Когда Паттон узнал, что наша Первая армия отведена на оборонительные позиции, — а выяснить это пришлось, следя за продвижениями войск по карте, так как штаб Монтгомери не потрудился нам ничего сообщить, — он кратко выразился: "Ну его к черту, этого Монтгомери! Так раздавим же проклятых немцев и отдадим их Монтгомери — пусть подавится!"
Как бывало и раньше, Джорджи Паттон наобещал слишком много, но, во всяком случае, он положил конец гитлеровским надеждам на победу, блестяще выполнив то, что еще оставалось в целости от планов Брэдли. Он нанес удар с такой яростью и так неожиданно, что немцы не в состоянии были воспользоваться дорожной сетью, преподнесенной им на блюде с гербом сэра Бернарда. Вместо того чтобы торжественно проследовать сквозь брешь, фон Рундштедт должен был направить свои главные усилия в сторону от стоявшей перед ним цели — от Льежа — и попытаться как-нибудь сдержать нашу Третью армию, хотя на помощь ему и пришли лед и глубокий снег, покрывавшие почву.
Когда фон Рундштедту удалось остановить первую атаку Третьей армии, за ней последовала вторая, а затем третья и четвертая; атакующие громили немцев, переползая с холма на холм, переправляясь через вздувшиеся реки, отбивая дом за домом в одной деревне за другой. Все расписание немецкого наступления полетело к черту. Вместо того чтобы разбогатеть за счет захваченных трофеев, немцам пришлось ежедневно списывать в убыток по пятидесяти, по сто, по полтораста танков, а людей они теряли тысячами.
А когда Джорджи лично обратился к Господу Богу и на рождество получил для авиации четыре дня превосходной погоды, последний акт был сыгран. Джорджи призвал бога на помощь, когда погода вывела его из себя. Злился он, конечно, напрасно, потому что погода была именно такой, как ей полагается быть в это время года. Но Паттон решил, что надо что-нибудь сделать, и вызвал своего капеллана. Он сказал ему, что пробил час для молитвы, и пусть капеллан потрудится изготовить соответствующий благочестивый текст. Капеллан, как рассказывают, проявил некоторые колебания, так как сомневался, допустимо ли испрашивать божественное вмешательство в такой категорической форме. Паттон, по широко распространенной версии, ответил ему: "Кому вы, черт подери, служите! Вы офицер Третьей армии или нет?" Может быть, это и выдумка, но мы все ей поверили.
Так или иначе, молитва была составлена, и несколько дней спустя на пишущей машинке были отстуканы следующие слова:
"Всемогущий и всемилостивый господь наш, смиренно молим тебя, чтобы ты, по великой благости своей, остановил проливные дожди, от которых мы претерпеваем! Даруй нам хорошую погоду для битвы! Милостиво внемли нам, воинам, взывающим к тебе, дабы, вооруженные твоей мощью, мы могли идти от победы к победе, сокрушить жестокость и злобу врагов наших и утвердить твой правый суд среди людей и народов! Аминь".
Этот благочестивый текст был отпечатан и роздан всем подразделениям, и как раз, когда он читался, тучи разошлись, засверкали солнечные лучи, и американские истребители сотнями ринулись в пике, сея смерть и разрушение на всех дорогах от Бастони до самого Рейна. От огня полевой и противотанковой артиллерии немцы теряли автомашины десятками. Теперь их ежедневные потери составляли сотни и даже тысячи автомашин, и так изо дня в день, Арденнская битва была окончена.
Как сказал Уинстон Черчилль, сражение в Арденнах было американской битвой, величайшей битвой, какую знали американские войска за всю свою историю, — величайшей по количеству войск, одновременно участвовавших в бою, по кровопролитности боев и по числу жертв, а если учитывать претенциозные немецкие замыслы, то, может быть, и величайшей по своему влиянию на ход истории. Я описал победу в Арденнах как победу, обеспеченную контрнаступлением Третьей армии; это потому, что на войне, как в футболе, в газетные заголовки попадает имя игрока, ведущего мяч.
Данная мною уничтожающая оценка оборонительной тактики на другой стороне выступа относится к решению высших инстанций, которое лишило американскую Первую армию возможности перейти в наступление и приковало к месту также и Девятую армию. Я выразил в ней презрение к осторожности, дошедшей до таких размеров, что мы, в свою очередь, обвиняли наших союзников в безрассудстве, ибо они отдали дорогу, по которой неприятель мог перейти через Маас, и отдали ее только для того, чтобы выиграть несколько часов на подготовку нескольких холмов к обороне.
