Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Шеннон через плечо оглянулся на Кокопелли.

– Ну, на сей счет мне ничего не ведомо.

Не успел он договорить, как нога его соскользнула с камня, и Джек съехал футов на пять вниз.

– Ты цел?

– Ага, – Шеннон отряхнул ладони. – Как огурчик. Увидимся внизу.

– Я спущусь минут через пять! – крикнул Инди вслед приятелю, спускающемуся со скалы в долину реки.

Как бы Джек не перекраивал свою жизнь, он всегда оставался для Инди все тем же. С уходом в джаз ерничество стало неотъемлемой частью его жизни, но Джек остался настоящим другом, несмотря ни на что. Года три назад, душой стремясь к джазу и запутавшись в гангстерских перипетиях, Шеннон примкнул к евангелистам, проповедовавшим буквальную трактовку Библии. После переезда в Сан-Франциско он нашел схожую церковь. Быть может, он кажется Инди все тем же, потому что не настолько глуп, чтобы проповедовать перед другом. Нет никаких сомнений, что Библия Шеннона лежит в его багаже.

Пробираясь по уступу, Инди осматривал один петроглиф за другим. Больше всего его пленяло то, что слабые, почти неразличимые изображения мешаются с более четкими, явно созданными намного позже. Это означает, что веков шесть назад кто-то стоял тут, процарапывая изображение овцы рядом с птицей, изображенной веков за пять до того.

Инди с удовольствием изучал бы петроглифы до вечера, но нужно посетить еще много мест. Одно из преимуществ изучения наскальных изображений заключается в том, что человек не привязан к одному месту, как на раскопках. Инди объедет все уголки, где культура анасаси оставила свои руины – Меса-Верде, каньон Чако, Великий каньон, Ховенуип и прочие. Наскальные изображения есть не в одном месте, а во всех.

Лето предстоит славное, даже без Мейры. Инди хотел написать ей и предложить приехать сюда попозже, но потом сообразил, что она и так здесь. Если Мейра захочет с ним увидеться, то сама его разыщет.

* * *

Подойдя к «Форду», Шеннон пнул заднее колесо. Он уже сказал, что Инди переплатил за машину десять долларов, и с того самого момента Инди об этом раздумывает. Джек обрадовался, снова встретившись с другом и вспомнив прежние деньки, – но пока не понял, долго ли сможет торчать в пустыне. Разумеется, городишко здесь диковинный и весьма живописный – утесы, река, большая старая тополиная роща и дома из песчаника. Но Джек откровенно надеялся, что город будет настоящим, а не деревней-переростком с населением, едва перевалившим за две сотни человек. Он соскучился по своей жене Екатерине и четырнадцатимесячному сынишке и уже потянулся душой к Сан-Франциско и к постоянным собраниям в Норд-Биче. Наверно, напрасно он заявил, что пробудет здесь две недели. Джек с ужасом подумал, что обречен умереть здесь от скуки.

Присев на бампер, он снова открыл флягу. Вчера вечером они с Инди зашли в Кортесе в бар, и Джек немного перебрал виски, а теперь расплачивается за это сухостью в горле и постоянной мучительной жаждой, сколько бы ни пил воды. Но, с другой стороны, Иисус провел в пустыне сорок дней и сорок ночей. Пожалуй, все-таки можно потерпеть – да и сроку-то меньше половины от того. Может, даже какое-нибудь откровение придет. Ага, именно так и надо на это смотреть. Джек почувствовал, что пора освежить душу, подвергнуть ее испытанию. То, что Инди пригласил его сюда – отнюдь не простое совпадение. Он нуждался в испытании.

Нельзя сказать, чтобы Джеку приелся Сан-Франциско. Играя по четыре вечера в неделю в ночном клубе, он радовался своей работе, но понимал, что немного застоялся. Снова и снова исполняя одну и ту же музыку, Джек всякий раз вкладывает в нее все меньше и меньше нового, и уже начал опасаться, что его музыка превращается в сладкую патоку, а сам он скоро приобретет все качества популярных джаз-музыкантов, которых сам презирает за отсутствие оригинальности. Это лишь подчеркивается тем, что Джек по-настоящему наслаждается собственной музыкой лишь воскресными вечерами, когда играет в составе евангелического ансамбля, еженедельно собирающегося на пару часов. И хотя евангельская музыка освежает, воскрешает его к жизни, она не приносит дохода.

