Градски увел свою банду, и когда час спустя они снова показались, то были похожи на похоронную процессию. Макс чуть не плакал, он с трудом проговорил:

– Я думаю, мы должны рассмотреть ваши замечания внимательней.

Спустя три дня они пришли к соглашению.

Дафф разлил выпивку и дал каждому стакан.

– За новую компанию «Сентрал Рэнд Консолидейтид». Мы долго договаривались, джентльмены, но произвели на свет дитя, которым можно гордиться.

Градски получил контроль, но это дорого ему обошлось.

Торжества по случаю рождения «СРК» состоялись в главном зале Йоханнесбургской фондовой биржи – 10 процентов акций новой компании были выставлены на торги.

Задолго до начала торгов толпа запрудила биржу и улицы на квартал во все стороны от нее. Президент биржи прочел устав «Сентрал Рэнд Консолидейтид»; в соборной тишине каждое его слово было хорошо слышно в гостиной для членов правления.

Зазвонил колокол, но все продолжали молчать.

Главный клерк Градски робко нарушил ее:

– Продаю акции СРК.

Это была почти бойня – двести человек одновременно захотели купить у него акции. Протянутые руки вначале разорвали на клочки его пиджак, потом рубашку; он потерял очки, которые превратились в стеклянный порошок под ногами. Десять минут спустя он сумел выбраться из толпы и доложить хозяевам:

– Я смог их продать, джентльмены.

Шон и Дафф рассмеялись. И не без причины: за эти десять минут их тридцать процентов акций СРК подорожали на полмиллиона фунтов.

В этом году рождественский ужин в гостинице Канди был несравненно лучше такого же ужина пятилетней давности.

За одним столом сидели семьдесят пять человек, и к трем часам, когда ужин закончился, только половина их держалась на ногах. Шон, держась за перила, поднялся на второй этаж и торжественно сказал Канди и Даффу:

– Я люблю вас, люблю обоих от всей души, но сейчас я лягу спать.

Он оставил их и двинулся по коридору, ударяясь о стены, как бильярдный шар, пока рикошетом не залетел в свою спальню.

– Пожалуй, тебе стоит проверить, как он, Даффорд.

– Пьяный слепой ведет другого пьяного слепого, – неразборчиво пробормотал Дафф и, также с помощью стен, отправился по коридору за Шоном. Шон, сидя на краю кровати, сражался с башмаком.

– Ты что надумал, приятель? Сломать лодыжку?

Шон милостиво улыбнулся ему.

– Входите, входите, все четверо. Выпейте!

– Спасибо, у меня с собой.

Дафф, как заговорщик, закрыл за собой дверь и достал из-под пиджака бутылку.

– Она этого не видела, она не знает, что у ее маленького Даффорда большая прекрасная бутылка во внутреннем кармане.

– Не поможешь мне снять этот проклятый башмак? – спросил Шон.

– Очень хороший вопрос, – серьезно ответил Дафф и отправился в плавание по комнате. Добрался до стула и упал на него. – Ответ, конечно, нет. Не могу.

Шон опустил ногу и лег.

– Приятель, я хочу поговорить с тобой, – сказал Дафф.

– Пожалуйста, говори.

– Шон, что ты думаешь о Канди?

– Отличные буфера, – высказал свое мнение Шон.

– Да, но мужчина не может жить одними буферами.

– Конечно, но думаю, у нее есть и прочее основное оборудование, – сонно сказал Шон.

– Приятель, сейчас я говорю серьезно. Ты думаешь, я поступаю правильно? Я имею в виду этот брак.

– Я ничего не понимаю в браках.

Шон повернулся лицом вниз.

– Она уже называет меня Даффорд, ты заметил, приятель? Это знак, и очень неблагоприятный. Заметил, нет? – Дафф несколько секунд ждал ответа, но не дождался. – Так называла меня та, другая. «Даффорд!» – говорила она. Я и сейчас это слышу: «Даффорд, ты свинья!»

Дафф внимательно посмотрел на постель.

– Приятель, ты еще со мной?

Никакого ответа.

– Шон, приятель, мне нужна твоя помощь.

Шон всхрапнул.

– Пьяный осел, – жалобно сказал Дафф.

«Ксанаду» закончили к концу января, и венчание назначили на двадцатое февраля. Дафф отправил приглашения начальнику и всему составу йоханнесбургской полиции; в ответ полицейские организовали круглосуточную охрану бального зала «Ксанаду», где гости выкладывали на длинные столы свадебные подарки. Шон вместе с Даффом и Канди поехал в «Ксанаду» десятого, чтобы, как выразился Дафф, в последний раз подсчитать добычу. Шон угостил дежурного констебля сигарой, и они прошли в бальный зал.

