Вытаращив глаза, он быстро посмотрел на прическу Дэни, на ее накрашенное лицо и наконец на длинный шлейф ее платья, который нес Трой.

– Мистер Фонтейн, – волнуясь, проговорил этот тощий человечек, – у нас в «Республиканской» это не принято!

Задержавшись на миг, Трой окинул его ледяным взглядом, изогнул одну бровь и молча пошел дальше. Мужчина с изумлением посмотрел им вслед.

Трой остановился перед высокой зеленой дверью, которая ничем не отличалась от двенадцати других дверей, расположенных вдоль коридора, повернул ручку, толкнул дверь, и, когда она открылась, Дэни увидела Грейди, полулежащего в одежде на огромной кровати. Таких больших кроватей Дэни никогда не видела.

Трой протолкнул Дэни в комнату, сорвал накидку с ее плеч и бросил на стул. Когда Грейди сел на кровати, посмотрел на нее и воскликнул: «Черт побери!» – Дэни поняла, что дела ее плохи, как у мула, увязшего в трясине.

– Сядь! – Трой указал на стул возле комода.

Дэни села.

Трой принялся ходить взад и вперед по комнате, в которой повисла напряженная тишина. Грейди встал, поправил свой галстук, разгладил на брюках воображаемые складки, внимательно посмотрел на них обоих и сказал:

– Я, пожалуй, пойду.

– Нет! – воскликнула Дэни.

– Останься, – сказал Трой почти одновременно с ней.

Грейди сел.

Трой продолжал мерить комнату шагами. Он все еще злился.

Дэни, опустив голову, смотрела на свои ноги в черных шелковых чулках, спрятать которые она не могла из-за глубокого разреза в юбке красного платья.

– Может быть, кто-нибудь из вас скажет мне в конце концов, что произошло? – не выдержал Грейди.

Никто из них не счел необходимым ответить ему.

– Прекрасно.

Грейди забарабанил пальцами по тумбочке. Затянувшуюся тишину в комнате нарушали лишь звонкие шаги Троя по отполированному дубовому полу и дробный стук пальцев Грейди. Иногда Грейди кашлял. Время от времени он устремлял на Дэни изумленный взгляд и сразу отворачивался.

В конце концов Трой перестал шагать, остановился перед комодом и посмотрел на бутылку коньяка, который Грейди употреблял в качестве средства от кашля. Затем он налил в стакан изрядную дозу напитка, выпил ее залпом, не пытаясь оценить превосходного качества коньяка, налил другую и проглотил ее столь же быстро. Налив третью порцию, он отставил стакан в сторону, повернулся и указал на Дэни пальцем.

– Я нашел ее, – произнес он наконец сквозь зубы, – поющей на сцене одного из самых непристойных салунов Сент-Луиса!

В уголках рта Грейди заиграла улыбка.

– Дэни замечательно поет.

– Она стояла в центре сцены перед сотней мужчин в этом… в этом… – Не найдя слов, он с сердитым видом указал на ее красное платье. – Как французская шлюха! – На последнем слове его голос сорвался на крик, чего с ним раньше не бывало.

Грейди, который сидел, откинувшись на спинку кровати из вишневого дерева, выпрямился.

– Трой, успокойся. При ней не стоит так выражаться.

Дэни вскочила со стула. Она не хотела, чтобы Грейди вступался за нее.

– Перестань, Грейди. Я сама могу за себя постоять, и тебе совсем не нужно защищать меня. Тем более от него. – Она выпалила эти слова, глядя прямо в лицо Троя. – Он же чертов ханжа!

Гнев Дэни усиливался по мере того, как проходило чувство обиды, вызванной унижениями, которым Трой ее подверг.

– Ханжа? – Трой подошел к ней вплотную и посмотрел на нее сверху вниз удивленными глазами.

– Да, ханжа! Ты думаешь, я не знаю, что означает это слово, не так ли? Так знай, даже там, откуда я приехала, есть ханжи. Это двуличные люди, которые говорят одно, а думают другое. И ты – один из них! Несколько дней ты пытался заставить меня надеть платье. – Упершись руками в бока, Дэни смело смотрела в нахмуренное лицо Троя, уверенная в своей правоте. – А когда я надела его, ты повел себя так, словно голова у тебя набита соломой!

Трой на мгновение оцепенел, ошеломленный ее логикой.

«Для нее все платья одинаковы, – подумал он. – Она уверена, что не совершила ничего дурного! Ее ничуть не беспокоит то, что она выступала полуголая перед целой толпой грубых и развратных мужчин».

