— Ну все, бля, — сказал он, засовывая руку под сиденье. — Щас кому-то башку оторву…

Перед нами, почти перегородив бетонку, стояла черная «Ауди» с тонированными стеклами.

Почему я не взял с собой запасную обойму?

Это была единственная мысль, которая крутилась у меня в голове, когда я вылезал из машины. Таксист, угрожающе сопя, надвигался на «Ауди» с ломиком в руке, явно собираясь врезать по лобовому стеклу. Я почти не сомневался, что сделать это ему не позволят — выстрелят, и хорошо, если по ногам.

— Стой, — крикнул я, — подожди! Это по мою душу…

Таксист не остановился. Я догнал его и обхватил за плечи в тот момент, когда он уже занес руку.

— Уйди, — рыкнул он, стряхивая меня, как медведь — вцепившегося в него пса.

В это время стекло «Ауди» опустилось и не лишенный приятности женский голос сказал:

— Мужчина, а вы не подскажете, как проехать к деревне Баранове? Я, кажется, заблудилась…

— Чего? — опешил таксист. — Какое, на хрен, Бараново? Ты че здесь творишь, овца? Ты мне щас чуть в лобешник не въехала!

— Ой, извините, мужчина, — теперь в голосе слышалось искреннее раскаяние, — тут так темно! Я вообще вас не видела, пока вы на меня не выехали…

Шофер в сердцах сплюнул и опустил ломик. Я подошел к «Ауди» и заглянул внутрь.

— Милая барышня, вообще-то это не дорога на Бараново. Но если вы не будете возражать, я с удовольствием покажу вам правильный путь. Вот только пропустите, пожалуйста, машину моего друга.

— Вы так любезны, — проворковала хозяйка «Ауди». — Настоящий джентльмен!

Я вернулся к таксисту и, порывшись в карманах, вручил ему условленную сумму, накинув сотню сверху.

— Все, — сказал я, — дальше без меня. Надеюсь, доберешься без приключений.

— Ну, а ты, я смотрю, одно приключение на свою задницу уже нашел, — криво усмехнулся таксист. — Гляди, завезет тебя эта курица в такое Бараново, потом не выберешься.

— Мои проблемы, — я забрал из машины сумку и пошел к «Ауди». Когда габаритные огни «Волги» растаяли в окутавшем лес дождливом сумраке, я открыл дверцу и забрался в салон. Здесь все еще пахло новенькой кожей.

— Ну, привет, Вика, — сказал я. — Что, поедем Бараново искать?

— Привет, дорогой, — откликнулась девушка. — А ты ничуть не изменился. Все бомжуешь?

Я критически оглядел себя. Самым чистым предметом в моем туалете была металлическая пряжка ремня.

— Есть немножко. А ты, гляжу, продолжаешь тестировать свою ласточку? Ударим, так сказать, автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!

— Веришь, Ким, — вздохнула Вика, — знала бы, что тебя в такую глушь занесет, лучше бы вертолет взяла…

Она перегнулась через меня, коснувшись моего лица своими роскошными черными волосами, и достала из бардачка упаковку влажных салфеток. Аккуратно, нежными касаниями, вытерла мне лицо.

— Тронут, — сказал я. — Спасибо. А теперь, Вика, скажи мне честно — что ты здесь делаешь?

— Идиотские вопросы предполагают идиотские ответы, — фыркнула она. — Я ждала тебя. Я тебя дождалась. В настоящий момент я пытаюсь придать тебе более или менее пристойный вид. Еще вопросы?

— Только не говори, что это любовь с первого взгляда, — попросил я. Она мило улыбнулась.

— Не скажу. Ким, не обижайся, но ты не в моем вкусе. И потом, твоя манера носить эти ужасные грязные тряпки…

На Вике был строгий, но весьма сексуальный деловой костюмчик. Сережки белого золота, цепочка с большим зеленым камнем в откровенном декольте. Скромный такой прикид штук на десять зеленых.

— И тогда в Малаховке ты оказалась тоже не случайно, — предположил я.

Вика покачала головой.

— Конечно нет, дурачок. Или ты действительно поверил в сказки про бездомных кошечек и собачек?

— А что, это неправда? Ты не таскала домой котят?