Я не хотел бы, чтобы эта уничтожающая оценка отодвинула в тень подвиги полудюжины американских дивизий в боях, вылившихся в затяжную схватку с лучшими войсками, какими только располагали немцы. Отборные дивизии Пятой и Шестой немецких танковых армий непрестанно долбили во фланг Первой армии, находившейся после перемещения в пяти милях к северу от Сен-Вита. Немцы сражались с фанатическим упорством. Когда их отбивали на одной дороге, они переходили на соседнюю и старались прорваться там. Каждая дивизия этого фланга имеет что рассказать.
Рассказам о личном геройстве порою трудно поверить. Я знаю случай, когда командный пункт батальона находился под прикрытием двух малокалиберных противотанковых пушек, легкого танка, полугусеничного броневика и двадцати или тридцати человек из штаба батальона, и на это прикрытие всей своей тяжестью обрушился удар клина немецких танков. Люди оборонялись в двухэтажном здании; на них обвалился сначала верхний этаж, а затем и нижний. Они продолжали держаться в развалинах и, когда вышли из строя все орудия, отбивали танковую атаку ручными ракетными минометами. В конце концов, немцы решили, что наткнулись на превосходящие силы и, потеряв полдюжины танков, отступили, чтобы, перестроившись, поискать другой проход.
Наиболее яркие описания индивидуальных подвигов появились потом в "Старс энд Страйпс", которая в течение нескольких недель была переполнена настолько драматическими рассказами участников и очевидцев, что ни один директор кинокомпании не принял бы такой сценарий ввиду его явного неправдоподобия.
Один солдат-пулеметчик, на которого натолкнулись наступавшие немцы, только накануне прибыл на фронт. Он был из пополнения и пришел на свой пост прямо с корабля. Его пулемет был установлен на гребне холма. Все остальные солдаты его взвода были убиты заградительным артиллерийским огнем, который предшествовал атаке немецкой пехоты. В полном одиночестве он отражал атаку. В течение всей ночи, один, без всякой помощи, он косил немцев с вершины холма и большую часть времени так плакал от ярости и страха, что почти не видел прицела. Когда утром подошло другое американское подразделение, он все еще стоял на посту, пространство впереди было буквально усеяно сотнями убитых и раненых немцев, и он все еще плакал. Он не в состоянии был вынести стоны немцев, подстреленных им за ночь.
Главная бойня была, однако, устроена артиллерией. Американцы сражались, имея непосредственно за спиной огромные склады боеприпасов, скопленных для наступления, которое как раз подготовлялось, когда немцы нанесли удар. Артиллерия бомбардировала немецкие колонны, стреляя часто наудачу, в туман; когда туман рассеялся, одна батарея обнаружила, что она разгромила целую немецкую колонну, даже не подозревая о ее присутствии; у нас было достаточно боеприпасов, чтобы на всякий случай обстреливать дорогу, на которой "могли оказаться" немцы.
Эффективность нашего артиллерийского огня отчасти объяснялась тем, что многие снаряды были снабжены "секретным оружием" — дистанционной радиотрубкой. Это были снаряды с миниатюрным радиопередатчиком в передней части. Они взрывались высоко в воздухе над немцами. Невидимо для глаза антенны спускались вниз, касались земли и говорили взрывчатке: "Ну-ка, угости их как следует!" Наш флот в Тихом океане применял эти трубки при обстреле неприятельских самолетов, так как всякий неразорвавшийся снаряд падал в воду, унося с собой на дно секрет своей конструкции. На континенте мы только сейчас получили разрешение применять радиодистанционные трубки против немцев, и наши склады боеприпасов были переполнены ими. В штабе у нас считали, что лучше было бы обойтись пока без преимуществ, даваемых новым оружием, чтобы немцы не догадались тотчас же сделать то же самое; дело в том, что первым трофеем, захваченным немцами в Арденнах, был полностью укомплектованный склад секретных артиллерийских боеприпасов. Но, насколько известно, они никак не воспользовались своим открытием. Или они не распознали, что захватили нечто не совсем обычное, или их ученые специалисты из отдела артиллерийского снабжения были заняты тогда другим делом.