Он внимательно смотрел на Дэни, отмечая каждую деталь ее внешности. Ее великолепные красновато-коричневые волосы, собранные в пучок, по-прежнему покоились у нее на макушке. Одна тяжелая прядь упала и теперь висела против ее правой щеки. Темная краска вокруг ее глаз делала их больше; они казались Трою глубокими серебряными озерами.

Гладкие щеки Дэни, покрытые румянами, сделались еще привлекательнее; кончики его пальцев ныли от желания погладить их. Напомаженные губы были замечательно красными, словно сочный спелый плод; он почти чувствовал их вкус на своих губах. Ее полные груди выступали из глубокого декольте; ладони его чесались от желания накрыть их. Трой обнаружил, что его непреодолимо тянет к ней, что он клонится вперед, словно ива, гнущаяся под напором ветра. Но он никогда не сгибался прежде и ни за что не согнется теперь!

Трой выпрямился и покачал головой, чувствуя отвращение к самому себе. Он снова чуть не поддался соблазну ее обольстительной внешности.

Дэни видела, как менялось выражение лица Троя: сперва гнев, потом желание и, наконец, отвращение. Последнее подействовало на нее так, как если бы он дал ей пощечину: Значит, ему противно то, что она сделала, противно то, как она выглядит; значит, она противна ему! Дэни отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые неожиданно потекли из глаз.

Трой счел ее поведение очередным проявлением упрямства. Все еще злой на самого себя, он повернулся к Грейди и попытался дать выход своему гневу.

– Тебе надо было это видеть, Грейди! Зрелище было бесподобное! – Он схватил стакан с коньяком, быстро осушил его и с такой силой стукнул пустым стаканом по комоду, что Грейди поморщился. – Ханжа, значит? Я сейчас расскажу тебе о ханже, крошка…

Трой не заметил, что лицо Дэни передернулось. Но Грейди заметил.

– Трой…

Однако Троя нелегко было успокоить.

– Она не надела платье, когда я просил ее. О нет! Но стоило ее попросить об этом какому-то дешевому владельцу салуна, так она не только надела платье, она еще позволила им разукрасить ее, как китайскую куклу!

Дэни продолжала стоять лицом к стене, не желая смотреть на него. Трой пересек комнату и стал позади нее. Она почти физически ощутила его гнев.

– Почему? Это все, что я хочу знать! Почему ты сделала это? – Его сильные пальцы впились в ее плечо, и он повернул ее к себе лицом.

По щекам Дэни текли слезы. Осознание того, что она позволила себе заплакать, потрясло его больше, чем нелепый вид ее лица, измазанного потекшей краской.

Всхлипывая, она сделала глубокий дрожащий вдох.

– Я толь… только… хотела… п… петь.

Трой застыл, потрясенный ее слезами.

Грейди подошел к умывальнику, взял стоявший рядом высокий кувшин, налил в раковину воду, снял с крючка льняное полотенце и окунул уголок в тепловатую воду. Затем он обошел Троя и подал полотенце Дэни.

– Вытри лицо, Дэни. А ты, Трой, оставь ее в покое.

Решительный тон, которым он произнес эти слова, удивили и Дэни. Они одновременно повернулись и изумленно посмотрели на своего обычно скромного друга. Дэни протянула дрожащую руку, взяла полотенце и начала вытирать с лица слезы и косметику.

– А теперь… – начал Грейди, но громкий стук в дверь не дал ему закончить фразу. Он подошел к двери, открыл ее и увидел стоящего у порога долговязого работника гостиницы.

– Мистер Фонтейн, – произнес тот, не входя в комнату.

Фонтейн повернулся и молча посмотрел на него.

Глаза мужчины забегали по комнате, подмечая каждую деталь. Взгляд его поочередно задержался на Грейди, на Трое, на помятой кровати, на мокром лице Дэни. Вещи мужчин, а также тюки и узлы Дэни со шкурами по-прежнему кучей лежали у стены. Он кашлянул; при этом его острый кадык подпрыгнул и вновь опустился на место.

– Мистер Фонтейн, для вас нашлась дополнительная комната. Один из постояльцев неожиданно съехал. – Долговязый метнул на Дэни еще один суровый взгляд и протянул Трою ключ. – Как я уже сказал, это, – он поднял брови и обвел всех троих неодобрительным взглядом, – у нас в «Республиканской» не принято. Свободная комната через коридор напротив.