— Таскала, — призналась она со вздохом. — Только родители их выкидывали. Когда отец спустил щенка со сломанной лапкой в мусоропровод, я перестала подбирать на улице больных животных…

— Грустная какая история, — сказал я. — Ну, рассказывай, Виктория, что тебе от меня нужно…

— Ненавижу, когда меня называют Викторией!

— Что тебе от меня нужно, Вика, — покорно повторил я.

— Ты еще не догадался? Чаша, Ким.

Я, конечно, и сам догадывался о чем-то подобном. Но все-таки когда Вика произнесла «Чаша», меня словно током ударило.

— Откуда ты о ней знаешь? Она поморщилась.

— Во-первых, не кричи! Во-вторых, это не такой уж и секрет. Дед твоего друга рассказал о Чаше Леве…

— Какому Леве?

— Шмигайле. Ну, то есть Лева, конечно, сам у него все выпытал, он вообще был большой мастер выведывать чужие секреты. Он же НЛП занимался, ты не в курсе?

Я внимательно посмотрел на Вику.

— Я не настолько близко был с ним знаком. А вот откуда ты все это знаешь?

— Ох, Ким, ну какая же ты бестолочь! У нас с Левой были отношения… еще с тех времен, когда он меня к поступлению готовил.

— У тебя с ним?

Мне все больше казалось, что Вика надо мной издевается. Высокая, длинноногая красавица и маленький щуплый доцент, который, к тому же, был старше ее лет на тридцать? И после этого она еще имеет наглость говорить, что я не в ее вкусе?

— Ты просто его не знал, — Вика сделала загадочные глаза. — Он же занимался не только НЛП, но и Тантра-йогой, даосской алхимией! Ты себе представить не можешь, что он вытворял в постели…

— К черту подробности, — прервал я ее. — Ты хочешь сказать, что Лопухин рассказал Шмигайло про Чашу?

— Именно. Ну, а Лева рассказал мне. У него от меня не было секретов… почти не было. Дальше все просто. Я стала пасти семейку Лопухиных. Надеялась, что кто-нибудь из них рано или поздно укажет мне дорогу к Чаше. Вместо этого Лопухин-внук вышел на тебя.

— Где это произошло? — спросил я.

— В «Речных заводях». Это же твое любимое место.

— Тебя там не было, — сказал я. — У меня хорошая зрительная памяты.

— Я сидела наверху, в холле. О том, что Лопухин встретился с тобой, мне сказал Шурик Косталевский. А о чем вы говорили, я выяснила у Тенгиза.

— Какого еще Тенгиза?

— Ну, бармена Лю. Он на самом деле казах из Алма-Аты, его зовут Тенгиз. Вика довольно усмехнулась, вытащила из пачки длинную сигарету, щелкнула зажигалкой.

— Что же ты, Ким, столько лет ходишь в «Речные заводи», а до сих пор не знаешь, кто тебя обслуживает! Непрофессионально…

— Значит так, профессионалка, — сказал я. — Во время разговора в «Заводях» о Чаше не было сказано ни единого слова. Если хочешь знать, я сам тогда не имел о ней никакого представления.

— Ну да, — легко согласилась Вика. — Лопухин-внук показывал тебе фотографию Хрустального Черепа. И в Малаховку вы поехали именно за ним.

— Но ты охотилась за Чашей, — напомнил я. — Неувязочка получается.

— Я охотилась за Лопухиными. Лева сказал, что старик вывез из Сибири кучу ценных артефактов. Череп, кстати, я узнала по описанию. Это ведь майянский Череп Смерти, правильно?

— Вика, а ты что заканчивала?

— Сейчас в глаз получишь, — сказала девушка. — Я учусь еще. Третий курс истфака, искусствоведение. Короче, Череп меня тоже устраивал. Но ты ухитрился все провалить.

— Значит, ты хотела меня просто ограбить? — искренне изумился я. — Ни фига ж себе добрая самаритянка…

— Ладно, — скривилась Вика. — Можно подумать, ты у нас — образец добродетели. Может, я опущу дальнейшие подробности, раз ты такой впечатлительный?

— На кого ты работаешь? — спросил я.

Вопрос прозвучал совершенно по-дурацки, но задать его было необходимо. Вика укоризненно на меня посмотрела.

— Ким, ты же сам наемник. Никто не раскрывает имен своих нанимателей.

Тут она была права. Я почувствовал себя идиотом. — Это я к тому, что если ты работала на Шмигайло, то его убили.