В учении йога зачастую видят исключительность, тайну и мистику. Конечно, сами йоги обожают подавать себя в ореоле тайн… Но как говорил философ Вивеканда, игра в тайны лишь ослабляет человеческий мозг. Эта игра «почти погубила йогу – величайшую из наук». Так в чем же смысл йоги? Как нам представляется, это особая форма восприятия и синтеза действительности, достигаемая путем энергичной работы ума в отлично подготовленном и тренированном теле. Чтобы достичь такой формы, необходимо соблюдать определенные правила питания, надо употреблять в пищу лишь то, что способствует чистоте ума. Хотя йог не должен ни морить себя голодом, ни умерщвлять свою плоть. Он избегает как лишнего комфорта, так и ненужной строгости жизни. Нужно овладеть искусством правильного дыхания, ибо дыхание «и есть этот маховик, дающий и регулирующий энергию всего тела». Упражнения следует делать дважды в день – днем и вечером. Желательно в той комнате, где вы занимаетесь йогой, держать свежие цветы, зажигать курительные палочки, но главное – не ссориться, не сердиться, не допускать никаких дурных мыслей в жизни. Если все сделаете верно – то обретете состояние медитации, выйдете за пределы разума.

Йог – фокусник и заклинатель змей

В нашем понимании йога выступает в образе змея-искусителя, который обещает какие-то сказочные совершенства духа и плоти. Но при этом, увы, зачастую крадет остатки разума. Экзотичность йоги, загадочность рецептов избавления от физических и духовных недугов привлекали европейцев еще с эпохи походов Александра, да и во время визитов греков в Индию. В новое время образы проникли в романтическую литературу Европы. Затем миссионерство привело к популярности учения йоги, к созданию разного рода школ, групп и ассоциаций, якобы исцеляющих людей от невежества и мирских привязанностей. И все же в индийской традиции, в том числе в учении йогов, сокрыта некоторая позитивная сторона. Если мы правильно поняли то глубинное, что заключено в практике и теории йогов, их целью является нахождение «растения молодости и бессмертия» путем полного господства над бренной человеческой плотью. М. Элиаде подчеркивал, что у всех народов имеется миф о неком великом «Источнике Жизни», что может явиться в виде трав и плодов: одни омолаживают, другие – приносят долголетие, а некоторые вроде бы даже могут даровать человеку бессмертие.

Если семитам импонирует тяга к бессмертию, то мудрые индийцы на это не претендуют. Они, подобно китайцам, предпочитали искать целебные растения и корни, что возрождают тело или, по крайней мере, его омолаживают. Поэтому считается, что алхимические и врачебные диеты индийцев могут продлевать жизнь на многие сотни лет, даруя тем, кто им строго следует, «силу в общении с женщинами». Миф о Чьяване показывает, что индиец видел жизненный идеал не в бессмертии, но в постоянном омоложении. Некие могущественные существа (ашвины) приводят его в мифе (в обмен на передачу им амброзии) к источнику молодости Сарасвати.

И тут происходит чудо: выйдя из него, искупавшись в нём, Чьявана становится подобен богам своей юностью и красотой. Именно любовь индийцев к жизни, глубокое понимание неотвратимости смерти, работа над собой во имя сохранения молодости и представляется нам в высшей степени разумным, а, возможно, даже и гениальным качеством индуса. М. Элиаде подчеркивает при этом, что «те же воззрения мы находим у греков: они желали не бессмертия, но молодости и долголетия». Хотя между светлой и мудрой идеей и тягой к полному освобождению и окончательному отделению, отрешению от мира, конечно, большая разница.

Йог, возлежащий на гвоздях

О том, что же в действительности представляли собой многочисленные секты аскетов, имеются свидетельства тех, кто имел возможность лично наблюдать за этим знаменательным явлением. Секты странствующих аскетов, или садху, посвятивших себя служению Шиве, писал Н. Браун, бродят по всей Индии, осуществляя практику «тапаса», т. е. подвижничества, которое выдающийся санскритолог охарактеризовал как подвижничество-трюкачество. Одетые в лохмотья, они часто не имеют на себе ничего, кроме набедренной повязки минимальных размеров; их тела вымазаны пеплом, длинные волосы лежат на голове свалявшимися завитками или свисают, а в проколотых ушах видны большие серьги.

Они странствуют, держа в руке посох или трезубец, являющийся эмблемой и оружием Шивы; они торгуют амулетами, уверяют, что могут творить чудеса; иногда сопровождают их и женщины-подвижницы (столь же неопрятной наружности). Как это ни прискорбно, но репутация у этих подвижников довольно-таки скверная. Они, как правило, невежественны и ленивы, медитацией занимаются редко, экономически совершенно непроизводительны; им вменяется в вину немало мошенничеств и преступлений. Многие памятники индийской литературы за два тысячелетия только подтверждают эту нелестную характеристику. Отличить настоящего аскета-йога от сей публики трудно. Для какой цели совершаются паломничества?

Мнения в отношении этой группы людей, разумеется, различно у индийцев и европейцев. Первые называют таких паломников – саньясины (ушедшие от мира святые, посвящающие жизнь духовному поиску). В Индии многие, кто видит значительные и даже неразрешимые противоречия между повседневной жизнью и их чаяниями и надеждами, предпочитают уходить в религиозную жизнь. В. Каниткар и О. Коул отмечают, что так поступают саньяси и большинство индусов, «хотя и не все признают ценность этого решения». Такого рода паломничества весьма распространены и совершаются по самому разному поводу. Обычно такие путешествия ставят и решают одновременно религиозные и общекультурные задачи. Считается важным обрести просветление и душевный покой. Поэтому предприниматели в Индии порой готовы терпеть отсутствие паломников на работе даже несколько месяцев.

Хозяйка подает милостыню нищему (садху)

Ученый С. Бхардвадж, опросив многих пилигримов, что сотнями тысяч и даже миллионами совершают паломничество в разные святые места Индии, пришел к выводу, что для большого числа верующих такого рода паломничество к небесным божествам представляет «религиозно желаемую и психологически успокаивающую деятельность», даже без каких-то ссылок на ожидание конкретного вознаграждения. Все эти обряды и церемонии «не имеют значения сами по себе», но лишь желаемое приложение к паломничеству. Иные «подвижники» оканчивали жизнь, убив в себе все человеческое, высушив душу еще в большей степени, чем свое тело:

Но даже в этих, казалось бы, невежественных и диких паломниках, возможно, скрыты зерна неких научных познаний. Много шума в России наделало «явление Хамбо-ламы Итигэлова». Он родился еще в 1852 г. в семье бедняков в местности Улзы-Дабо, на территории нынешней Бурятии. В XIX в. тут большим почетом пользовался буддизм. Монахи-буддисты учили, лечили детей и больных, создавали в 34 монастырях оригинальные философские и медицинские труды. В 1911 г. они избрали Итигэлова Хамбо-ламой (главой буддистов) Восточной Сибири. В 1927 г. он добровольно ушел из жизни, впав в своего рода летаргический сон и завещав потомкам через 30 лет извлечь тело. В 1998 г. в библиотеке Иволгинского дацана нашли послание Хамбо-ламы Итигэлова (на старомонгольском языке), где были и такие слова: «Будем чистыми среди моря грязи опасного смутного времени… Богатства безумно собранные и накопленные превратятся в особый яд и будут бесполезными». Он советовал всем людям (видимо, включая и богачей) начать реализовывать практику 10 благих деяний.