Народ начал расходиться… Держа за руку красивую девушку в черных очках, к Марии подошел мужчина:
– Мария, вы нас не помните?
– Нет. Не помню…
– Это моя дочь. Мы как-то давно приезжали к вам: она у меня поет, мы просили помочь ей с концертами… Вы отправили нас к людям… Знаете, с концертами не получилось, но ведь она замуж вышла! В нее тот парень влюбился, с которым вы ее познакомили! Все один к одному сложилось. Поженились, теперь ребенка ждут. Так что – спасибо вам… Вот, возьмите, от всей души… правда…
– Ну надо же! – Мария взяла протянутые цветы. Она совершенно не помнила, чтобы кого-то с кем-то знакомила, и не очень понимала, за что ее благодарят. – С ума сойти. Счастья вам!
– Вы, демократы, – скоты! – выкрикнул кто-то напоследок. – Ненавижу вас!!!
Мария смолчала. Семьдесят лет верили, строили, мечтали, и вот – на тебе: все развалилось, рухнуло, потеряно… Ощущая на себе бремя ответственности, Мария на выкрик не обиделась. Но вдруг поняла, что устала. Выдохлась… Коллега заметил резкую перемену в настроении. Попытался ее поддержать:
– Сейчас короткий обед, а после – встреча с губернатором и местной администрацией. Это хороший знак: все напряглись! Предлагаю остаться и переночевать здесь, а утром – улетите.
– Хорошо, – подумав, Мария согласилась. – Только у меня завтра важное совещание в четыре, надо успеть: вылететь очень рано или в ночь. Есть такой рейс?
– Постараемся… что-нибудь придумаем… Да не волнуйтесь, подсадим куда-нибудь…
Администрация пошла навстречу капризу федерального политика и поменяла ведомственную гостиницу на пустующее общежитие в глухомани. От крестьянской деревянной избы ее отличала лишь покосившаяся, но явно новая табличка «Отель». Приют командировочных и охотников был далек от сервиса хотя бы трех «звезд»: несколько полутемных комнат, по три койки в каждой, общий душ… Эдакий затерявшийся в лесу «bed&breakfast» – по крайней мере, Марии обещали, что завтрак для нее организуют.
Да, в общем, совсем не в завтраке дело. Койка есть, одеяло есть, и этого достаточно. Главное – нет здесь заезжих начальников, суеты и пустопорожней болтовни за ужином с обильным возлиянием. Только скрип деревянных половиц и озеро – огромное пресное море, окруженное строгой тайгой.
Мария подошла к кромке воды – прохладно, но терпимо. Не устояла перед искушением погрузиться в красоту, разделась. На всякий случай, по привычке, надела специально прихваченный купальник. Поеживаясь, вошла в воду. Вода обняла ее, подтолкнула сильным течением, подхватила. Стараясь не очень удаляться от берега, Мария плыла и чувствовала, как уходят мелкие, повседневные мысли, страхи, сомнения. Остро ощутила какую-то «проходящесть» всего – и забот, и устремлений, и желаний…
На берегу стали появляться люди… Мария поплыла обратно. Не успев понять, что происходит, почувствовала, как течение усилилось. Оно не отпускало. Затягивало вниз. Мария с головой ушла под воду. От неожиданности захлебнулась, вынырнула на поверхность. Ноги не слушались…
Стало страшно. Мария сопротивлялась, пыталась удержаться на месте, но ее упорно затягивало водоворотом. Она попыталась кричать – вода заливалась в рот. Попыталась махать руками, но только больше погружалась в воду. На мгновение ей показалось, что видит на берегу Василия… «Откуда?.. Ну вот… Он так близко… А я сейчас утону…» – успела подумать, прежде чем сумерки поглотили ее…
***
– …Ну слава богу, очнулись, – услышала она. – Насилу успел. Темень, ни зги не видно. Что же вы? Как? Ничего?
В горле стояла вода. Болела грудь. Мария с трудом открыла глаза. Пошевелила пальцами руки – живая… Над ней склонилось несколько участливых лиц рыбаков. Приподнялась.
– Да. Ничего… Вот, поплавать решила… Спасибо вам, – и, опершись на сильную руку, обтянутую мокрой рубашкой, встала на ноги. – Как вас зовут?
– Егор… Егор я, Николаев… Как раз на лодке шел и заприметил вас… А плавать здесь нельзя – течение странное… крутит… Ну, главное – живы. Пойдемте в гостиницу… Сможете?