А тут еще матушка. Она перебралась к ним полгода назад, продав семейный дом в Чикаго. Джек ее любит, но порой она начинает действовать ему на нервы, то и дело твердя о том, как чудесно было в добрые старые времена, и толкуя о том, что бы сделали братья Джека, будь они живы. Ну, хорошо хоть, они поладили с Екатериной; к тому же, матушка обожает возиться с ребенком, так что Екатерине намного легче.

Джек надеялся, что эта пустыня вдохнет в его музыку новую жизнь, и уже начал мысленно обыгрывать мелодию, пришедшую ему в голову при виде Кокопелли, играющего на своей флейте. Пожалуй, стоит достать корнет и поработать над ней. Новая пьеса будет называться «Кокопелли».

Джек открыл багажник, и на глаза ему попался лежащий в углу кнут Инди, а рядом – фетровая шляпа. Встречи с Инди непременно вносят в жизнь Шеннона что-нибудь новенькое, и хоть привходящие обстоятельства не всегда бывают Джеку по вкусу, он ни разу не пожалел о том, что было. В конце-то концов, многие ли могут похвастаться тем, что побывали на горе Арарат и видели Ноев ковчег? Никто не верит рассказам Джека, но это совершенно неважно. Он прошел через это и прекрасно знает, что видел и где побывал.

Надев шляпу Инди, Джек обнаружил, что она ему великовата, но не придал этому значения и взял кнут. Потом отошел от машины и попытался щелкнуть кнутом.

– Ой!

Кончик кнута хлестнул его по шее. «И как это он ухитряется так ловко управляться с этой штукой?» – озадачился Джек.

* * *

К реке медленно подкатил новенький «Паккард», час назад сверкавший черным лаком, но теперь покрытый толстым слоем дорожной пыли. Остановился он ярдах в пятидесяти от «Форда».

– Вон он, балуется со своим кнутом, – сказал Уолкотт.

– А вы уверены? – поинтересовался один из троих его спутников.

– Джимбо, лишь один-единственный археолог на свете повсюду таскает за собой кнут. Так что берите его.

Джимбо нахмурился, отчего его глубоко посаженные глаза будто ввалились еще глубже.

– Смахивает на то, что он кнутом вовсе не владеет. Он вроде как сам не знает, чего творит.

– Он кого хочешь одурачит, – предупредил англичанин.

– Вы нас подбросите обратно?

– Нет, забирайте его машину, – погладил Уолкотт свою бородку. – Сами знаете, что с ним делать. Я к вам подъеду.

– А вы сейчас не прямиком назад? – приподнял брови Джимбо.

– За меня не беспокойся. Делай свое дело и получишь плату, когда оно будет закончено.

– Туда ездить опасно, – возразил Джимбо. – Мы уже сбили двух человек, а у них эти дорожные легавые, которые все разнюхивают. Если вы туда сунетесь…

– Не беспокойся. Сегодня ночью мы перебазируемся. А теперь пошевеливайтесь!

Джимбо с двумя товарищами выбрался из «Паккарда» и дал им знак разойтись в стороны. И они втроем сошлись вокруг «Форда».

* * *

«Ого, вот так уже лучше!» – подумал Шеннон, когда кнут оглушительно хлопнул. Нужно только немного практики, и все. Самое главное – правильно взмахнуть кистью.

– Стой, как стоишь!

Обернувшись, Джек увидел трех человек, нацеливших на него револьверы. Шляпы и шейные платки придавали им сходство с ковбоями из кино. Джек не удержался от смеха.

– Вы что, боитесь, как бы я не ударил вас, или что?

Ковбой с густыми бровями взвел курок.

– Бросай кнут, Джонс! Ну!

Насколько Джек знал, у Инди здесь ни друзей, ни врагов. Но с револьверами Шеннон никогда не спорил.

– Ага, разумеется, ладно, – помахал он ладонями в воздухе. – Только успокойтесь.

– Залезай в машину, – Бровастый толкнул Джека к машине, сбив с него шляпу, а другой головорез вырвал у него кнут.

11
{"b":"115549","o":1}