– Что случилось? – вырвалось у меня, помимо моей воли.

– Вам надо прибыть в центральное полицейское управление. Там организован штаб для проведения заключительной стадии операции "Земляне". Вас ждут для консультации. Вся ваша группа уже там, – четко отрапортовал полицейский.

Ничуть не удивленный тем, что "коллеги" уехали, не оставив для меня никакого сообще-ния, я сказал: – Надо так надо. Поехали.

За секунду гравитационный лифт пронизал насквозь все девятнадцать этажей. В фойе, не смотря на поздний час, было все также весело, шумно и многолюдно. Туристы и местные жители, в одиночку и веселыми компаниями, сновали туда – сюда, пили за стойками баров, разговаривали, весело смеялись. Не успели мы выйти, как я сразу направился в сторону ярко освещенной площадки, где стояло около дюжины летательных аппаратов, но полицейский остановил меня, показав в противоположную сторону.

– Почему туда? А впрочем, какая разница, – ответил я самому себе, отправившись вслед зашагавшему в темноту полицейскому.

В полицейском каре на месте пилота сидел еще один полицейский в форме. Мне показалось немного странным, что при нашем приближении тот не только не повернул к нам головы, а наоборот, отвернулся в противоположную сторону. Только я стал наклонять голову, чтобы сесть в салон, как что-то тяжелое обрушилось на меня. За мгновение до удара я почувствовал за своей спиной резкое движение и инстинктивно пригнул голову. Это не только спасло меня от серьезных травм, но я даже не потерял сознания. Удар лишь по касательной задел мою макушку, а вся основная сила обрушилась на левое плечо, но как бы то ни было, удар сбил меня с ног, бросив на землю.

– Как я его одним ударом завалил, а?! Как я террянина?! Раз – и он мордой в землю! – полицейского, ударившего меня, прямо пробирал словесный понос от волнения.

– Хватит болтать. Быстро загружаем его.

Так и не успев понять, что происходит, меня подхватили две пары рук, грубо зашвырнув в широко открытую дверь гравилета. Ударившись при падении травмированным плечом от пронзившей меня боли, я охнул и потерял сознание. Очнулся я снова от боли в тот момент, когда меня выволакивали из машины.

"Что происходит?! Что?! Где мы?! – подобные мысли меня жгли меня не хуже, чем боль в травмированном плече. Протащив с десяток метров, похитители, небрежно опустив меня на траву, двинулись дальше. Как только шорох шагов стал удаляться, я осторожно приоткрыл глаза. Над головой висели звезды. Осторожно скосил глаза, огляделся по сторонам. Насколько смог охватить взглядом окружающее пространство – везде были деревья, пополам с кустарником. Приподняв голову чуть выше, разглядел на другом конце поляны, второй гравикар, а в его тени несколько расплывчатых в полумраке фигур. Осторожно опустив голову, перевел дух.

"Совещаются. Сколько их? Вроде, четверо, если, конечно, больше в гравикарах никого нет. Бежать? А куда? От кара на своих двоих далеко не уйдешь. Да и состояние не то. Надо тянуть до последнего, копить силы. А там как бог даст!".

Не успел так подумать, как услышал многократно повторяющийся шорох по траве. Закрыл глаза, пытаясь изгнать из разума эмоции. Уметь настроиться на бой в считанные минуты, дано не каждому, но мне это было не в новинку. Вот и сейчас. Враг – вот он, осталось взять его за горло! Такой девиз должен быть заложен в каждого хорошего пса – волкодава, а значит и в меня тоже.

– Клянусь кланом Баксе, вот таким он мне нравиться! Приятно видеть террянина у своих ног. Молодец Керту! Хорошая школа – хороший удар, – обрисовал общую ситуацию знакомый мне голос с нотками удовлетворения. – Поднимите его. Так. Хорошо. Поддерживай-те, пока не придет в себя.

