– О, нет! Она очень смелая женщина! Миссис Робардс стала говорить сестре, что опасности вообще никакой не было… Это подействовало в самом деле, ты знаешь. Так что, моя роль была незначительной.

Тиндейл кашлянул слегка, услышав эту самокритику из уст своего кузена. Кажется, Филипп искренне полагал, что присутствие миссис Робардс главным образом влияло на чувства ее сестры. Но Тиндейл не стал больше дразнить Филиппа.

Таким образом разговаривая, мужчины спустились по ступенькам. День был чудесный и располагал к прогулке. Граф передал свою коляску груму, и кузены пошли пешком в направлении Оксфорд-стрит, ведя непринужденную светскую беседу.

Затем они, не сговариваясь, повернули к Гайд-парку. И здесь судьба им улыбнулась. Потому что, как только они вошли в парк, как тут же увидели сестер.

Чарити и Пруденс садились в карету леди Генри.

После теплых приветствий джентльмены убедили сестер продолжить прогулку в новой компании.

Пруденс и Филипп пошли впереди, в то время как Чарити ласково попрощалась со своей подругой.

Лорд Тиндейл стоял рядом и любовался красотой Чарити. У нее был спокойный вид, хотя прошлым вечером она пережила тяжелое испытание. И он сказал ей об этом.

– О, да, – согласилась она, улыбнувшись. – Впрочем, ничего страшного не случилось. Только Пруденс переволновалась. Но это пройдет. Все могло быть по-другому, если бы не вы и мистер Марш. Боюсь, что я недостаточно поблагодарила вас, имея в виду подобные обстоятельства. Действительно, я очень вам благодарна, сэр.

– Вы, однако, вовремя позаботились о своей сестре. И в любом случае ваша благодарность очаровательна. Вас не должно это слишком тревожить, а то я расстроюсь. Не благодарите меня. Я не привык быть в милости у вас, хотя это так приятно.

Она засмеялась.

– Что за ерунду вы говорите, сэр! Вам не привыкать быть в милости у женщин. Фактически вы удивительно испорченный в этом смысле человек.

– Я знал, что долго это не продлится, – сказал он, притворившись обиженным.

К его удивлению, она не ответила просто шуткой на шутку, но сразу же принесла свои извинения.

– Простите. Я напрасно вас критикую. Это меня совершенно не касается.

– Это может вас очень даже касаться, – ответил он.

– Должна заявить вам, сэр, что у меня нет желания флиртовать. Печально, разумеется, но так уж я устроена.

– Это даже трагично, а не печально. Но давайте договоримся, я прощу вас, если вы в свою очередь простите мне мои недостатки.

– С моей стороны, было бы по крайней мере глупо заключать подобный договор.

– О! Это ваше кредо – ни при каком случае не сдавать оружие?

– Абсолютно. Никогда не знаешь, в какой момент оно тебе понадобится.

– Что ж… Если хотите, я научу вас искусству флирта. Это пойдет вам только на пользу.

– Спасибо за щедрое предложение, милорд, но флирт это не то, чего мне хочется.

Он вздохнул.

– Большая дорога, верный конь и пистолет. В таком случае, Чарити, я готов заключить с вами сделку. – Он посмотрел в ее глаза, сверкавшие весело, воспринял это как одобрение и сказал: – Я обещаю не флиртовать с вами до тех пор, пока вы сами не захотите. А взамен… Он сделал драматическую паузу.

– Да?..

– Вы перестанете при каждом слове говорить мне «сэр» и «милорд». Если Кентон, или Кен, вам кажется слишком для начала, вы можете называть меня просто Тиндейл – как хорошего старого друга.

Он говорил несколько шутливо, но с серьезным выражением на лице, и Чарити ответила в тон:

– Я думаю о вас именно как о друге, Тиндейл. Затем он улыбнулся, и она вся затрепетала от этой его улыбки.

Удивившись сама себе, Чарити отвела глаза в сторону и сказала пару слов о том, как хорошо сегодня в парке. Она едва ли слышала его ответ, но через секунду успокоилась, и вскоре они горячо обсуждали проект нового закона о налогах.

Налетел ветерок, загнул поля шляпы Чарити и поднял в воздух какой-то клочок бумаги. Нервная лошадь испугалась этого препятствия и встала на дыбы, чуть не сбросив на землю молодую леди в темно-синем платье. К счастью, сопровождающий быстро среагировал, схватил лошадь под уздцы и спас всадницу от падения. Все вокруг облегченно вздохнули.

