю, Боб собрался показать вам город, а?

– Ясное дело, – кивнул Сала. – Как всегда, за счет конторы?

На это Лоттерман издал нервный смешок:

– Боб, ты знаешь, что я имел в виду… Старайтесь только вести себя в рамках приличий.

Он повернулся и помахал Йимону, который стоял посреди комнаты, критически разглядывая разъехавшийся шов под мышкой.

Йимон подошел к нам скользящей походкой кривоногого ковбоя и вежливо улыбнулся, когда Лоттерман меня представил. Высокий парень, с лицом то ли нахальным, то ли… даже не знаю, как сказать.

Лоттерман потер ладошки.

– Вот так-то, Боб, – ухмыльнулся он. – Команда подбирается что надо, а? – Он шлепнул верзилу по спине. – Старина Йимон только что надавал тумаков коммунистическим ублюдкам. Дикари… Под замок бы их упечь.

Сала кивнул:

– Вскорости они кое-кого из нас укокошат.

– Не надо так, Боб, – пожурил его Лоттерман. – Все будут живы и здоровы.

Сала неопределенно пожал плечами.

– Сегодня я насчет этого дела звонил комиссару Рогану, – пояснил Лоттерман. – Мы не можем больше закрывать глаза на такие вещи.

– Золотые слова. И к черту комиссара Рогана. Что нам надо, так это несколько парабеллумов. – Сала поднялся и надел пиджак, что висел у него на спинке кресла. – Ладно, пора идти. – Он взглянул на Йимона. – Мы собрались к Алу… Ты голоден?

– Подскочу попозже, – ответил Йимон. – Надо забежать, проведать Шено. Поди, спит еще.

– Ладно, – опять сказал Сала. Он поманил меня к двери. – Давай. Выбираться будем через черный ход. Не люблю я мордобои.

– Поаккуратней там, ребята! – крикнул Лоттерман нам вслед.

Я проследовал за Бобом в коридор. В конце коридора обнаружилась лестница, что привела нас к железной двери. Сала сунул в щель у замка перочинный ножик и отжал ригель. Дверь распахнулась.

– Снаружи так не получится, – сообщил он на ходу.

Выяснилось, что Сала водил крошечный проржавевший «фиат» с откидным верхом. Мотор заводиться отказался, так что мне пришлось вылезти и подтолкнуть машину сзади. Наконец, стартер сработал, и я прыгнул внутрь. Двигатель до того натужно ревел на подъеме, что я решил было: не доедем. Впрочем, автомобильчик мужественно перевалил через вершину, и тут его ждала очередная крутая горка. Боб вроде и не беспокоился, только вовсю орудовал рычагом переключения передач, когда мотор хотел заглохнуть.

Мы припарковались перед «Аловым двориком» и прошли вглубь, к патио.

– Я возьму себе три гамбургера, – объявил Сала. – Ничего другого тут не подают.

– Годится. Лишь бы побольше.

Боб вызвал повара и сказал ему, что мы хотим шесть штук.

– И два пива, – добавил он. – Одна нога здесь, другая там.

– Я бы рому взял, – сказал я.

– Два пива и два рома, – крикнул Сала. Затем он откинулся на спинку стула и зажег сигарету. – Так ты репортер?

– Типа да.

– А сюда зачем решил податься?

– Отчего бы и нет? – ответил я. – Карибы вовсе не самый отстой.

Он хмыкнул.

– Тут тебе еще не Карибы… Хочешь туда, езжай дальше на юг.

Повар тем временем уже семенил к нам с выпивкой.

– А до этого ты где был? – спросил Сала, принимая пиво с подноса.

– В Нью-Йорке, – сказал я. – А еще раньше в Европе.

– Где в Европе?

– Да везде… В основном Рим и Лондон.

– «Дейли американ»! – полувопросительно воскликнул Сала.

– Ну да, – сказал я. – Подменял одного типа на шесть месяцев.

– А ты знаешь такого Фреда Баллинджера?

Я кивнул.

– Так вот он здесь. Богате-ет…

Я простонал:

– Господи, вот ведь сукин-то сын, а?

– Ты его еще увидишь, – пообещал Сала с кривой ухмылкой. – Он частенько у нас ошивается.

– Чего ради? – нахмурился я.

– К Доновану подкатывает. – Боб издал смешок. – Заверяет, будто вел-де спортивную колонку в «Дейли американ».

– Да бездельник он, – сказал я.

Сала расхохотался.

– Донован как-то раз спустил его с лестницы… так что тот пока носу не кажет.

– Вот и хорошо. А этот Донован, он кто? Спортивный редактор?

Боб кивнул.

– И пьяница. Вот-вот заявление подаст, «по собственному».

– Почему?

Он расхохотался.

– Да потому! У нас все увольняются – и ты тоже уйдешь. Мало-мальски нормальный человек тут корячиться не будет. – Боб покачал головой. – Народ бежит, как мухи дохнут. Я вот дольше всех продержался… кроме разве что Тиррелла, нашего редактора городской колонки… Да и он вскорости свалит. Лоттерман об этом пока не знает… что нам всем придет каюк. Тиррелл-то ведь единственный остался, кто умеет работать. – Он коротко рассмеялся. – Погоди, увидишь главреда – этот вообще заголовок на полосу сочинить не может.