Понимая, что нахожусь не в самой лучшей физической форме, я продолжал играть роль оглушенного человека, одновременно стараясь незаметно разминать мышцы тела. Сначала долго не мог встать, затем некоторое время висел на плечах медеян, и только потом стал делать вид, что прихожу в себя. На Земле меня раскололи бы в первую же секунду, но здесь, в чужом мире, мою игру принимали на "бис". Правда, вместо аплодисментов сыпались грубые шутки пополам с тычками. И вот, наконец, я сделал вид, что очнулся. К этому моменту я уже знал, что относительно твердо стою на ногах, а главное, что могу действовать разбитой рукой. Пусть не в полной мере, но все-таки… Широко раскрыв глаза и придав удивленное выражение лицу, я стал медленно отступать, будто бы от неожиданности и страха. Хотя элемент неожиданности все-таки присутствовал. В одном из поддерживающих меня медеян в полицейской форме, я узнал говорливого типа, затеявшего со мной разговор возле храма-школы, а знакомый голос принадлежал тому самому советнику, которому я утром врезал по печени. Полицейские, поддерживающие меня, отпустили мои руки. Нарочи-то пошатнувшись, я остановился, прокачивая состояние и расположение противника.

"Расслаблены. Рот аж до ушей. Клоуны, одним словом!".

– Ты удивлен, террянин? Понимаю. Вы же сверхраса. Можно сказать: почти боги. И как боги не привыкли к подобному обращению. Но иногда это необходимо. И поэтому ты здесь. Как насчет пары уроков вежливости? Ты боишься? Нет? Странно. Но сейчас мы это исправим! Я говорил тебе, что ты будешь публично извиняться? Говорил. Сегодняшний урок пойдет в зачет твоего будущего извинения! Своего рода подготовка к публичному искуплению твоей дерзости, – советник из правительства был явно взвинчен, а отсюда болтлив. – А еще я очень хотел…Что…?!

Тут я сделал вид, что меня сильно шатнуло, хотя на самом деле это был шаг – сближение на дистанцию удара. Жестокий тычок кончиками пальцев в основание глотки шпиона и один из моих похитителей, хрипя и хватаясь за горло руками, осел на землю. На лицах остальных еще только начало проступать удивленное выражение, как мой кулак достал висок Керту, оглушившего меня дубинкой. Не успел тот рухнуть на траву, как я уже был рядом с полицейским, привезшим советника. Он оказался единственным, кто сумел оказать хоть какое-то сопротивление, но даже его жалкая попытка была пресечена, в самом начале, пря-мым ударом в челюсть. Быстро обежал глазами поляну и оба кара. Никто не бежал на помощь.

"Подкрепления не предвидится. Это хорошо".

На поляне было тихо, не считая хрипевшего на траве шпиона, с трудом пропускающего в себя воздух.

"Тебе, как шпику, двойная порция".

Сделав два шага, резко ударил ногой в голову. Тот упал на бок и замер. Бросив взгляд, на тела своих похитителей, распластавшихся на траве, я двинулся в сторону их предводителя. Его фигура, имевшая до этого гордый и независимый вид, сразу как-то съежившись, уменьшившись в размерах. Легкая победа горячила кровь, вводя меня в состояние возбуждения. Остановившись перед советником, я издевательски оглядел его и сказал: – Штаны не намочил, представитель народа? Тогда все еще впереди. Знаешь, я очень не люблю, когда меня бьют. Все никак успокоиться не можешь? Так это дело поправимое. Смотри, какой у меня есть успокоитель, – после чего поднес к его носу кулак. – Как он тебе? Нравиться?! Чего молчишь, мститель хренов? – сделав небольшую паузу, я неожиданно рявкнул: – Завалить меня хотел, козел паршивый! Колись быстрее, чмо!

Не видя в этом слизняке серьезного противника, я отреагировал на резкое движение его рук, как на жалкую попытку защиты, посчитав, что для перехвата возможного удара хватит простого блока.

"Еще и дергается вошь…".

В следующий миг, взорвавшийся во мне огненный шар, опалив меня изнутри, бросил со всей силы спиной об землю, но уже следующую секунду с криком: "Ах ты, тварь!!", я по-пытался вскочить на ноги, но только спустя нескольких мгновений понял, что все это произошло в моем воображении. Сам я ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Абсолютно ничего. Даже боли. Никогда не ощущавший ничего подобного, наверно впервые в жизни я почувствовал себя беспомощным и слабым. Растерянность сменилась страхом, но до паники было пока далеко, хотя мысль, что я отдан на милость врага, все больше давила на психику. Разум постоянно пытался отдавать команды-импульсы телу, но они только бились многократным эхом под сводом черепной коробки. В борьбе с самим собой я даже не сразу заметил, как черная тьма, стоявшая перед глазами, стала сереть. Мрак рассеивался медленно и неохотно, но какова же была моя радость, когда на сером фоне начала материализоваться расплывчатая, но уже определяемая фигура медеянина.