– Меня уверили, что ты не болтлив. Я бы предпочел, чтобы все было сделано без шума.
«Надо прикинуться дурачком», – решил Риз.
– Невозможно долбить каменные глыбы без шума.
– Будет много шума при укладке пола и при установке новой перегородки, так что моя мать решит, что все из-за этого. Она дала свое согласие на эти изменения, надеясь ублажить мою жену. Кто может сказать, какой шум от какой работы?
Риз мысленно чертыхнулся.
– Я польщен, что вы сочли возможным прибегнуть к моей помощи в этом деле, но, возможно, другой…
– Мне сказали, что ты лучший из тех, кого можно найти. Моя мать доверяет тебе, потому что ты когда-то помог взойти ей на трон, но я знаю больше, знаю то, чего она не знает: ты также помогал тем людям, которые позднее пытались лишить ее власти. Решено, мастер Риз, вы назначаетесь главным каменщиком этого строительства.
Если учесть еще и то, что Мортимер против воли завербовал его в свои шпионы, выхода у Риза не было.
– Я, безусловно, выполню эту работу. Могу начать прямо сейчас. Что касается плитки для пола, есть ли у королевы какие-либо предпочтения относительно цвета, и хотите ли вы, чтобы я заказал ее в Испании?
– Она точно знает, чего хочет. Если она будет настаивать на том, чтобы получить ее из Испании, так и делайте, но я бы предпочел оказать поддержку английским ремесленникам, если это возможно.
Эдуард проследовал в примыкающие апартаменты, приглашая Риза идти за ним. Королева Филиппа сидела в своих личных покоях. Что правда, то правда, красавицей она не была, но ее лицо излучало доброту, особенно сейчас, когда она держала на руках сына.
Она описала плитку, которую видела в доме своего отца. Риз попросил перо и пергамент и быстро зарисовал. Они условились, как он будет попадать в покои, и Риз откланялся.
Он не вернулся на монастырский двор – отправился домой, чтобы сегодня у Мортимера не было возможности вызвать его. У Риза была уважительная причина, так как из-за последних изменений узора оконных стекол ему необходимо было сделать перерасчет каменной кладки.
Но он стремился в кабинет и по другой причине: хотел перенести на пергамент полученные им сведения о расположении дворцовых покоев. Если память ему не изменяла, стена, в которой должна быть прорублена дверь, отделяла покои Эдуарда от покоев хранителя королевской печати.
Интересно, кто будет переступать порог этой двери?
Джоан сняла закипевший суп с огня и, вынув свежеиспеченный хлеб из печи, оставила на столе несколько пенсов и кувшин. Когда Марк вернется, надо будет напомнить ему о том, что нужно купить эль. По вечерам брат теперь практически не бывал дома. К этому времени его новые друзья, такие же подмастерья, как Дэвид, наконец освобождались, и он отправлялся к ним.
Вооружившись веником и тряпкой, она направилась вверх по лестнице, держа курс на кабинет Риза. За те две недели, что Джоан вела здесь хозяйство, она никогда не убирала в этой комнате. Хотя Риз и не запрещал, она чувствовала, что ему будет неприятно ее присутствие в его святая святых, но сегодня она все-таки решилась вторгнуться и не только ради того, чтобы подмести.
Кабинет был совсем небольшим: почти все свободное пространство занимал длинный стол, одной стороной примыкавший к выходившему на улицу окну, через которое внутрь проникали звуки города. Вся комната была завалена пергаментами. Свитки лежали на полке рядом с фигуркой ее маленькой Святой Агнессы, покрывали стол. Казалось, что они в беспорядке разбросаны повсюду, но что-то подсказывало ей, что, если она нарушит этот мнимый хаос, это не укроется от глаз хозяина. Но она не собиралась ничего здесь нарушать – ну, может быть, совсем чуть-чуть.
Неплохо было бы понять, кто он такой. Да, это было бы совсем неплохо. Ей не нравилось жить в неведении, а высказанные Джоном подозрения не давали ей покоя.
