Грум ответил:
– Нет. Это фаэтон лорда Тиндейла.
– Понятно… Что ж, поищу другой с желтыми колесами. Извините за беспокойство.
Еще раз улыбнувшись, мужчина ушел прочь. Если бы грум не повернулся сразу к лошадям, то заметил бы, что этот незнакомец не стал ничего искать, а направился прямиком в таверну, что была на другой стороне улицы.
Войдя в таверну, мужчина взял себе кружку эля и сел за стол.
Затем он вынул из кармана своего зеленого сюртука небольшую книжечку. Подумав немного, он начеркал несколько строк, вырвал страничку и повертел ее между пальцев. Он сунул и смятую страницу и книжечку обратно в карман, уселся поудобнее и стал ждать.
Чарити чудесно проводила время на балконе у сэра Родерика в компании лорда Тиндейла. Их хозяин позаботился о прохладительных напитках, так что в полном комфорте они втроем наслаждались великолепным видом на процессию со второго этажа.
Граф был счастлив просто наблюдать за Чарити. Он видел, как освобождается ее жизнерадостная личность, которая, как он и подозревал, всегда дремала под спокойной внешностью и невозмутимыми манерами.
Сегодня Чарити была полна энергии, юности, сил и веселья.
Очарованный, он любовался оттенками эмоций, мелькавшими на ее лице, когда она вежливо отвечала на самые рискованные комплименты сэра Родерика. В ее глазах вспыхивали золотистые восторженные огоньки, придавая им игровое выражение. Тиндейл едва сдерживал улыбку. Хоть этой леди не нравилось искусство флирта, она была весьма способной ученицей. Он подумал, что ее дед, наверное, глупый человек, действительно, если сам лишил себя радости видеть двух своих очаровательных внучек.
Чарити была в полном восторге от золотой кареты, проезжающей по улицам города и сияющей в солнечных лучах.
– Какая огромная! – воскликнула Чарити.
– Да, – улыбаясь, ответил Тиндейл. – Двадцать четыре фута в длину и все двенадцать в высоту, если считать трех ангелов на крыше, представляющих из себя Англию, Шотландию и Ирландию. А весит она около четырех тонн.
– Теперь понятно, почему лошади могут идти только шагом, – сказала Чарити. – Но как они прекрасны!
Она смотрела на великолепных животных, покрытых роскошными попонами. В это время золотая карета подъехала совсем близко. Чарити любовалась этой чудесной фантазией. Восхитительны были резные пальмы по углам кареты и фигуры тритонов, которые тянули колесницу владыки морей. Конечно, на таком расстоянии трудно было разглядеть живописные картины по бокам, впереди и сзади кареты, сделанные флорентийским художником, но Чарити вдруг увидела и совершенно точно узнала характерную фигуру регента, сидевшего в карете.
– Я сейчас собственными глазами видела принца, – сказала Чарити так торжественно, что сэр Родерик и лорд Тиндейл благосклонно улыбнулись. – А кто еще с ним едет?
– Один из них герцог Монтроз, шталмейстер, – сказал Тиндейл.
– А другой – это Амхерст, – добавил сэр Родерик. – Его придворный.
Проехали еще четыре экипажа и шесть карет королевского кортежа. Но золотая карета запомнилась Чарити больше всего.
– Как бы я хотела, чтобы Пруденс тоже посмотрела на этот красочный спектакль. Но она очень стесняется, когда много народа. И кроме того, у нее сегодня личные дела, – сказала Чарити, когда королевские кареты проехали и на улице появились частные экипажи, которые стремились на церемонию у Вестминстера. – Пруденс – это моя младшая сестра, – объяснила она сэру Родерику. – Она очень красивая, и вам бы она безумно понравилась, сэр.
– Если она хотя бы наполовину так же прекрасна, как ее старшая сестра, то, разумеется, она мне понравится, галантно ответил старик. – Вы должны меня с ней познакомить, моя дорогая.
Они побыли еще немного с сэром Родериком. Он не хотел отпускать от себя такую милую компанию, желая еще рассказать им историю о развлечениях принца в юности, то есть почти тридцать лет назад.
В конце концов граф и Чарити попрощались и вышли на улицу. Толпа значительно поредела, и они прогуливались не спеша, в полной гармонии, ведя непринужденную дружескую беседу.
