Продолжая свой вояж, в четверг 21 апреля он уже находился в Цхра-Цхаро, где принял участие в дискуссии с меньшевиками, но конечной целью его поездки была Имеретино-Мингрельская орга­низация. Межфракционные противоречия превращали обстанов­ку в регионе в своеобразную идейную войну. Его появление в Кутаисе совпало с обострением ситуации в Чиатури, где назревала ак­тивизация меньшевиков, и прибывшие оттуда рабочие «просили о помощи», чтобы не допустить переход организации под их руково­дство. Для поддержки к чиатурцам выехал Александр Цуклидзе, а затем, в конце апреля, туда выехал и Иосиф Джугашвили.

«Он остановился в доме Джакели, — пишет Георгий Нуцубидзе, — где в верхнем этаже помещался комитет Чиатурской больше­вистской партийной организации, а в подвале — нелегальная типо­графия, и жил там до отъезда из Чиатур. Только в опасные момен­ты, когда нужно было скрываться от полиции, он покидал эту квартиру и переходил к кому-нибудь из товарищей».

Делая краткий обзор сложившейся на Кавказе ситуации, 8 мая, обращаясь в заграничный большевистский центр, Иосиф Джуга­швили пишет: «Пришлось все время разъезжать по Кавказу, высту­пать на дискуссиях, ободрять товарищей и т.д. Людей у нас почти не было (и теперь очень мало, в два-три раза меньше, чем у мень­шевиков)... Положение дел у нас таково. Тифлис почти целиком в руках меньшевиков. Половина Баку и Батума тоже у меньшевиков. Другая половина Баку, часть Тифлиса, весь Елисаветполь, весь Кута­исский район с Чиатурами (марганцепромышленный район, 9— 10 тыс. рабочих) и половина Батума у большевиков. Гурия в руках примиренцев, которые решили перейти к меньшевикам. Курс меньшевиков все еще поднимается».

Его сообщение напоминает сводку с поля боевых действий, но он не просит о помощи, а лишь информирует об обстановке. Это письмо, начатое им 29 апреля и законченное только 8 мая, свиде­тельствует о действительной его повседневной занятости. И занят он в это время не только и не столько «ободрением товарищей», он продолжает практическую работу по усилению всего механизма революционного действия.

Одним из первых шагов, предпринятых им в Чиатурах, была организация новой подпольной типографии. Ее разместили в под­вале дома И. Белиашвили. Другую хорошо законспирированную типографию Имеретино-Мингрельский комитет имел в Кутаисе. Она располагалась на окраине города, в подвале дома землемера Васо Гогиладзе. Руководил ею Бибинейшвили — Барон, а Джуга­швили и Кавтарадзе писали листовки.

В мае 1905 года в Кутаисе, в доме Иосифа Гветадзе, состоялась губернская конференция, сыгравшая важную роль в усилении большевистскою влияния на местную организацию. В начале июня на Кавказ с завершившегося III съезда РСДРП вернулся М. Цхакая. Его возвращение совпало со смертью от туберкулезного менингита одного из активнейших революционеров Закавказья Александра Цуклидзе; он умер 9 июля, а 12-го состоялись ею похороны.

А.Г. Цуклидзе был одним из тех революционеров, с которыми у Иосифа Джугашвили сложились тесные товарищеские и деловые связи, касавшиеся наиболее тайных сторон деятельности револю­ционною подполья — контрразведки. Александр был сыном князя Григория Цуклидзе; его мать — княгиня Олимпиада Цуклидзе. Родственные и дружеские связи семьи Цуклидзе распространя­лись на камердинера императорского двора князя Симона Цере­тели и семью Кайхо Эристави, являвшегося по материнской линии правнуком имеретинского царя Соломона I Великою.

Похороны Александра Цуклидзе вылились в грандиозную мас­совую политическую манифестацию. Гроб с телом соратника по партии товарищи пронесли от Кутаиса до Хони; медленно движу­щаяся траурная процессия сопровождалась пением революцион­ных песен. В прощании с революционером приняло участие около пятидесяти тысяч человек. Подобного Грузия не знала. Нечего по­добного невозможно было представить.