На верхнем листе пергамента была нарисована маленькая церковь, каменный портал, какие-то ажурные узоры для отделки окон, городские ворота. Изображения в беспорядке были набросаны на бумагу. Создавалось впечатление, что автору в голову приходили какие-то идеи, и он просто хватал первый попавшийся под руку лист и делал наброски, сопровождая их только ему понятными пометками.
Джоан почувствовала неимоверное облачение – это всего лишь наброски его проектов, и в этом нет ничего подозрительного ни для Джона, ни для кого бы то ни было. И все-таки…
Она осторожно подняла за краешек еще один лист и заглянула под него, затем еще один…И почувствовала укол совести: Риз мог вмешиваться в ее жизнь и ее планы, мог говорить, что хочет защитить ее, в то время как хотел обладать ею, но, тем не менее, он не сделал ей ничего плохого. Возможно, Джон всего-навсего подозрительный тип. Она не должна была верить его обвинениям, а тем более искать им подтверждение на столе у Риза.
Но слова Джона эхом отзывались в ее голове: «…ради правого дела… чтобы наказать преступника…».
Может быть, еще несколько верхних листов – просто, чтобы убедиться…
На лестнице раздались шаги. Она знала, что это Риз, чувствовала это. В замешательстве Джоан взглянула в окно: до наступлении темноты еще не меньше часа, он не должен был вернуться так рано. Девушка схватила веник и принялась подметать.
Риз вошел в комнату, очень красивый в рабочей блузе без рукавов и кожаных крагах, но почему-то мрачный.
– Ты сегодня рано вернулся.
Она махнула веником в углу, ловя паутину. Сердце бешено колотилось в груди: и потому, что ее едва не застигли на месте преступления… и потому, что он был рядом. Джоан всегда была немного настороже, когда знала, что Риз в доме. Его поведение прошлым вечером во время ужина только усугубило положение. Как только они оказывались рядом, между ними начинался бесконечный молчаливый спор, и не имело значения, о чем они говорили вслух, это их мысленное противостояние накладывало отпечаток на отношения.
– Болван, отвечающий за изготовление стекла, изменил его узор, не предупредив меня об этом, и теперь я должен срочно придумать подходящую отделку.
Он придвинул ногой к столу лавку, сел, порылся в пергаментах, наконец нашел совершенно чистый лист. Открыв коробку, вынул из нее какой-то деревянный инструмент, имеющий форму буквы V.
Джоан подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть его.
– Что это?
– Этим рисуют круги, смотри.
Риз установил одну ногу устройства вертикально, а второй прочертил линию. Серая линия образовала идеально ровный круг. Он подвигал ножки устройства, делая букву V то слишком узкой, то слишком широкой.
– Смотри, можно получить окружность меньше или больше. Попробуй.
Она отбросила веник, взяла инструмент и сама нарисовала окружность.
– Маленький прообраз бесконечности, – заметил Риз, – без начала и конца. Совершенная форма, все точки на равном расстоянии от центра.
– Какое поэтичное определение окружности.
– Если долго заниматься геометрией, она и в самом деле покажется чем-то вроде поэзии. Мой мастер любил повторять, что в числах он сам Бог. Садись, я покажу тебе еще кое-что почти магическое.
Джоан скользнула на скамью, и он вручил ей прямоугольный треугольник.
– Сначала попробуй-ка нарисовать квадрат.
Следуя его указаниям, она нарисовала квадрат обожженной палочкой, которую он вынул из коробки.
– Теперь установи ножку этого инструмента посредине нижней линии. Так, а теперь открывай его, пока рисующая ножка не достанет до одного из верхних углов. Теперь проведи дугу вниз, выходя за квадрат, но остановись, когда дойдешь до черты, которая могла бы служить продолжением нижней линии. Продолжи нижнюю сторону квадрата до этой точки и, опираясь на нее, дострой прямоугольник.
Она никак не могла заставить одну ножку стоять ровно, пока поворачивала вторую. Помогая ей провести дугу, Риз накрыл ее руку своей ладонью.
Его прикосновение заставило сердце Джоан сжаться. Он настолько волновал ее, что потребовалось какое-то время, чтобы закончить рисунок.