– Смотрите, смотрите! – восторженно взвизгнула Канди. – Сколько новых подарков!

– Этот от Джока и Тревора, – прочитал Шон на карточке.

– Раскрой быстрей, Даффорд, давай посмотрим, что они нам прислали.

Дафф снял крышку с коробки, и Шон негромко присвистнул.

– Золотой обеденный сервиз! – ахнула Канди. Она схватила тарелки и прижала к груди. – О, я просто не знаю, что сказать!

Шон осматривал остальные коробки.

– Эй, Дафф, этот тебе особенно понравится. «С наилучшими пожеланиями. Н. Градски».

– Это я должен видеть, – сказал Дафф, впервые за месяц проявляя энтузиазм. Он развернул пакет. – Целая дюжина! – воскликнул Дафф. – Норман, бесценный маленький израильтянин! Целая дюжина посудных полотенец…

– Главное – внимание, – рассмеялся Шон.

– Милый старина Норман, как, должно быть, тяжело ему было расстаться с ними! Я подпишу их, вставлю в рамки и вывешу в прихожей.

Они оставили Канди разглядывать подарки и вышли в сад.

– Подготовил фальшивого священника? – спросил Дафф.

– Да, он в гостинице в Претории. Упражняется, чтобы во время церемонии произнести все нужные слова, как опытный святой отец.

– Тебе не кажется, что этот подлог не лучше обычного брака? – с сомнением спросил Дафф.

– Сейчас не самое подходящее время думать об этом, – ответил Шон.

– Да, наверно, ты прав.

– Куда отправитесь в медовый месяц?

– Каретой в Кейптаун, оттуда почтовым пароходом в Лондон и еще месяц на континенте. Вернемся к июню.

– Наверно, хорошо проведете время.

– А почему ты не женишься?

– Зачем? – удивился Шон.

– Ну, тебе не кажется, что ты предаешь наш союз, позволяя мне одному потерять свободу?

– Нет, – ответил Шон. – Да и на ком здесь жениться?

– А та девчонка, что ты в последнюю субботу брал с собой на скачки? Она красивая.

Шон приподнял бровь.

– А ты слышал, как она хихикает?

– Слышал, – сокрушенно признался Дафф.

– Да где уж тут не услышать. Можешь себе представить такое хихиканье каждый день за обедом?

Дафф содрогнулся.

– Да, я тебя понимаю. Но как только мы вернемся, я попрошу Канди подыскать тебе невесту из хорошей семьи.

– У меня есть мысль получше. Ты позволишь Канди управлять твоей жизнью, а своей я буду управлять сам.

– Я очень боюсь, приятель, что именно так и случится.

Градски неохотно согласился на то, чтобы двадцатого принадлежащие им компании: шахты, мастерские, транспортные фирмы – все прекратило деятельность и служащие могли бы побывать на свадьбе Даффа. Это означало, что на день закроется половина предприятий Витватерсранда. Как следствие, большинство независимых компаний тоже решили на сутки прервать работу. Восемнадцатого по холму к «Ксанаду» потянулись фургоны с едой и выпивкой. В приступе благожелательности Шон пригласил на свадьбу весь штат «Оперы». Он с трудом вспомнил об этом на следующее утро и пошел вниз с намерением отменить приглашение, но Голубая Бесси сказала ему, что большинство девушек уже отправились в город покупать новые платья. «Ну и к дьяволу! Пусть приходят. Надеюсь, Канди не узнает, кто они».

В ночь на девятнадцатое Канди предоставила весь обеденный зал и все гостиные «Отеля» для мальчишника. Франсуа явился с шедевром, изготовленным в одной из шахтных мастерских, – огромным ядром на цепи. Это ядро торжественно прикрепили к ноге Даффа, и мальчишник начался.

Впоследствии принято было считать, что строитель, которому поручили ликвидировать нанесенный отелю ущерб, оказался разбойником и что представленный им чек – больше тысячи фунтов – настоящий грабеж. Но никто не мог отрицать, что когда в гостиной играет в бок-бок[24] сотня человек, при этом страдает обстановка и помещение; подвесная люстра, в свой черед, могла не выдержать веса мистера Чарливуда и после третьего подтягивания сорвалась с потолка и пробила дыру в полу.