«Они еще идут!» — изумлялись пораженные обыватели, всмат­риваясь в многочисленные ряды траурной процессии. Иосиф Джу­гашвили шел вместе с другими разыскиваемыми полицией нелега­лами, и власти не решились вмешаться в это грандиозное, потря­савшее величием солидарности, почти эпическое действо.

Эти похороны как бы приглушили партийные разногласия. Сразу после них в Хони прошло несколько дискуссий между боль­шевиками и меньшевиками. Они продолжались три дня, и их стержнем стало обсуждение решений лондонского съезда и же­невской конференции социал-демократов. После их завершения, 16 июня, Иосиф Джугашвили вместе с М. Цхакая направились в Кутаис, где состоялось заседание Имеретино-Мингрельского ко­митета большевиков. Сделав доклад о прошедшем съезде, Цхакая подчеркнул его выводы об открывающейся перспективе сверже­ния монархии и в связи с этим — необходимости подготовки все­общей политической стачки и вооруженного восстания.

Иосиф Джугашвили деятельно включился в практическую реа­лизацию этих решений. В. Киасашвили, ставший командиром бое­вой группы, вспоминал: «По инициативе Сосо мы приступили к организации чиатурского большевистского отряда». Создание им в Чиатурах «отрядов красной сотни» сыграло важную роль в после­довавших революционных событиях 1905 года. Он возобновил многочисленные поездки в партийные организации. За его пере­мещениями трудно уследить: в июне он едет в Худистави, затем в мятежную Гурию, в селения Гоми и Цители, а в начале августа вы­ступает на митингах в Парцхава и Чохотури. В середине августа вы­езжает в Батум.

Директивы высшего партийного органа Иосифом Джугашви­ли были развиты и переработаны применительно к практическим условиям в статье «Вооруженное восстание и наша тактика», опуб­ликованной 15 июля в газете «Пролетариатас брдзола». Он дает методические указания по подготовке вооруженного восстания и рассматривает в нем не отдаленную цель, а «практическую задачу, которую партия поставила перед пролетариатом». Он требует «не­медленно приступить к вооружению народа на местах, к созданию специальных групп для налаживания дела, к организации район­ных групп для добывания оружия, к организации мастерских по изготовлению взрывчатых веществ, к выработке плана захвата го­сударственных и частных оружейных складов и арсеналов». По су­ществу, эта статья не агитационно-литературная публикация, а ди­ректива, «техническое руководство» по организации «подготовки всероссийского восстания».

Его директивы взвешенно продуманны, он требует: «обратить самое серьезное внимание на создание боевых дружин для исполь­зования добытого оружия» и предупреждает: «Ни в коем случае нельзя допустить таких действий, как раздача оружия прямо мас­сам».

«Одной из главных задач, — подчеркивает Иосиф Джугашви­ли, — наших боевых дружин и вообще военно-технической орга­низации должна быть разработка плана восстания для своего рай­она и согласование его с планом, разработанным партийным цент­ром для всей России. Найти наиболее слабые места у противника, наметить пункты, откуда можно напасть на него, распределить все силы по району, хорошо изучить топографию города — все это должно быть сделано предварительно, чтобы мы ни при каких об­стоятельствах не оказались застигнутыми врасплох».

Нельзя не обратить внимание на то, что еще за 12 лет до знаме­нитого ленинского «плана вооруженного восстания», указываю­щего в октябре 1917, что «в первую голову нужно брать телеграф, телефон, банки, мосты», — Сталин сформулировал основные чер­ты этого плана. При такой организации, указывает он, восстав­шие «быстро захватят разные склады оружия, правительствен­ные и общественные учреждения, почту, телефон и т.п., что бу­дет необходимо для дальнейшего развития революции».

Успешной деятельности большевиков в Кутаисской губернии способствовало и то, что летом 1905 года, в период подъема рево­люции, губернатором в ней стал В.А. Старосельский. Агроном по образованию, он до своего назначения возглавлял Сакарский пло­допитомник. Там на протяжении многих лет находили свое убе­жище «неблагонадежные лица»; жандармы догадывались об этом, и сам Старосельский четыре раза подвергался обыскам. Однако его связи в аристократических кругах Грузии оказались настолько влиятельны, что он получил предложение занять должность губер­натора.