Тиндейл и Чарити остановились.

– Это, кажется, мисс Данстебл? – сказала Чарити. – Прекрасная кобыла у нее.

– И совершенно не для мисс Данстебл, которая даже не умеет правильно сидеть и держать поводья, – заметил Тиндейл и добавил: – Макалистер, наверное, влюбился, если дал ей лучшую кобылу своей матери.

– Я узнала ее! Кобылу, имею в виду. Миссис Макалистер ездила на ней неделю назад, когда мы катались с Присциллой. У нее отличный стиль.

– Да. И на охоте хороша. Вы любите охоту, Чарити?

– Я принимала раньше участие в охоте до того, как умер мой отец.

Ностальгическая нотка прозвучала в ее голосе, и лорд Тиндейл резко остановился.

– Послушайте, вы гуляете в парке только потому, что у вас нет костюма для верховой езды? Костюм – это пара пустяков. Что-нибудь зеленое, в охотничьем стиле, или светло-коричневое – в тон вашим волосам?

– Неужели вы всерьез думаете, что я могу принять такой подарок от мужчины?

Чарити сердилась на него и на себя – за то, что ее волнует загадочный блеск его настойчивых темных глаз. Она сказала:

– И вы нарушили свое обещание не флиртовать.

– Я думал, вы знаете, что я вовсе не флиртую, – ответил он серьезно.

Он подал ей руку, и, после секундного колебания, Чарити положила свои пальцы ему на локоть.

Но они не сделали и двух шагов. Какой-то всадник остановился перед ними и сказал учтиво:

– Хэлло, мисс… боюсь, я забыл ваше имя, но я не мог забыть эти волосы!

Чарити взглянула, не уверенная еще, что обращаются именно к ней.

Она замерла, узнав во всаднике джентльмена, который приезжал в Гринхилл, чтобы купить одну из лошадей отчима несколько лет назад.

Чарити ждала и боялась такого момента, но была к нему готова. Посмотрев спокойно на мужчину, она ответила:

– Прошу прощения, сэр. Вы это говорите мне?

– Да, конечно! Вы одна из девочек мистера Райана. Извините, что не помню ваше имя. Но, как я и сказал, ваши волосы невозможно забыть.

– Простите, но вы ошиблись. Всего хорошего, сэр. – Чарити повернулась к своему спутнику и сказала голосом вежливым и приятным: – Так мы идем?

– Разумеется, – ответил Тиндейл весьма куртуазно. И они пошли дальше.

Чарити пыталась найти какие-то слова, чтобы замять побыстрее этот случай. Идти в молчании было невыносимо. В это время к ним приблизились ее сестра и Филипп Марш.

– Кто этот джентльмен, с которым ты только что говорила, Чарити? – спросила Пруденс. – Кажется, я его не знаю.

– И я тоже, моя милая. Он принял меня за другую.

– Он все еще смотрит на тебя! – наивно сказала Пруденс. – Какой грубиян!

Чарити засмеялась весело и натурально, хотя чувствовала на себе взгляд этого мужчины.

– Он говорит, что узнал мои волосы. Наверное, он плохо различает цвета. Мне искренне жаль его подругу.

Филипп тоже засмеялся, но возразил:

– Нет-нет, мэм, он действительно ошибся. Ваши волосы совершенно изумительного цвета. Правда, Кен?

– Просто волшебные волосы, – согласился охотно Тиндейл. И добавил значительно: – Уникальные…

– Благодарю вас, джентльмены, – весело сказала Чарити. – А теперь, Пруденс, дорогая, нам пора домой. Не так ли?

– Да, у меня ноги уже устали после такой долгой ходьбы. Филипп остановил наемный экипаж, и леди уехали, тепло попрощавшись.

Как только кеб повернул за угол, Чарити закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Что случилось, Чарити? – спросила Пруденс. – Что-то не так?

Чарити открыла глаза и посмотрела на сестру.

– Этот человек в парке не ошибся. Не могу вспомнить его имя, но я видела его в Гринхилле несколько лет назад.

– Чарити! – воскликнула Пруденс. – Значит, мы разоблачены? Мы должны уехать из Лондона? Уедем же немедленно, пока он не сказал Брендану про нас!