Это счастливое настроение померкло, когда они подошли к фаэтону. Лорд Тиндейл решил проверить, все ли в порядке с лошадьми. Он перекинулся парой слов со своим грумом и не заметил юркого мальчишку, который перебежал дорогу и сунул что-то в руку Чарити. Чарити удивилась, разгладила лист бумаги и побледнела, прочитав записку.
Граф только заметил, как небольшой белый клочок упал на мостовую.
– Вы уронили что-то? – спросил Тиндейл и посмотрел на ее бледное как мел лицо. – Чарити, что случилось?
– Нет, ничего… так… голова закружилась, – ответила она слабым голосом. – Неожиданно у меня разболелась голова.
Она закрыла глаза и пошатнулась.
Тиндейл бросился вперед и обнял ее за плечи.
– Помоги мне усадить ее в коляску! – приказал он груму.
– Нет-нет! – сказала Чарити, когда слуга приблизился. – Это минутная слабость. Со мной все уже в порядке, благодарю вас.
Тиндейл придержал ее за талию и помог сесть в фаэтон.
Когда граф поспешил сесть с другой стороны, грум поднял клочок бумаги, который валялся на земле, и сунул в карман, а затем быстро запрыгнул сзади на фаэтон.
Они вернулись на Верхнюю Уимпол-стрит очень быстро, потому что на улицах к этому времени было уже гораздо меньше экипажей. Граф почти не задавал Чарити вопросов, только поинтересовался ее самочувствием, и весь путь был проделан почти в полном молчании.
Чарити сидела спокойно, сложив руки на коленях и глядя прямо перед собой.
– Вы были очень бледны, – сказал граф. – Сейчас вы хотя бы немного порозовели.
Он помог ей слезть с высокого сиденья и, несмотря на протесты, проводил до двери.
– Положите холодный компресс, – посоветовал он.
– Извините, что я такая беспомощная просто от небольшой мигрени, – сказала Чарити. – И спасибо вам, Тиндейл, за чудесную экскурсию.
– Вы не будете беспомощной, если позаботитесь о себе, – заверил он ее.
Улыбка Чарити все еще стояла у него перед глазами, когда он садился в фаэтон. Было в ней что-то грустное. И Тиндейл не мог избавиться от тревожного чувства.
Радостное впечатление от их экскурсии постепенно рассеялось, пока он ехал домой. Он спрыгнул на землю и отдал поводья груму.
– О, я чуть не забыл, сэр, – сказал грум и полез в карман. – Это лежало под ногами у леди, когда она садилась в фаэтон. Может, она обронила.
Граф взял клочок бумаги, отпустил грума и вошел в дом.
Он молча поприветствовал дворецкого и стал подниматься по лестнице, разглаживая лист бумаги в руках. Граф остановился изумленный, когда прочитал то, что там было написано.
«У нас еще есть с тобой одно незаконченное дельце, Чарити, моя дорогая. Жди меня завтра у Змеи в восемь утра. Не подведи».
– Что-нибудь случилось, милорд? – спросил слуга в холле.
– Нет, – ответил Тиндейл.
Грозно сдвинув брови, он пошел дальше вверх по лестнице.
Чарити провела бессонную мучительную ночь, встала рано утром, с опухшими глазами, и оделась в таком тоскливом настроении, будто собиралась на казнь.
День, который обещал быть самым счастливым днем ее пребывания в Лондоне, закончился буквально на трагической ноте.
Только Чарити поверила, что счастливое будущее Пруденс гарантировано, как Брендан Район их все-таки нашел! Конечно, это был шок для нее, когда она прочитала записку, которую сунул ей какой-то пострел. А затем она заметила с высоты фаэтона и самого Брендана, ухмыляющегося ей через улицу.
Сначала Чарити решила, что не будет встречаться с ним. Но несколько часов размышлений убедили ее, что откладывать встречу бесполезно. Ведь он знает теперь, где ее найти.
Чарити вышла из дома, когда сестра еще спала. Сказочку про мигрень она рассказала и Пруденс. Лучше ей пока ничего не говорить про эту встречу.
Она хотела немного прогуляться по Оксфорд-стрит. Там можно взять наемный экипаж. Но Чарити была сейчас в таком возбужденном состоянии, что захотела пройтись. Было чудесное теплое утро. Чарити удивилась, как много людей на улицах в столь ранний час – вот слуга подметает порог дома, а торговцы раскладывают уже свой товар в сквериках. Какая-то женщина, очень уставшая, в грязном фартуке, продавала клубнику. В другое время Чарити обязательно бы соблазнилась, но сейчас она покачала головой и прошла мимо, направляясь к Гайд-Парку.