– А может, доктора? – предложил кто-то, накидывая Марии на плечи одеяло.
– Нет-нет, – отказалась она, откашливаясь. – Все хорошо уже… Спасибо…
Все та же сильная рука, придерживая, обхватила ее за талию.
– А… что там за люди были? На берегу? – спросила она своего спасителя, едва они поднялись по ступенькам гостиницы.
– Да знаменитость из Москвы… как его… ну этот – дизайнер, вот! Выставку хотят сделать. Великая стройка нефтепровода, чтоб им пусто было!
Егор Николаев заковыристо матюгнулся.
– Понятно… Ну ладно, спасибо вам. Я так устала. Пойду спать – утром вставать рано…
– Конечно! Отдыхайте. И не рискуйте понапрасну. Приезжайте снова… мы теперь вас охранять будем…
Мария закрыла дверь. Прислонилась к стене. Без сил опустилась на пол. Сильнее закуталась в одеяло, обхватив колени руками. Ее колотило. Запоздалый страх тряс, все сильнее бил ознобом. Она заставила себя подняться, протащиться по коридору, принять – слава богу, есть горячая вода! – обжигающий душ. В постели натянула одеяло до подбородка и долго еще смотрела в потолок невидящим взглядом.
Когда в коридоре заскрипел пол, замерла в ожидании. В комнату вошел Василий. Тихо приблизился, присел на край кровати, положил руку ей на плечо.
– Зачем это тебе? – Она закрыла глаза.
– Это большие деньги… – Он все понял. – Государственный заказ. А я – бедный художник, – в тишине прозвучало жалко и как-то никчемно. Василий изменил тон: – Да не убудет от Байкала от моей выставки! Сможешь отстоять, ну и слава богу! Гори этот заказ… – почувствовав фальшь, еще раз круто сменил интонацию: – Жизнь – сложна и цинична. А я – мужик. Я думал, мы на эти деньги в Африку поедем… Ты ведь хотела уехать в Африку, помнишь? Мы мечтали об этом в Венеции…
– Почему не сказал? Не предупредил?
– Я пытался… Но ты же, как всегда, спешила… – и снова сбился: не время сейчас выяснять, кто виноват. – Не в этом дело… Ты понимаешь, я опоздал… а я был тут и должен был тебя спасти… Спасли другие. А я был рядом! Сама судьба притащила меня сюда, а я не успел, не разглядел, не почувствовал… Мужик всегда опаздывает… Но ты жива. И слава богу… А я не спас. Черт, черт, да что это такое?..
Он продолжал бубнить, и ее сердце просто сжималось от такого потока – слов, нежности и беспредельного мужского горя. Он, как ребенок, прижимался влажной щекой к ее щеке.
– Все хорошо… Все будет хорошо, – начала она уговаривать не то его, не то себя. Обнимала, гладила, пытаясь укрыть от глупых ошибок судьбы и горестных разочарований.
Чужие слезы оставляли на губах соленый вкус, и каждый искал в других руках забвения своей обиды…
Рассветный луч проник в комнату. Здесь было тихо и безмятежно. За окном начали петь птицы. Где-то далеко заливался петух. Мужчина и женщина наконец погрузились в сон: она спала на спине, он лежал рядом. И даже во сне красивая мужская рука по-хозяйски крепко держала ее за плечо.
Глава 2
Мария поцеловала Ольгу, тихо закрыла дверь детской и вошла в гостиную. Сергей угрюмо смотрел телевизор. Устало присела рядом. Невидящим взглядом тоже уставилась в экран.
Настойчиво зазвонил мобильный. Мария перешла на кухню. Включила связь.
– Так дальше не может продолжаться, – услышала она взволнованный голос. Автоматически отметила, что Василий даже не поздоровался – значит, предельно взвинчен. – Муж дал тебе карт-бланш, ты дала ему карт-бланш, но ничего не выходит! Ко мне это не имеет отношения. Ты должна уйти. Но имей в виду, еще раз повторяю: это не имеет никакого отношения ко мне! Ты сама для себя должна решить: ты с ним или нет. Твое решение. Твой выбор.
– Хорошо. Попробую…
Дала отбой. Замерла и долго смотрела перед собой… Надо было идти и разговаривать с Сергеем, но ноги не двигались. Тяжесть навалилась такая, что не то чтобы говорить – даже думать было невыносимо. Но ведь обещала! И Мария поплелась в гостиную. Снова устало опустилась рядом с мужем. Тихо сказала:
